Секретарша дала своему шефу во все дыры за денежное вознаграждение и повышение по службе

🛑 ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Секретарша дала своему шефу во все дыры за денежное вознаграждение и повышение по службе




       ЭМИГРАНТСКИЕ ТЕТРАДИ



















 





От автора:

«Записки эмигранта»– это дневниковые записи, выстроенные по сюжетной линии. В центре повествования – наши люди на чужбине и их взаимоотношения с местным населением. Очень нелегко завоевать свое место под солнцем. Автор на личных примерах показывает эмиграцию изнутри, высвечивая , как положительные , так и теневые стороны капиталистического мира. Книга может являться в какой-то степени пособием для тех, кто собирается покинуть родину, и в чужой стране с абсолютно другой ментальностью строить свою жизнь. Все сюжеты пронизаны главной мыслью: «Эмиграция–не туризм». И прежде, чем паковать чемоданы, задайте себе вопрос: «Правильный ли Вы сделали выбор?» И , кто знает, может быть, некоторые из Вас , прочтя эти записки, крепко задумаются над вопросом, стоит ли менять родину? Недаром ведь, известная русская пословица гласит: «В гостях хорошо - а дома лучше»

  ПРЕДИСЛОВИЕ:

 Я – старый петербуржец, по крайней мере имею право так себя называть, потому что жил на берегах Невы более семидесяти лет. Живу с семьей уже пять лет в эмиграции. Более полувека я трудился в Российской национальной библиотеке старшим научным сотрудником библиографического отдела , имею ученую степень кандидата филологических наук.
В последнее время в разных издательствах России и Европы вышли в свет так называемые «записки эмигранта», в которых авторы в той или иной форме делятся своими личными впечатлениями о новой стране обитания, эмоционально рассказывают о возникших проблемах, связанных с мало известным для них западным миром.
Недавно я ознакомился с рукописью кельнского журналиста Бориса Бема.
В ней автор правдиво и бескомпромиссно изложил свое видение эмиграции. Чувствуется сразу, что он пишет правду. Истинного читателя не обманешь, он с первых строк может почувствовать фальшь, невежество, одним словом «туфту». В своих записках бывший петербуржец шаг за шагом ненавязчиво ведет нас по запутанному лабиринту жизни. Разные люди встречаются на его пути. Были и разочарования, и человеческие глупости, и просто – ошибки , которых , порой, трудно избежать в бурлящей сумятице эмигрантского бытия. Автор не ищет оправдания своих поступков, он просто, по доброму , делится с нами своими переживаниями. В книге органично переплетены сюжеты, из главы в главу переходят, как бы переливаясь из сосуда в сосуд, новые герои. Субъективная оценка событий автором разбавляется и оценкой читателей. Так, автор приводит в социологических исследованиях и иные мнения, местных немцев, и иностранцев ,живущих в Германии, по разным  аспектам их бытия. Читаешь эти жизненные истории страничка за страничкой и трудно оторваться, не дочитав до конца. Так и хочется сказать от имени автора: « Свидетельство о себе». И это – очень правильное название…





Борис Кандель, кандидат филологических наук, г. Кельн,ФРГ

 
 


 

  ЗАПИСКИ ЭМИГРАНТА
  Кёльнские тетради
          
 

          
  ЗДРАВСТВУЙ, ГЕРМАНИЯ!

Итак, все хлопоты, связанные с отъездом позади, - в заграничном паспорте у меня красуется голографическая вклейка с открытой визой и разрешением немецких властей на бессрочное постоянное место жительства. В приглашении указан и адрес центрального лагеря-распределителя в федеральной земле - Тюрингия. Я ткнул пальцем в карту и обнаружил, что столицей этой земли является город Эрфурт.
 На этом мои географические познания о государстве, о котором я знал понаслышке, были исчерпаны. Три тугие и тяжелые дорожные клеенчатые сумки, дипломат и пишущая машинка – вот весь мой нехитрый скарб, приготовленный в дорогу.
 Внизу у подъезда пофыркивал газами блестящий, омытый весенним апрельским дождем - «жигуленок». За рулем - мой приятель. Надо же, не поленился, встал в половине четвертого утра, чтобы отвезти меня в аэропорт «Пулково-2». Вылет самолета в восемь утра.
По утреннему Петербургу мы мчимся в аэропорт и я прощальным взглядом окидываю, ставшую уже родной Гражданку, ровную, как натянутая струна, ее центральную магистраль - Светлановский проспект…
 Аэропорт встретил почти безмолвием. У таможенной стойки зевал один единственный инспектор. Народу у стойки не было.
 Странно, - подумал я -ведь уже без малого семь утра. Видимо, пик нагрузки пришелся на ночь и сейчас наступил спад. К моему удивлению, таможенник, проверив багаж, не задавая лишних вопросов, шлепнул штамп в декларацию, и по доброму улыбнувшись, пожелал мне счастливого пути.
Пожилая старушка с умильным взглядом бросила сумки на весы и вручила мне багажные бирки. Я пытался сунуть ей в руки ассигнацию, равную в эквиваленте 20 долларам США, за явный перегруз, но она вежливо отказалась. - Ты сынок не разбрасывайся деньгами, чай , на чужбину едешь ,-напутствовала меня сотрудница багажного отделения. Я очень удивился такому жесту и с благодарностью посмотрел в след старухе.
В самолете летело очень мало народу. Видимо, не сезон. Среди пассажиров было несколько семей русских немцев, которые так же, как и я, отъезжали на Германские хлеба.
 То ли оттого, что я шибко нервничал перед отлетом, то ли оттого, что почти сутки не спал - меня сморило и я свалился, как убитый. Стюардесса долго меня будила и настояла на том, чтобы я съел аэрофлотовский завтрак…
 … Сквозь полудрему я ощутил, что шасси нашего самолета с приглушенным стуком ударились о бетонку. Народ захлопал в ладоши - это означало, что мы благополучно приземлились в столице Нижней Саксонии-городе Ганновере.
 Я мог лететь в Германию через Берлин или Лейпциг, но выбрал Ганновер из тех соображений, что в этих краях у меня жил племянник с семьей. Мне хотелось с ним повидаться и, конечно, черпнуть первый ковш информации из первых рук…
 Племянник встретил меня довольным взглядом и счастливой белозубой улыбкой. По всему было видно, что жизнью он вполне удовлетворен. Сытое холеное лицо, аккуратная стрижка и модная современная куртка спортивного покроя - ярко говорили о его относительном благополучии.
 Родственник приехал в аэропорт на машине. За рулем сидел самодовольный молодой человек с оплывшим от жира лицом. Племянник подрядил его за семьдесят дойчмарок. Наш путь лежал в Хамельн. Это маленький провинциальный городишко - в шестидесяти километрах от столицы земли Нижняя Саксония. Как рассказал мне по дороге родственник, Хамельн имел многовековую историю. Он поведал мне легенду  о знаменитом крысолове ,который избавил город от нашествия грызунов, а жадный бургомистр города не заплатил ему за работу ни пфеннига. Тогда в отместку, крысолов увел за собой все юное население города. К сожалению, неизвестна дальнейшая судьба крысолова. Эти события происходили во времена средневековья.
 …Сегодня, в наши дни, потомки вспомнили про крысолова-избавителя и на фронтоне башни городской ратуши, что стоит на центральной площади, организовали музыкальный кукольный театр. По выходным дням там показывают сказку про героя - крысолова…
 Квартира племянника, куда мы приехали из аэропорта, поразила меня, российского обывателя, размерами - это были настоящие хоромы. Четыре комнаты, две из которых смежные, другие изолированные. Общая площадь квартиры - восемьдесят восемь квадратных метров. Она была обставлена приличной, но уже не новой мебелью. На окнах висели нарядные занавеси с рюшечками и воланами.-Эту мебель мы получили со склада по талонам ,- пояснила мне жена племянника Людмила .- И на обзаведение хозяйства мы получили немного денег .-Кроме того бесплатно привезли новые холодильник, стиральную машину и электрическую плиту…
 Немецкий коммунизм,-восхитился я .-Не удивляйся, -встрял в разговор племянник .- Немцы достаточно милы и лояльны к нам, эмигрантам, но до известной степени. Они считают, что все должно быть, как у людей, но без излишеств. Если холодильник ,то самый простенький, без большой холодильной камеры, если стиральная машина, то без сушильного устройства. –Вот, посмотри, даже на светильники дали деньги, исходя из лимита двадцать марок на одну единицу .-И , конечно, пришлось доплачивать из своих средств. -Телевизор и видеомагнитофон местные чиновники считают предметами роскоши. –Однако, к кому из эмигрантов не загляни в гости -у каждого найдешь и мебель приличную, и аппаратуру, и даже компьютер. – А социальное пособие. Его на жизнь хватает ?- живо поинтересовался я. Племянник протянул мне листок. Это было свидетельство в цифрах о содержании. Я узнал, что за квартиру социаламт оплачивает 900 дойчмарок. Это вместе с горячей водой и отоплением. А за электричество и телефон нужно платить из собственного кармана. На жизнь племянник с женой и сыном получали дополнительно тысячу триста марок. На скромную жизнь, по его словам, вполне хватает. В течение года власти выделяют нам на семью полторы тысячи марок на одежду, так, что по большому счету грех жаловаться .- Не всю же жизнь мы будем сидеть на социале. Подучим язык и будем искать работу. Лицо племянника светилось благодарностью к немецким властям за заботу.
 … Три дня погостевав у родственника, я отправился дальше - меня ждал лагерь по приему эмигрантов…

ПЕРВЫЕ ЗНАКОМСТВА…

Тюрингия меня встретила проливным дождем. Комендант общежития, изучив документы, проводил меня до транзитной комнаты. Это было огромное помещение, примерно в сорок квадратных метров. В нем размещалось не менее десятка металлических кроватей с деревянными спинками. Посередине комнаты стоял большой обеденный стол, по краям у стен прилепились два больших платяных шкафа. В углу стоял мало привлекательный утлый холодильник, напоминающий «Ладогу».
 Несколько пар любопытных глаз с вниманием глядели на меня. Я отряхнулся от дождя, снял плащ и представился. Моими соседями оказалась одна семья азербайджанцев - молодой человек, бывший юрист и его юная беременная жена - бывший музыкальный работник детского сада. Приехали они из Баку. Уже потом, когда мы познакомились поближе за рюмкой «чая», они поведали мне, что приехали сюда по еврейской эмиграции. Мне оставалось только догадываться, каким образом они получили выездные документы? Бабки решают все! - заключил мой новый знакомый. Азербайджанцы поделились со мной, что держат путь в Берлин и здесь ждут соответствующих разрешительных бумаг из Бонна. Другая пара представляла собой чету то ли казахов, то ли якутов. А может быть и киргизов. Для меня они все были на одно лицо. Они тоже приехали по еврейской линии. Оказалось, что они прибыли сюда большой семьей в пятнадцать человек. Возглавляла семью бабушка, еврейка по национальности. Она и стала локомотивом, благодаря чему, вывезла из Киргизии всю свою многочисленную родню. Прямо скажем, повезло и зятьям, и золовкам, и узкоглазым внукам. Разместилась эта семья по разным комнатам… Познакомился я и со своей землячкой из Санкт-Петербурга - переводчицей. С ее слов я узнал, что работала она старшим научным сотрудником в филиале Академии наук, знает пять иностранных языков. На вид она выглядела потрепанной старухой. Было ей за шестьдесят. Утомленные глаза выражали усталость, впалые щеки и заостренный кверху нос придавали старухе пренебрежительный вид, что никак не вязалось с ее интеллигентной профессией. Она очень много курила. Буквально, каждые тридцать минут бегала в туалет. Не смотря на свой возраст, женщина оказалась к тому же и бесцеремонна. Она имела дурацкую привычку читать по ночам, когда все люди уже отошли ко сну. Включит настольную лампу и читает. День проходит, все молчат, второй. На третью ночь азербайджанец равзразился в ее адрес русским смачным матом. Все дружно захлопали, наконец-то отыскался защитник. После происшедшего инцидента старуха утихомирилась, видимо, толпа благотворно повлияла на нее...
 Не могу не рассказать и про одесского еврея Зяму. К моему приезду, он считал себя старожилом - обитал в транзитке третью неделю. Зяма приехал в Германию одиночкой. Он бросил в Одессе семью, работы никакой не было. Пенсия нищенская. Раньше он был в городе «купи-продай» Занимался в свободное время частной торговлей на «Привозе» Так назывался один из крупных одесских рынков. Зяма перекупал у заезжих сельчан картошку по оптовой цене и торговал затем по своим розничным ценам…
 …Здесь, в эмиграции, Зяма тоже туго знал свое дело. В чемодане, что лежал под кроватью, он держал запасы спиртного и сигарет. С наступлением темноты к Зяме тянулись ходоки со всей общаги. Его бизнес процветал, все стороны были довольны. В общаге проживало свыше семисот человек, обеспечивая Зяме стабильный приварок. Он олицетворял все отрицательные черты человека вообще и еврея - в частности. В разговоре с ним так и хотелось назвать барыгу «жидовской мордой». Старик постоянно своим неадекватным поведением нарывался на грубость со стороны проживающих. Пару раз ему даже чистили физиономию. –Я –горе еврейского народа ,-в сердцах признавался незадачливый бизнесмен.
 В один из выходных я навострил лыжи в Гамбург. Там меня познакомили с маклером-специалистом по поиску жилья. Это был жуковатый мужик, примерно сорока лет, из русских. Похоже, у него были схвачены связи со многими ведомствами, курирующими жилищные вопросы. Мужичок посмотрел мой паспорт, выяснил, что я приписан, как крепостной к Тюрингии,  ответствовал: «Квартиру я Вам подберу, однако есть сложности с переменой земли. -Оставьте свой телефон, я перезвоню. -Мои услуги стоят три тысячи марок. Деньги вперед -в день заключения договора.»…
Маклер позвонил мне в общагу ровно через два дня. Есть квартира в сорок пять квадратных метров ,-обрадовал меня он. -Срочно приезжайте в пятницу для подписания договора. На меня, как снежный ком, навалилась первая, но очень важная проблема. Однако, как ее решать?…
 Наивно полагая, что честность и прямота обескураживают и располагают к себе, я поделился мыслями с руководителем общежития господином Дитцем.
 Я попросил его на плохом немецком , чтобы он меня никуда не отправлял, пока я не решу вопрос о переезде в Гамбург. Я просил отсрочки отправки в другое место жительства примерно на месяц. Гут, -заверил меня ляйтер.- Я пойду Вам навстречу.- Считайте, что мы с Вами договорились…
 На следующий вечер я вернулся с прогулки по поселку. На обеденном столе меня ждало письмо. От кого бы вы думали? Да, да от того самого ляйтера.
 Этот сраный немец предлагал мне к утру завтрашнего дня быть готовым к переезду на новое место жительства в тьму-таракань, здесь же в Тюрингии.
 Наутро я дисциплинированно стоял с багажом у двери вахтера и терпеливо ждал своей участи. Вышел ляйтер и , поздоровавшись со мной кивком головы, дал знак рукой, чтобы я грузил вещи в его машину…
Мы ехали по очень живописному серпантину дороги. И слева, и справа мелькали поля с пушистой травой, перемежаясь с фруктовыми садами и появившимися после зимнего пробуждения полевыми цветами. За всю дорогу шеф не проронил ни единого слова. Такого коварства, признаться, я от него не ожидал. Всегда считая немцев педантичными и аккуратными, здесь я ошибался.
Это было далеко не первым моим разочарованием. В общежитии, где я жил, было много немцев -аусзидлеров. Среди них были и степенные интеллигентные люди, были и представители сельских профессий. В общей толпе промелькнули и несколько пьяниц -шарамыжников и сквернословов. За почти двухнедельное пребывание в первом лагере я успел многое увидеть и намотать, как говорится на «ус»…

В КРАЮ ГОРИСТОМ И ЛЕСИСТОМ

Въехав в ограду неприметного трехэтажного здания, ляйтер сделал протяжный гудок -его рука около минуты нажимала на клаксон. Прибежал хаусмайстер Ляйтер пять минут с ним о чем то говорил и, передав ему папку с документами, уехал, со мной он даже не попрощался. Хаусмайстер, видимо, меня ждал- ему звонили. Комната была приготовлена Я вошел в нее, поставил на пол багаж и осмотрелся, келья была небольшая -метров четырнадцать. Обстановка традиционна, как и в предыдущей общаге, только холодильник был размером побольше И маленькое преимущество-комната была рассчитана на одного проживающего.
 Находилось жилье на «ердгешоссе», то есть по русски на первом этаже, рядом оказалась кухня…Это было и хорошо, и плохо. Хорошо -что не надо далеко ходить, плохо, что через коридор постоянно шастали жильцы, гремя посудой и всякой кухонной утварью.
 Ну, вот ты и приехал в Гамбург, господин хороший. -Варежку побольше и пошире разевай.- И верь во всем каждому встречному…- Я клял себя последними словами за проявленное легкомыслие и истязал до истерики…
В дверь постучали. Это сосед , что напротив меня, пришел знакомиться. Я увидел пожилого седоволосого еврея с большой копной волос. Его настороженное лицо с расчерченными морщинами и бегающие , подернутые нервным тиком глаза, выдавали его за человека очень похожим на «делаша», еще точнее, на рыночного делягу. Он стал говорить, что родом из Одессы. Я невольно вспомнил Зяму. Новый знакомец представился Марком. На вид ему было больше шестидесяти лет. В разговоре выяснилось, что был Марк в Одессе популярной личностью. Знал его, как он говорил, весь город. Руки моего нового знакомого были все в татуировках. Работал Марк до эмиграции директором обувной фабрики. Я сразу отметил некоторые несоответствия- татуированные руки скорее указывали на принадлежность его владельца к уголовной среде, на бывшего руководителя предприятия он похож не был. Да и лексикон соседа скорей скорее напоминал урку с портового кичмана, нежели директора фабрики. Марк ненавязчиво пригласил меня к себе, в комнату напротив, и предложил выпить по несколько капель немецкого шнапса за знакомство. Одессит произвел на меня не самое лучшее впечатление, но поскольку он невольно стал моим первым знакомым, я не стал возражать и принял его гостеприимное приглашение.
 Захмелев, Марк стал разговорчивее. Его речь пересыпалась отборным матом и характерными местечковыми прибаутками. Он рассказал мне интимные подробности своей жизни, хвастался, каким был гулякой в молодости. Неожиданно он признался, что под пьяными парами частенько бивал свою дражайшую супругу и даже довел ее до инвалидности -в порыве ревности выбил у нее левый глаз. Супруга пожалела тогда отца двух детей и не стала возбуждать дела. Марк продолжал ее исправно дубасить и в конце концов бедная женщина то ли от болезней, то ли от побоев, почила в бозе. Сын Марка, который приехал в эмиграцию со своей семьей, жил на третьем этаже нашего общежития в большой комнате. Отношения сына и отца были натянутые. Отпрыск так и не простил отцу смерти матери…
Официально лагерь назывался распределителем для еврейских эмигрантов. В хайме проживало восемьдесят человек, включая стариков, школьников и детей грудного возраста. Чисто еврейских было только четыре семьи, остальные оказались смешанными. Прогуливаясь по коридорам хайма, я то и дело замечал лица кавказской и казахской национальности, прибалтов из Литвы и Эстонии, молдаван. Создавалось железное впечатление , что евреями здесь и не пахнет. Из всех обитателей общежития по внешним признакам на евреев «тянули» не больше четверти проживающих. Здесь я увидел такую же картину, как и в предыдущем лагере - глава семьи- пожилая еврейка тащила за собой по нисходящей: детей , зятьев , невесток, внуков, и даже правнуков…
 Будучи не националистом, мне было без разницы, кто меня окружает. Еврей или половинка ,или представитель другой народности. Я трезво рассуждал что все приехавшие сюда люди, получившие статус эмигранта, имели на это юридическое основание…
 Среди эмигрантов, с которыми я установил товарищеские отношения, был один интеллигентный человек, архитектор по профессии, кстати тоже из Одессы. Звали его Моисей Лазаревич Ласкер. Всю сознательную жизнь- более тридцати лет он потрубил в Норильске -строил жилые дома и объекты социально-бытового назначения в зоне вечной мерзлоты. Он был руководителем архитектурной мастерской. По стопам отца пошел и наследник. Окончив Новочеркасский инженерно-строительный институт , сын тоже уехал в Норильск и больше десяти лет работал инженером-проектан
Массажистка Кензи Тейлор запикапила мужа своей подруги
Жена Первый Раз Пробует Секс Втроем
Реальное Порно Видео Зрелой Пары С Украины И Их Жаркого Секса На Природе