Симптом распада

На общем неожиданно скучном фоне сообщений в «Известиях» одно из них довольно примечательно: анонс предстоящей встречи Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина председателем КГБ СССР Владимиром Крючковым. Планировалось обсуждение создания КГБ РСФСР. Если вспомнить, что ведомство было создано довольно хилое, и что в конце 1991 года это стало просто несущественным в силу исчезновения СССР, то событие вообще превращается в ничтожное. Но оно весьма симптоматично, поскольку находилось в ряду других сходных событий.

Давайте вспомним, что в то время в России–еще республике в составе РСФСР–была весьма популярна следующая политическая тема: «Наша республика–самая ущемленная. С одной стороны – она донор для всех. Все сосут из нее соки. Но она и самая ущемленная. Например: во всех союзных республиках есть коммунистические партии, а в РСФСР–нету! Во всех республиках есть республиканские МВД или КГБ, а в несчастной России–нету! Это все–явное ущемление самой большой и самой богатой республики. А мы ведь «сплотили навеки» всех остальных, как поется в гимне! И вот–обделены.

Сразу напрашивается очевидное объяснение: эти стенания–явное желание республиканских властных элит иметь побольше рабочих мест с кабинетами и секретаршами, машинами и пайками. Но не все так просто.

Отсутствие в РСФСР ряда властных структур республиканского значения, которые в других республиках дублировали союзные ведомства, не было злым замыслом верхушки КПСС против российского народа. Это было подсознательное проявление того важного факта, что Советский Союз был империей с Россией в качестве метрополии. Чтобы было понятнее, приведу пример. Когда еще Британская империя была в зените своего могущества, в ее колониях королевскую власть представляли губернаторы колоний. А в самой Британии губернатора не было. Потому что Британия была метрополией, и в Лондоне была королева. Так и в случае СССР. Россия была метрополией, и потому союзные ведомства были, по сути, ее ведомствами, распространявшими свою власть и на остальные территории. Формально Советский Союз был федерацией, но фактически–империей, централизованно управляемой империей. Фактически, большевики на 70 лет задержали распад империи, начавшийся было в связи с крахом монархии. За это их, кстати, хвалили многие деятели белой эмиграции.

Хочу быть правильно понятым: я не вкладываю в это понятие оценочного смысла, хотя в 1991 году часто называли СССР империей, придавая этому слову негативную окраску, и рассматривая процесс разложения империи как прогрессивное явление. Если мне не изменяет память, в конце 1990 г. Фонд ИНДЕМ организовал на радиостанции «Эхо Москвы» небольшую серию передач, посвященную теме гибели империй. Нас было трое: Юрий Качанов, Александр Филиппов и я. С нами общались в эфире Алексей Венедиктов и покойный Андрей Черкизов. Мы рассказывали тогда, что в распаде империй нет ничего веселого. На окраинах полыхают конфликты, на развалинах империи возникает не гражданское общество, а национальные государства. И тому подобное. За эти слова мы были заклеймены как противники демократии.

Империя–не хорошо и не плохо. Это просто одна из форм организации политической власти на больших территориях. Просто империи неизбежно смертны, что подтверждает весь опыт истории. Как смертен человек, например. 1991 год стал годом стремительного распада и смерти империи. Мы еще вернемся к этой теме. А сейчас я хочу сказать о другом. По мере того как Россия превращалась в республику, подобную всем остальным, она переставала быть метрополией. Это происходило и в форме создания полного набора органов власти, и в форме установления контроля над собственностью, находящейся на территории РСФСР, и в процессе суверенизации, согласно которой на территории РСФСР верховенство получали не законы СССР (имперской власти), а законы РСФСР (власти одной из территорий).

Но не бывает колоний без метрополии. И если бывшая метрополия перестает вести себя как метрополия–это явный признак разложения империи и ее предстоящей гибели. Характерно, что российские элиты, не понимали этой закономерности. Они просто боролись за собственность, за право вести свою политику реформ, за свой собственный путь в будущее. И эту борьбу подстегивало постоянное отставание союзного руководства, неопределенность позиции, шараханья. Все это выталкивало Россию на путь суверенизации.