Сега МегаДрайв, часть 2

— Надо так, — ответил Кирилл. — А ты садись у приставки. Сейчас я дело доделаю и в «Мортал Комбат» рубанём. Слышал про такие драчки?

— Слышал, конечно, — уныло ответил Максим. Затем ноги, помимо его воли и желания, сами понесли мальчика в сторону телевизора. Тем временем, Кирилл вновь убежал на кухню. Спустя мгновение, оттуда выскочила с ещё одним тазом в руках девушка — та самая, которую видел Максим два дня назад.

— Чур, я за Саб-Зиро буду, — заявила она, подсовывая таз под ноги бандита. — Это тебе не «Контра». Здесь надо друг с другом биться. Я тебя, жиртрес, любым бойцом сделаю, ты не сомневайся даже.

Максим не знал, что сказать. Я сплю, наверное, — подумал он. — Сейчас вот ущипну себя и проснусь. Глядя на длинные ноги кирилловой сестры, он изо всех сил цапнул себя за пухлое предплечье. Во сне это срабатывало. Сработало и сейчас: Максим не почувствовал боли и оттого даже успокоился. Зарождающаяся паника никуда не делась, но сбежала куда-то на периферию сознания.

— Ну, начнём, пожалуй, — прозвучало из-за шкафа. — Ты, Максим, отвернись, не надо тебе на это смотреть.

Максим вздрогнул, ибо почувствовал, как невидимая сила ухватила его за голову и повернула лицом к телевизору. Тело его парализовало. Мальчик было сорвался в крик, однако же ни пошевельнуться, ни сказать что-либо он не мог. Перед ним темнел выключенный телевизор, в котором искажённо и смутно отражалась вся комната. И тогда Максим понял, почему не могут пошевелиться его родители и статуей застыл бандит по имени Сергей.

Как и в прошлый раз, кровать заскрипела от тяжести переваливающегося на бок, чтобы встать, тела. Вслед за тем, Максим услышал мерный гул. Звук этот исходил одновременно отовсюду и чем-то отдалённо напоминал дальний шум машин. Гул то нарастал, то отдалялся. Максим непонятным образом чувствовал силу, что наполняла этот шум. Тела людей, сидевших за столом, вдруг начали двигаться. В тусклом отражении экрана Максим увидел, как его родители и бандит принялись раскачиваться взад и вперёд, а руки их — подниматься и опадать, будто управляемые невидимыми нитями. Это не мои папа и мама, — сказал про себя Максим. — Это куклы.

Тело его было по-прежнему скованно. Люди за столом, не прекращая раскачиваться, одновременно взяли что-то со стола. Максим, как мог, напряг зрение, но не разглядел — всё же, не в зеркало смотрел. Затем каждый из сидевших замер, поднял руку и резко провёл себе по горлу. Мгновение ничего не происходило, а затем на шеях родителей и бандита проявились полосы, из которых толчками начало выливаться что-то тёмное. По маминому платью стремительно растеклось пятно.

Гул стих. Сама собой открылась форточка, и в комнату ворвался холодный воздух. Максим сглотнул слюну и заставил себя отвести глаза от экрана телевизора. Нет, всё-таки это сон. Страшный такой, в котором папа и мама умерли. Скоро проснусь, — окончательно решил он.

— Вот теперь можно, — послышался голос Кумадея-старшего. Затем он вышел из-за шкафа.

Теперь я знаю, что точно сплю, — подумал Максим. В отражении телевизора были плохо различимы детали, но мальчик ни капли не сомневался в том, что Леонид Борисович Кумадей — не человек. Грузно переваливаясь, к столу двинулось бесформенное, бледно-серого цвета существо. В свете люстры блестела чешуя, покрывавшая тело твари. Двигалась она на четвереньках, почти прижавшись к полу, медленно и неповоротливо. «Интересно, — подумал Максим, разглядывая существо. — А Кирюха кто?»

— Кирюшка-то? — вслух ответил ему Кумадей. — А сейчас сам увидишь.

От стены отделилась фигура девушки, которая всё это время стояла неподвижно. Она подошла к существу и встала перед ним на колени. Через мгновение изумлённый Максим увидел, что девушка и есть Кирилл: за долю секунды женское тело деформировалось и приобрело знакомые черты мальчика-подростка. Неуклюжее тело монстра чуть приподнялось и всосало в себя тело Кирилла. «Хорошо, что я сплю, — заключил Максим. — А то бы стошнило».

— Нет никакого Кирилла. И девочки, которую, кстати, Анечкой зовут, тоже нет, — хихикнула тварь. — Это всё я один.

Кумадей подобрался к тазу, в который успело натечь из шеи бандита, и принялся жадно лакать. Осушив таз и сытно отдуваясь, тварь поползла к следующему тазу, над которым склонилось одервеневшее тело мамы Максима.

— Мы давно здесь живём, Максимк. Ещё города не было, когда мы здесь появились. И вот как бы нам да не жить, если получается.

Он подкормился из таза с кровью Алёны Тужилиной и двинулся к мёртвому папе Максима, приговаривая:

— Есть у меня Кирюшка да Анечка. Кирюшка мне одних приводит, а Анечка — других. Вот так, раз в год приходится вас в гости звать. Один раз позвал — целый год отдыхаю. Некоторым звоню сам, чтобы ко мне пришли. Как папка с мамкой твои… Они поддатливые, не то что — многие. Позвонил, погудел в трубку и всё. Пришли.

Кумадей осушил последний таз с кровью. Затем повернулся в сторону Максима и, сопя, двинулся к нему. Мальчик смотрел в отражение, как приближается его смерть, и настойчиво пытался проснуться. Ничего не получалось.

Внезапно Максим почувствовал, что тело его сверху до самого пояса обрело чувствительность. Однако ноги были по-прежнему парализованы. Длинная, покрытая чешуёй рука, вывернутая под неправильным углом, ловко вставила в приставку картридж, а затем щёлкнула пультом от телевизора. И только тогда Максим понял, что не спит, и заплакал.

Раздался тихий треск, напомнивший мальчику звук разрезаемого арбуза. Дома арбуз всегда резал папа, а Максим с мамой сидели за столом и наблюдали, как ловко он управляется с ножом.

Вблизи кто-то кашлянул.

Это был Кирилл. Он уселся рядом с Максимом, сложив ноги по-турецки, и зевнул.

— Бери джойстик, Язон дин Альт, — сказал Кумадей. — Три раунда в «Мортал Комбат» сыграем. Победишь — отпущу. Проиграешь — батя съест. Готов, жирный?

Максим вздохнул, вытер слёзы и взял в руки джойстик. Он решил пережить эту ночь. Во что бы то ни стало.