Секрет его физиономии
Белый шум
Он тщеславен до чёртиков. Наполеон, Гете, Бисмарк тоже были тщеславны на более или менее утончённый манер. Фридрих Великий, Шарнгорст{52}, Ленин не были тщеславны. Само по себе тщеславие на является ни украшением, ни позором; всё дело в том, в какую сторону оно направлено. «Мои слова и действия принадлежат истории», эта фраза Хитлера первых времён его политической деятельности находится на грани между самосознанием творческой личности и глупостью.
Вначале тщеславие его проявляется, так сказать, наивно, он не разрешает распространять своих портретов. Он поступает так, возможно, по соображениям чисто внешнего характера; он сбрил свои солдатские усы, которые носил в первые годы после войны, должно пройти некоторое время, чтобы он сам и его окружающие привыкли к его новой физиономии. Так или иначе, может быть, даже просто по счастливой случайности, лицо его оставалось неизвестным, а это заинтриговывало публику. Вопрос: «Как, собственно, выглядит этот Хитлер?» — так же занимал мюнхенцев, как несколько лет спустя другой вопрос: «Кто этот Хитлер, которому правительство то и дело запрещает выступать на собраниях?» Но ореол тайны вокруг личности Хитлера — не только пропагандистский приём. В характере Хитлера есть некоторая скрытность; нельзя сказать, чтобы жизнь его была как на ладони перед товарищами. Он обижается, когда ему задают вопросы об источниках его существования. Сколько ни уверяет друг его Хесс якобы на основании вернейших сведений: «Я знаю, что и эта сторона чиста», — ему не верят. Возможно, что вообще не было оснований скрывать что-либо. По всем признакам Хитлер принадлежит к тем натурам, которым претит быть нараспашку. Кто доверяет ему, должен верить и не допытываться истины. Это — старый рецепт всех пророков. Таким образом таинственность придаёт особую силу отношениям между ним и его приверженцами.
Он одевается в обыкновенное штатское платье и по сию пору нарочито не шьёт своих костюмов у модных портных. В первые годы это, можно сказать, выделяло его из среды тогдашних правых лидеров, щеголявших в фантастических мундирах защитного цвета. Впоследствии он часто носит форму штурмовика, для того чтобы его солдаты не забыли своего верховного главнокомандующего. Но его «настоящий» костюм выглядит иначе; посмотрите на Хитлера после двухчасовой горячей речи: воротничок образует мокрый жгут вокруг шеи, волосы прилипли к вискам, манжеты съехали в сторону, пуговицы оторваны...
Для публичных выступлений в роли государственного мужа он придумал себе позу, явно напоминающую скрещённые руки Наполеона. Он складывает руки параллельно на животе под прямым углом к плечу, один локоть упирается в кисть руки. Это производит впечатление большого самообладания.
Лицо его — предмет смущения для приверженцев и злорадства для противников. Никакими прикрасами не скрыть, что это — ничего не говорящее лицо, без всякого выражения. Мюнхенский учёный фон Грубер, специалист по вопросам расовой гигиены, объявляет лицо Хитлера признаком плохой расы и приводит в подтверждение подробные доказательства. Гладкие пряди тёмно-русых волос и подрезанные усики — что может быть прозаичнее. И только порой в глазах вспыхивают огоньки. Кажется, что видишь перед собой одного из безымянной серой массы, «неизвестного солдата», который в внезапном экстазе изрекает мысли миллионов безымянных, мысли, за которые три года назад безымянные товарищи в окопах осмеивали «помешанного» Хитлера. Быть может, здесь кроется разгадка всей его личности: заурядный тип в самом высшем своём проявлении.
А впрочем разве замечательные люди всегда выглядят «замечательно»? Все мы относимся с недоверием к людям, причёсывающимся под Гете или под Наполеона, и известно, что великие люди в общем выглядели вовсе не так, как их изображают на стереотипных портретах. Разные эпохи и в особенности XIX столетие старательно затушевывали ненормальное, одностороннее, болезненное в физиономиях великих людей и наделяли их вместо этого чертами Юпитера, а между тем именно в этой ненормальности выражения лица часто сказывается громадное внутреннее напряжение. Сравните хотя бы голову Муссолини, тоже ставшего жертвой этого стиля, с его стилизованными портретами под Наполеона: как вульгарно и буржуазно выглядит этот толстяк-диктатор. Если Хитлер не выглядит так, как великие люди на медалях, это ничуть не говорит против него: но беда в том, что он говорит ни дать ни взять, как эти великие люди говорят в хрестоматиях для школьников.
За последние годы лицо его неоднократно менялось. Раньше всего в нём появилось выражение, словно судьба только что вылепила человека из необделанного ещё материала. В последнее время у него появились признаки ранней старосты и выражение недоумения.
В какой мере Хитлер является медицинской проблемой — это пока ещё остаётся тайной его врачей. От людей, часто видевших его, не могли скрыться патологические черты в нём. Подобными симптомами в его поведении являются припадки мизантропии, бегство от людей, порой невменяемые речи.