Секретный свидетель как панацея следствия

Громкие уголовные дела в России все чаще строятся на показаниях секретных свидетелей. Не будь всех этих «Волковых» и «Зайцевых», развалилось бы обвинение в «пензенском деле», деле Азата Мифтахова и многих других. Но что же это за загадочные люди – «секретные свидетели», что говорит о них закон и почему их так полюбило следствие? Давайте разберемся.

Участие в уголовном деле свидетеля под псевдонимом предусмотрено статьями 11, 166, 241 и 278 УПК, а также в ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». Засекречивание необходимо, если следователь/дознаватель/суд установил, что есть реальная угроза безопасности защищаемого лица, уничтожения или повреждения его имущества в связи с участием в уголовном деле.

Это значит, что никто не увидит лицо свидетеля, его голос, документы. Проверить показания мистера Икс крайне трудно, ведь он выступает в деле инкогнито.

Сама по себе мера может быть необходима в ряде серьезных конкретных случаев. Например, когда бывшему члену банды за показания угрожают смертью. Но на деле все не так однозначно.

Практика показывает. В юридическом сообществе многие считают статью о засекречивании полем для злоупотреблений, поскольку так можно «раскрывать» любые дела. В СМИ адвокаты часто говорят, что «секретными свидетелями» пользуются не по назначению, и это особенно актуально в политических делах.

Такой механизм был в деле Азата Мифтахова, которого обвиняют в нападении на офис «Единой России». Примерно через год появились показания Андрея Петрова (секретного свидетеля) – и сразу после того, как силовики задержали Мифтахова. Именно полученные от Петрова сведения позволили отправить молодого человека под арест.

Свидетель утверждал, что видел Мифтахова на акции у офиса «Единой России», тот был в маске, но Петров запомнил его по «выразительным бровям». «Выразительные брови, в час ночи — это малоубедительно. Я считаю это полным бредом: говорить о том, что он видел [Мифтахова] в такое время суток и спустя год вдруг вспомнил его», — комментировала эти показания адвокат Светлана Сидоркина.

Не так давно, по словам судьи, секретный свидетель скончался. Ознакомиться с документами, конечно, нельзя, ведь секретность не снимается со смертью. Рассекретить личность может тот, кто личность засекретил, и суд.

Любовь к засекречиванию свидетелей проявили и следователи в деле Светланы Прокопьевой. Журналистку осудили за оправдание терроризма из-за ее высказываний о взрыве в архангельском УФСБ. Она пыталась проанализировать поступок подрывника, за что и получила приговор. По словам Прокопьевой, секретные свидетели приписывали ей радикальные взгляды, нелюбовь к власти и даже призывы к массовому протесту. Разумеется, понять, что это были за люди и знали ли они осужденную на самом деле, – практически невозможно.

Тайный свидетель под псевдонимом Иванов А. появился и в деле бывшего главы свердловского отделения «Открытой России» Максима Верникова. Его обвиняли в участии в нежелательной организации. Человек, лицо которого было скрыто, а голос изменен, рассказал, что состоял в местном отделении «Открытой России», которое возглавлял подсудимый. По его словам, Верников вышел из движения для видимости и продолжал работать в «Открытке».

На показаниях секретных свидетелей основывались и приговоры фигурантам «Болотного дела», например, Сергею Удальцову.

Как должно быть. Со стороны может показаться, что проблема не в правоприменителе (следователях и судьях), а в законодателе, но с этим можно поспорить. Сами нормы закона говорят, что для засекречивания свидетеля в его отношении должна быть реальная угроза, а не абстрактные подозрения. Вряд ли в деле той же Прокопьевой могла быть какая-то опасность жизни и здоровью анонимного свидетеля. Да и следователь сам должен установить, что угроза есть.

Также эти меры являются исключением, а не правилом. Иначе в любом деле можно засекречивать человека, исходя из эфемерной опасности, что может привести к неравноправию сторон в процессе. Достаточно сложно «защищаться» от того, кого не знаешь, и объяснять те события, которые, возможно, слышишь впервые.

Даже ЕСПЧ неоднократно указывал, что засекречивание свидетелей является исключительной мерой и применяется только в случае, когда другие меры не могут обеспечить безопасность подлежащего защите лица (например, дело «Ван Мехелен и др. против Нидерландов», где заявителей судили на основании анонимных показаний офицеров полиции, которые не были представлены обвиняемым). Это обусловлено требованиями Европейской Конвенции по правам человека – в ней закреплено право обвиняемого на допрос показывающих против него лиц (ст. 6 Конвенции).

Смириться или судиться. Возникает логичный вопрос: а что делать, если считаешь, что в деле секретный свидетель – фигура сомнительная и, возможно, незаконная? Можно попробовать обжаловать постановление о засекречивании в суд или прокуратуру (постановление суда обжаловать только в суд). Описать себя, доказав, что не представляешь опасности для свидетелей. Привести практику ЕСПЧ, указать на отсутствие исключительности дела.

Если это не сработает, то стоит отбиваться от показаний свидетеля: находить противоречия, несостыковки и т.д., приводить контраргументы. В любом случае, пока что двери Европейского суда по правам человека не закрыты. Поэтому можно жаловаться и туда, описав все произошедшее в подробностях.