Сергей Елединов – о центральноафриканском тупике
Сергей, в повестке дня – заявление президента Туадера с призывом к национальному примирению, которое было приурочено ко 2-й годовщине подписания Хартумских соглашений. Так сказать, два в одном. Одновременно в СМИ появляются сообщения об освобождении ряда населенных пунктов, имеющих стратегическое значение. Ваше мнение? Мы можем говорить о какой-то стабилизации или хотя бы положительной динамике в ЦАР?
Я внимательно прослушал это обращение. Вступление – в формате обычной придворной речевки, с реверансами в иерархической последовательности. Немного удивляет упоминание России в самом конце и отсутствие упоминания военных из Демократической Республики Конго. Ключевые фразы – «Хартумское соглашение», как поворотный момент в центральноафриканском конфликте, и «Коалиция патриотов за перемены» – как отступники от этого соглашения. И как кульминация – призыв к демократической оппозиции в стране к примирению.
Начнем с конца. Начать процедуру национального примирения – обещание Туадера после оглашения результатов выборов, причем не позднее решения Конституционного суда. По африканским меркам он практически не подвел. Само его обращение – достаточное лаконичное как для подобного рода заявления, так и для самого политика. Его адресат – демократическая оппозиция, понимаемая в самом широком смысле. Но вот в контексте центральноафриканских реалий требуется уточнение. Эмоциональные выпады в адрес повстанческой «Коалиции патриотов за перемены» исключают ее из числа «демократических», как перешедшую все возможные лимиты, как выступившую с оружием против законного правительства. То есть, опять-таки возвращаясь к местным реалиям, это обращение ни к кому. Другой оппозиции нет. Какая ценность этого заявления? Реально ли это начало процесса национального примирения? Мое мнение – это профанация.
То есть, по вашему мнению, только вооруженные группировки — это оппозиция, а оппозиция – это только вооруженные группировки?
В республике за последнее десятилетие сложилась ситуация, когда наличие оружия — это не только реальная власть, но и элементарное условие того, чтобы с тобой считались. Любая серьезная политическая сила — она прежде всего вооруженная. Впрочем, верно и обратное. И Хартумское соглашение, годовщина которого отмечалась, было соглашением именно между с этими вооруженными группами, а не со столичной политической оппозицией, мнение которой было проигнорировано.
Прошло два года, ситуация стабилизировалась, начался процесс разоружения…
Вне всякого сомнения, но эта стабилизация была просто откликом на соглашения. Этим процессом надо было целенаправленно заниматься. А его пустили на самотек. Или вы имеете в виду программу денежных компенсаций боевикам за разоружение, запущенную международными институтами? Это отдельная история. Авторы этой инициативы рассматривают разоружение как единичный одноразовый акт – сродни потери девственности. Для боевиков же это дополнительный повод оставаться вооруженными, чтобы перманентно разоружаться. Весьма действенный механизм для поддержания конфликта в режиме stand-by. Вообще, никто и не собирался разоружаться. Веской причины для этого не было, как и для пресловутого национального примирения.
С ваших слов получается замкнутый круг. Без разоружения нет примирения, без примирения нет разоружения. Где выход?
Не все так трагично. Примирение — вполне нормальный, закономерный процесс. Стремление людей к миру – естественно. Но это направленный процесс, для которого надо создавать условия. Условия, при которых не нужно будет носить оружие и объединяться в группировки, чтобы отстаивать свои элементарные права. Что для этого было сделано правительством после подписания Хартумских соглашений? Практически ничего.
Говоря о соглашениях, годовщина которых и стала причиной для выступления Туадера, стоит отметить, что они были переоценены. Ошибочно или специально. Хартумские соглашения – это не финальный акт подписания безоговорочного мира, а всего лишь первый шаг к его приближению. Дебют, пусть и весьма удачный. Работа в этом направлении должна быть продолжена, и этих соглашений должно быть еще не одно. Потому что уже сейчас действуют своего рода «антихартумские» соглашения, когда ранее непримиримо враждовавшие друг с другом группировки объединились против действующего правительства.
Хотите сказать, что проблема в фигуре Туадера?
И да, и нет. В Африке есть хорошая поговорка, что на осла можно попытаться положить больше груза, но нельзя его заставить бежать как скакуна. Туадера – просто техническая фигура, баловень судьбы и чрезвычайно успешных Хартумских соглашений. Он, возможно, неплохой администратор, но слабый лидер и тем более политик. С большими амбициями и некоторыми «перегибами» в этнических и конфессиональных симпатиях. Ожидание от него национального примирения – ошибка международного сообщества и России, которая его безоговорочно поддерживала и поддерживает.
Хорошо, но сейчас мы слышим о победных реляциях.
Это именно что победные сводки, вроде сводок советского информбюро, что войсками освобождены те или иные города и населенные пункты. А мы говорим о борьбе в широком смысле, с вооруженным сопротивлением антиправительственных сил, по сути – о гражданской войне. Члены этих группировок — тоже жители республики, как и воюющие с ними военнослужащие. И занятие населенного пункта не означает установления над ним контроля. И это не вопрос наличия достаточных сил, это вопрос создания необходимых условий для мира. А их пока нет. А конфликт этот не имеет военного решения. Это борьба за умы, за души и сердца граждан республики. Поэтому «Коалиция» и избегает насилия и мародерства и не идет на кровопролитные акции.
Вы говорите – граждане, но мы слышим, например, о наемниках из Чада…
Ну, это даже не смешно. Грустно от такого пещерного уровня профессионализма и слепого следования ксенофобской пропаганде проправительственных СМИ. Я не говорю о каких-то юридических, процессуальных деталях – документы, бумаги и т.д. Это элементарное незнание этой части Африки, где вместо национальной – трансграничная этническая идентификация. С гарантией могу заверить, что по внешним признакам могу отличить, например бамбара от фула, гбайя от рунга, но отличить малийца от буркинабе или центральноафриканца от чадца или конголезца – просто невозможно. Тем более – в таких этнически пестрых странах Центральной Африки. Повторюсь, воюют друг с другом жители одной страны, с ID и без, и примирить их пока не получается. К тому же наемникам надо платить деньги. А здесь можно обойтись идеей, а чужие будут только мешать.
Вы упоминали о поддержке Россией Туадеры. Как Вы оцениваете роль России в этом конфликте?
Положительно. Вмешательство России как гаранта и арбитра и создали условия для подписания соглашения. Но это была слишком легкая победа. Конечно, присутствие российских военных советников, инструкторов и операторов ЧВК – важный сдерживающий фактор, а обучение ими национальной армии имеет огромный положительный резонанс. Но дальше случилось головокружение от успехов, приведшее к односторонней поддержке Туадеры и погружению во внутренний конфликт. Сейчас я вижу, что происходит переосмысление, переоценка происходящего. Например, были выведены боевые вертолеты – налицо нежелание ни «вытягивать» конфликт, ни эскалировать его. Очень надеюсь, что будет принят и правильный сценарий замораживания конфликта через поиск возможностей для переговорного процесса. У России огромный опыт борьбы с антиправительственными движениями, и успехи достигались исключительно комплексными мерами, прежде всего – созданием благоприятных условии жизни для населения и укрепленим доверия к правительству, когда быть повстанцем становится просто невыгодно. Именно этого и нужно для достижения мира в ЦАР.
То есть «дорогу осилит идущий»?
Да, если поторопиться. Конфликт проистекает не в вакууме, есть много внешних заинтересованных сил. Их интересы могут идти вразрез с российскими. Не всегда понятны действия миротворцев ООН. Франция однозначно сделала работу над ошибками. И ее позиции в стране очень сильны. Международное сообщество опасается радикализации группировок экс-«Селеки». Все это подразумевает возможную реакцию и вмешательства в события. Есть и региональные лидеры – Чад, Руанда. И ДРК тоже не преминула воспользоваться ситуацией, введя военных. Хотя ее никто не звал и не приглашал. Но никого из них нельзя обвинить просто в каких-то корыстных интересах — это их сосед, и продолжение конфликта сказывается и на их безопасности. Перефразируя Кэролла, могу только сказать, что в ситуации в ЦАР, даже только для того чтобы оставаться на месте, надо очень быстро бежать. Естественно, в правильном направлении.