Секс Гетера

⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Секс Гетера
В конце 340-х годов до н. э. суд Афин разбирал дело о нарушении афинских законов и божественных ритуалов. Оратор Аполлодор выступил с пламенной речью «Против Ниайры», обвиняя в разврате гетеру Ниайру и ее дочь Фано. Для современного читателя эта речь — бесценное свидетельство о жизни греческих женщин классического периода, уникальная информация об афинских законах по отношению к женщинам, чужеземцам, рабам, о религиозных обрядах, гендерных и брачных отношениях и гражданстве Афин. Татьяна Бонч-Осмоловская рассказывает историю коринфской, мегарской и афинской гетеры, которая пыталась прожить обычную жизнь — но которой никогда не давали забыть о ее происхождении.
Афиняне строго следили за гражданством — чужие были «метик», «ксено», отсюда слово «ксенофобия», боязнь чужих. Гражданами Афин являлись свободные мужчины, рожденные от гражданина Афин и порядочной афинской женщины. Особенно строгим закон был по отношению к женщинам. Они, как правило, оставались за спинами своих мужчин, принадлежа им как часть родового имущества, ойкоса. Женщины не вносились в реестр афинских граждан, не представлялись членам семейного клана — фратрии и дему, потому гражданство женщины, ее принадлежность к демократическим Афинам была вопросом темным, покоящемся на честном слове отвечающего за нее мужчины. Такой случай и стал предметом разоблачения Аполлодора.
Порядочные женщины жили в домах мужчин и находились в их распоряжении от рождения до смерти, сначала маленькая девочка «кора» и девушка «партенос» в распоряжении отца или другого родственника, затем жена «гинакес» и мать «метер» в распоряжении мужа, потом, возможно, бабушка «майа» — снова у родственника, сына или брата. Жена была обязана заботиться и преумножать ойкос супруга, а в качестве вознаграждения только ее дети признавались законными и полноправными гражданами Афин. Даже имена порядочных женщин не были известны за пределами дома. В ситуациях, требующих точно указать на конкретную женщину, она называлась по отношению к мужчине: дочь такого-то, сестра такого-то, жена такого-то. Если женщину открыто называли по имени, значит, говорящий уже объявлял ее недостойной. Так что всякий раз, когда Аполлодор в суде произносит имена Ниайры или Фано, он публично унижает их, указывая достопочтенным судьям, что это женщины порочные.
В самом деле, наряду с порядочными женщинами «гинакес», в Афинах было несколько категорий женщин непорядочных, и афиняне строго различали их и предписывали каждой правила поведения и права. Греческим мужчинам в целом и афинским в частности закон позволял множество развлечений вне законной семьи. Оставим сейчас за скобками самое достойное времяпровождение с другими мужчинами, как со свободными, так и (на иных основаниях) с рабами. Всё же законы репродукции, а также похоть заставляли афинских мужчин иной раз вступать в отношения с женщинами — от законных жен до всего спектра продажных женщин. Как рабство в Древней Греции было легальным, так и продажа женщинами своего тела была легальной и как таковая не могла стать причиной судебного иска. Женщины (или скорее их хозяева) платили налоги, принося деньги в казну, так что никакой причины уничтожать проституцию у Афин не было. Общественное мнение также поддерживало существование продажных женщин — в качестве одного из средств сексуального отдохновения свободного мужчины. Свободный мужчина не имел права приближаться к порядочной женщине, невинной или замужней. За такое нарушение мужчина, отвечающий за порядочную женщину, ее отец, брат или муж, мог убить саму женщину и покалечить нарушившего неприкосновенность семейного очага мужчину.
Продажа тела осуществлялась на разовой или регулярной основе. Мужчина мог купить рабыню в дом как наложницу — паллаке, одну или нескольких, на скольких ему хватало средств. Обязанности паллаке не исчерпывались удовлетворением его половых запросов, она должна была также прислуживать хозяину и его гостям за столом, наполнять им чаши, даже готовить хозяину ванну и заботиться о чистоте его одежды. Дети, рожденные паллаке, были незаконными и считались рабами, а не гражданами города.
Продажа тела на разовой основе осуществлялась «гуляющими по улице», «порно», часто рабынями и чужеземками. Они ярко одевались и красили лица, а набойки на подошвах их сандалий оставляли в пыли греческих улиц красноречивые надписи — «иди за мной». Услуги они оказывали в закоулках города или за его стенами, на природе, либо приводили мужчин в бордель «порнео». Оплату они получали за разовый акт, от обола (шестой части драхмы) до драхмы.
Несколько дороже были флейтистки, упомянутые и в «Пире» Платона. Если порядочные женщины не присутствовали на пирах мужчин, то флейтистки развлекали гостей музыкой и не только. Афинский историк Ксенофонт описывает пир в доме Каллия, в котором участвовал и Сократ:
«Когда столы были убраны и гости совершили возлияние и воспели хвалебную песню, настало время развлечений. Вышли флейтистка и акробатка и симпатичный мальчик, который играл на лире и танцевал. Флейтистка играла на флейте, а мальчик на лире, и они оба понравились гостям. Сократ сказал: „Во имя Зевса, Каллий, ты славно повеселил нас. Не один лишь обед ты приготовил, но предложил нам самые обворожительные виды и звуки“».
Законодательство Афин регулировало и оплату флейтистки — максимум две драхмы за вечер. После пира мужчины могли устроить аукцион, и флейтистка доставалась тому, кто предложит большую плату. Аристофан в комедии «Осы» представляет персонажа Филоклеона, который уводит флейтистку с собой после такого пира.
Мужчина приводил гетеру с собой на пиры, называемые симпозиумами, для украшения мужской компании, повышения собственного статуса, а также для развлечения ее временного или постоянного владельца на празднике. Самыми респектабельными из гетер были свободные женщины, самостоятельно распоряжающиеся своим телом. В случае, когда женщина являлась рабыней и жила с мужчиной в его доме, отличить паллаке от гетеры было сложно. (Разница состояла скорее в «способе эксплуатации» и темпераменте и привычках мужчины.) Хотя некоторые исследователи проводят грань между ними именно по этому критерию: паллаке постоянно живет в доме мужчины, а гетера либо принимает мужчин у себя дома, либо сама посещает дома мужчин. Постоянное проживание гетеры в доме мужчины не приветствовалось, впрочем, скорее осуждалось морально, чем каралось по закону.
Собственно Ниайра и Фано были только поводом для обвинений для Аполлодора, который давно враждовал с супругом Ниайры Стефаносом. Но свой гнев он обрушивает на женщин, мать и дочь, рисуя их единым порочным существом, отравляющим самый воздух цивилизованных Афин, обрушивающим законы, земные и небесные, ломающим самый благородный уклад города: «ибо тогда у шлюх будет полная свобода жить в браке с кем угодно и объявлять кого угодно отцом своих детей. И ваши законы будут недействительными, а у продажных женщин будет власть добиваться всего, чего они хотят».
Начались преступления Ниайры, как только она родилась, за 50–60 лет до описываемых событий, в первом десятилетии IV века до н. э., вне добропорядочного афинского общества — девочкой, чужеземкой, рабыней. Неизвестно, ни в каком городе она появилась на свет, ни в каком году, ни кто были ее родители. Но первый недостойный поступок она совершила уже в младенчестве, будучи купленной Никаретой из Коринфа. Никарета держала бордель, но не рядовой для работяг и матросов, которых много было в портовом Коринфе, известном даже словом «коринфиазен», означающим «заниматься развратом».
Она держала бизнес по производству гетер, высшего разряда греческих продажных женщин. Она даже называла девочек собственными дочерями, чтобы подороже продавать их. Обучаться профессии девочки начинали еще до наступления половой зрелости. По крайней мере, о Ниайре известно, что Никарета продавала ее мужчинам по меньшей мере дважды еще до того, как та вступила в возраст «партенос», то есть совсем еще маленькой девочкой. И это было вторым преступлением Ниайры, свидетельствующим о ее порочном нраве.
Услугами дома Никареты пользовались мужчины со всей Греции, причем из элитарных слоев общества. Общение с девушками представляло собой не разовое удовлетворение сексуальной потребности, но долгие и эмоциональные отношения, насыщенные культурными и интеллектуальными запросами. Девушки сопровождали мужчин на праздниках, пировали с ними на симпозиумах, умели развлечь и других мужчин. Один из гостей Никареты, афинский оратор Лисий, проникся чувствами к «сестре» Ниайры, решил сделать ей подарок и взять ее с собой в Афины на празднование Элевсинских мистерий, и даже оплатить ее инициацию в мистерии. Как порядочная мамаша, Никарета поехала в Афины вместе с Лисием и его девушкой и взяла с собой Ниайру, которой в тот момент было около 12 лет. Лисий разместил их в доме своего неженатого друга, поскольку сам был женат, жил в одном доме с матерью и не мог привести непотребных женщин в приличный дом. Об их пребывании в Афинах более ничего не известно, по-видимому, инициация юной гетеры прошла благополучно и ни один добропорядочный гражданин Афин не задался вопросом, что за девушек опекает уважаемый Лисий.
Ниайра была в Афинах еще раз, снова под наблюдением Никареты, летом 378 года до н. э., когда они приехали на афинский праздник Панафинеи в честь богини Афины, отмечавшийся каждые четыре года. В программе торжеств были музыкальные соревнование, гонки на колесницах, гонки кораблей в афинской гавани, жертвоприношения и главное — процессия в Акрополь. В эту поездку Никарету и Ниайру пригласил Симос Фессалийский из аристократической фессалонской семьи, покровительствующий уже самой Ниайре. К этому времени она уже была гетерой — «пила и ела в компании многих мужчин» в Афинах с Симосом.
Постепенно Ниайра становится одной из самых знаменитых и дорогих девушек Никареты из Коринфа. Она оставалась рабыней и не могла свободно распоряжаться даже своим телом, но целиком принадлежала Никарете. И всё же у дома Никареты была определенная возрастная специализация, и Ниайра при всем блеске и умениях вскоре из нее вышла. Никарета продавала из дома всех своих девушек «после того, как получала прибыль от их юности», то есть, вероятно, когда они достигали 20 лет. Возраст замужества девушек в то время был от 14 до 19 лет. Мужчины старались выдать замуж дочерей пораньше, сразу по вхождению в возраст «партенос», так как считалось, что женщины более мужчин склонны к разврату.
Так в 376 году до н. э. в жизни Ниайры наступила новая глава — двое постоянных клиентов Никареты, Тиманорид из Коринфа и Эвкрат из Левкаса, выкупили ее в личное пользование. Никарета запросила за нее высокую цену — 3000 драхм, эквивалент пяти-шести годам оплаты труда квалифицированного работника. Цена умелого раба составляла от 300 до 600 драхм. Гетеры стоили дороже, но даже для гетеры 3000 драхм было очень высокой ценой. Так что благородные юноши должны были объединить свои капиталы, чтобы получить Ниайру. Совместное владение женщиной было если не распространенным, то не удивительным явлением в греческом обществе. Тот же оратор Лисий, вывозивший юную Ниайру в Афины, говоря от лица одного из своих клиентов, рассказывает, как «женщина была общей собственностью, каждый из нас выплатил деньги за нее поровну». В некоторых случаях это приводило к конфликтам собственников. В случае Тиманорида и Эвкрата, по-видимому, никаких конфликтов не произошло, и Ниайра удовлетворяла все запросы молодых людей, а также их гостей.
Молодые люди наслаждались обществом Ниайры около двух лет, пока один из них или оба не собрались жениться. Далее владеть Ниайрой они не хотели, из этических или финансовых соображений, и сделали ей чрезвычайно выгодное предложение: предоставили право самой выкупить у них свою свободу, и всего за 2000 драхм, на треть меньше, чем уплатили сами. Молодые люди поставили ей единственное условие — Ниайра должна навсегда уехать из Коринфа. Это было жесткое требование, и она в самом деле никогда больше не появлялась в Коринфе, хотя город был ей знаком и предоставлял все условия для продолжения деятельности. Но, вероятно, бывшие хозяева вписали в договор пункт о наказаниях, которые последуют за нарушением территориального запрета, — возможно, вплоть до нового обращения в рабство. Чем прославилась молодая Ниайра в Коринфе, что ей было нежелательно даже попадаться на глаза своим бывшим хозяевам, забросившим утехи молодости, осталось скрытым течением веков.
Предложение выкупить себя за 2000 драхм может показаться благородным жестом со стороны хозяев Ниайры. Они, по крайней мере, дали ей возможность заплатить первой, не предложив ее другим мужчинам или хозяевам борделей. Впрочем, от других участников рынка они могли и не получить такую высокую цену — реальная стоимость Ниайры с возрастом и «износом» очевидно падала, и в спешке подготовки к женитьбам и в отсутствие частного инвестора, готового вложиться в Ниайру, перспективы Тиманорида и Эвкрата были не слишком обнадеживающими. Уже Никарета продавала ее на закате свежести. После интенсивного потребления молодежью Коринфа, а Тиманорид и Эвкрат представляли себе степень «эксплуатации», реальная цена на нее еще упала. Но не до такой степени, чтобы продавать в бордель — переводить из категории гетер в категорию порно, услуги которых оплачивались из расчета около одной драхмы за половой акт. С хозяевами борделя молодые люди вряд ли сошлись бы в цене, учитывая время, за которое окупилось бы это вложение. Так что Ниайра была самым выгодным покупателем в этой сделке.
Но для начала она должна была найти средства для выкупа. Таких денег не было даже у высококлассной гетеры! Хозяева и гости дарили ей подарки, но не настолько дорогие, и сама она расплатиться не могла. Однако у нее были «друзья», ее бывшие клиенты, и она попросила помощи у них. Кто-то из тех, с кем она поддерживала длительные отношения, хотя бы по переписке, прислал ей денег, очевидно не ожидая, что она будет возвращать долг. Но собрано было мало, далеко до 2000 драхм, да и самостоятельно вступать в финансовые отношения Ниайра, будучи женщиной и рабыней, не могла, даже если это была сделка купли-продажи ее самой. Ее выручил некто Фринион, специально приехавший из Афин в Коринф на ее зов. Ниайра передала ему деньги, полученные от других «друзей», он добавил свои, вероятно, бóльшую часть требуемой суммы, и как ее представитель в присутствии свидетелей совершил сделку по приобретении Ниайры у ее хозяев.
Какого цвета была колесница, на которой Фринион прибыл в Коринф, неизвестно, но Ниайра, должно быть, была счастлива, как если бы белые лошади, украшенные цветами и лентами, увозили ее в новую жизнь.
В описании Аполлодора Фринион предстает человеком, «проживающим жизнь богато и экстравагантно». Он ведет себя так, как если бы Ниайра была его собственностью: часто появляется с ней на пирах, пьет и развлекается вместе с ней. Впрочем, развлечения развлечениям рознь. Фринион не только прилюдно обнимается с Ниайрой, но и ложится с ней на виду у других участников пира, демонстрируя свою власть над ней. В целом публичный секс не был принят у греков, и для Ниайры, хоть и привычной продавать свое тело, это было чересчур.
Самый вопиющий случай произошел в конце 373 года, когда Фринион так напился, что заснул на пиру, напоив до беспомощного состояния и Ниайру. И тогда на ложе безвольной и беззащитной гетеры возлегли вслед за Фринионом и многие другие гости, а за ними и рабы дома. Память об этом пире жила и спустя 30 лет, известно было и имя хозяина дома, и имена гостей, благородных, известных в Афинах людей, воспользовавшихся беспомощной Ниайрой, и повод для празднества — победа в спортивных состязаниях. Аполлодор даже вызывает в суд свидетелей того дебоша, чтобы показать гражданам Афин безмерную распущенность гетеры Ниайры.
Не сразу после этого, но через несколько месяцев, в начале 372 года до н. э., Ниайра сбежала от Фриниона. Она забрала свою одежду, подарки, украшения и двух своих служанок в уплату за его «бессмысленно жестокое обращение с ней», даже говоря о случившемся словами Аполлодора, и уехала из Афин в Мегару. То есть это она считала, что забрала свое имущество, у Фриниона было на этот счет другое мнение, но пока Ниайра держалась вдали от Афин, он не мог ей ничего сделать.
В Мегаре, как и в Коринфе, проституция процветала — в мирное время. Но годы, когда там оказалась Ниайра, были сложными: Афины воевали со Спартой, и Мегара, стоящая между Беотией и Спартой, оказалась на полувоенном положении. Два или три года Ниайры в Мегаре были, по словам Аполлодора, трудными для нее: «она была экстравагантной, а жители Мегары — вредными и скупыми». Или она уже стала отходить от активных занятий? Время шло, спрос на нее падал, возможно, ей хотелось более спокойной и упорядоченной жизни. Ей было около тридцати, более чем почтенный возраст для гетеры. Вскоре в Афинах будет поставлена комедия Филетайроса «Охотница», в которой поэт высмеивает стареющих куртизанок, упоминая и ее лично: «Не сдохла ли в конце концов Лаис в разврате и не сгнили ли Истмас, Ниайра и Фила?»
В 371 году до н. э. Беотийская война закончилась поражением Спарты и граждане Афин вернулись в Мегару. Одним из афинян, прибывших в город, был Стефанос. Обстоятельства их встречи с Ниайрой неизвестны, но он не только увлекся ей, но и решил привезти с собой в Афины. Ниайра, очевидно, доверяла Стефаносу, она «рассказала ему обо всем, что случилось, и как возмутительно вел себя Фринион по отношению к ней». Зная о вспыльчивом и жестоком характере Фриниона, Ниайра одна никогда бы не решилась вернуться в Афины. Другое дело — вместе со Стефаносом. И они вернулись и поселились в доме Стефаноса.
Казалось бы, гетера оставила прежние занятия и живет вместе с любимым мужчиной. В оргиях не участвует, к другим мужчинам не пристает, их ойкосы не разоряет, нравственный порядок не нарушает — можно уже забыть о ее буйной молодости. Но граждане Афин не забывают и то и дело на протяжении следующих трех десятилетий будут напоминать Ниайре о ее прошлом.
Первым, разумеется, явился Фринион. Узнав, что Ниайра вернулась, он позвал нескольких молодых людей, чтобы забрать ее из дома Стефаноса. Действия Фриниона здесь походили на действия хозяина по отношению к сбежавшей рабыне. Видимо, так он ее и рассматривал — в конце концов, это он заплатил ее прежним хозяевам, и сомнительно, что Ниайра когда-либо вернула бы ему долг. К тому же, убегая, она забрала вещи из его дома.
Вряд ли у него были законные права на владение Ниайрой, скорее он рассчитывал захватить женщину и удерживать у себя грубой силой. Однако первый натиск Стефаносу удалось отбить, а затем он обратился в суд с заявлением, что Фринион не имеет прав на Ниайру — она не его рабыня, но свободная женщина. До рассмотрения спора коллегией из пятисот избранных афинских граждан дело не дошло. Стороны договорились предоставить решение вопроса собственным арбитрам — как полагалось, по одному с каждой стороны и один промежуточный между ними.
При этом арбитры специально оговорили, что мужчина, под кровом которого она живет в данное время, должен ее содержать, и что стороны снимают все претензии друг к другу, поддерживают между собой добрые отношения и не предпринимают более никаких действий друг против друга. Собравшись вместе, мужчины снова решили за Ниайру, кому она принадлежит и как должна распоряжаться своей жизнью и своим телом.
Конфликт между Фринионом и Стефаносом завершился. Вместе с друзьями, которые выступили арбитрами в их споре, они даже собирались время от времени в доме того мужчины, у кого в данный момент жила Ниайра, на очередной, вероятно, уже куда более скромный пир. На этих встречах, подчеркивает Аполлодор, Ниайра сидела за столом и ела и пила вместе с мужчинами — то есть продолжала вести себя как гетера, а не как мужняя жена. Сколько продолжалось это попеременное проживание, неизвестно. Фринион был в солидном возрасте, уже когда приехал за Ниайрой в Коринф. По всей видимости, договоренность исчерпала себя естественным образом с его смертью.
И Ниайра осталась со Стефаносом, живя с ним, разумеется, не в законном браке, но в некоторого рода сожительстве. Она больше
Скачать Порно С Полненькими
Лесбиянки Мобильная Версия
Скачать Порнушку Через Торент