Sea story

А Уёну всё кажется. Ему пятнадцать лет и он боится богатых людей, которые ходят мимо узких улочек и с жалостью кидают монетки в банки, шляпы или сложенные лодочкой ладони. Он прячется среди мусора и других, таких же как он. Дышит тяжело и пихает в карман жалкий кусочек чёрного хлеба, украденный с прилавка непримечательной забегаловки.

В порту дышится, безусловно, гораздо легче. Морской воздух пробивает до кончиков пальцев, будто смывает всю грязь с души. Только его цель.. Абсолютно не связана с разговорами по душам с морем. Оно не отталкивает его, но и не даёт подойти слишком близко, как тем пиратам с огромных кораблей. Они ему, к слову, и нужны.

Корабль "Урсула" кажется слишком огромным, стоит ему приблизиться к порту. Выглядит зловеще, но одновременно тянет к себе, улыбается. Словно сирена, в чьих изящных руках оказался несчастный путник. Только вот капитан судна выглядит абсолютно не под стать своему главному транспорту. Он маленький, худощавый, с хитрющими глазами. Конечно, как тут не быть хитрым, когда ограбил больше сотни таких же пиратских кораблей.

Уёну оно то и нужно. Немного припасов, возможно немного одежды, а денег не нужно. Ему с ними нечего делать. На работу подростка здесь не возьмут. Отправят куда подальше. Пятнадцать лет, всё таки.

Он пытается воровать из ящиков, которые выгружают пираты с корабля, но ничего не выходит. Капитан хватает его за шкирку и тащит на борт. Внезапно он оказывается.. Членом команды.

***

Хонджун хватает его в тот день за шкирку. Заставляет тормозить пятками о грубые доски пирса. Держит крепко, не отпускает, пока из руки Уёна не падает наконец несчастное яблоко.

— Я то думал, что ты украл там, не знаю.. Золото! Серебро, всякие камни, например? На кой чёрт тебе яблоки, малой? Взял бы что-то подороже и продал..

Капитан не выглядит строгим. Он смеётся, так забавно улыбается, обнажая небольшие клыки и ярко белые зубы. Маленького телосложения, похож на подростка, вот совсем. А глаза так сверкают.. Словно звёзды в дали по ночам.

— Простите.. Простите!

Уён брыкается. Он ещё совсем молод и зелен. Он знает, что такое стыд – чувство не совсем позабыто с этой жизнью на улице.

— Да ладно тебе.. Пойдёшь со мной?

Хонджун не переспрашивает. Всего единственный раз зовёт с собой. А у Уёна.. Совершенно нет причин отказывать.

Часть команды – часть корабля.

***

Уён ожидал, что пока никакой серьёзной работы ему давать не станут. Пока что он ограничился мойкой полов, но редко его подпускали к кухне. Однако, его навыки готовки были на нуле, потому приходил он только посмотреть. Учить его не было времени – по крайней мере сейчас. Команду из семи крепких парней и него самого всё же нужно было кормить.

Хотя.. Чон мог точно признаться, что на кухню он приходил посмотреть не то что бы на процесс готовки. Он не мог отвести взгляда от Ёсана. Его сильные руки умело управлялись с ножами и прочей кухонной утварью, на них красиво выступали вены и.. Чёрт, эти глаза пленяли его красотой всякий раз, как старший на него поворачивался. Тогда сердце пропускало удар и пробегало точно кругов пять вокруг лёгких.

Ёсан к нему присматривался, словно бродячий кот. Выглядывал что-то в его глазах, осматривал телосложение, руки. Словно оценивал, чтобы дать поработать рядом с собой.

Он любит, но немножко по-своему. Любит аккуратно, нежно, подступаясь маленькими шажками. Любит молча. И об этом, возможно, никто не узнает до самой его смерти. Кроме самого Уёна – оборванца и бойкого малолетки, внезапно врезавшегося в его сердце, словно в скалу.

Из награбленного Ёсан находит для них кольца. Не похожие друг на друга, но что-то значащие и особенные. Уён носит не так часто – перед сном снимает, целует камешек посередине и каждый раз вспоминает Ёсана, смотря на кольцо. И на вылазки в город надевать даже не пытается – жалко потерять.

Третьим воскресеньем месяца в календаре назначена ярмарка. Капитан ясно и чётко дал понять – они остановятся в городе и будут отдыхать, потому что заслужили за всю ту работу, что делают на корабле.

***

У Уёна в кармане небольшой мешочек монет. Хонджун выдал каждому, чтобы порадовали себя чем-то. Видимо, экипаж корабля для него и правда словно дети – он заботится о каждом из них.

Они с Ёсаном идут, взявшись за руки. Чон глазеет на яблоки на прилавках, порывается купить сам, но старший его останавливает и первым протягивает деньги торговцу. Какая-то необъяснимая тяга обеспечивать в груди Кана зародилась по-особенному ярко.

И больше этого мешочка яблок им.. Ничего не нужно. Нужны они сами, друг для друга – большее им ни к чему. И Уён впервые чувствует себя так ярко, словно птица, которую выпустил из клетки добрый ребёнок.

На площади людей тучи. И Кан не успевает понять, как оказывается в этой толпе за руку с Ёсаном. У того руки шершавые от готовки, но всё равно такие родные и правильные – другие руки кажутся не тем.

Ёсан хватается за плечи Уёна, словно боится наступить. Неловко улыбается, сжимая грубую ткань одежды коротко постриженными пальцами. Он чувствует себя человеком. Будто бы он был мёртв всё то время, лежал где-то на морском дне, и вот сейчас его наконец достали.

Поцелуи Уёна на вкус как морская вода. Они солёные, но такие родные, что вкус и степень повреждения губ Чона абсолютно не имеют значения.

Сегодня в городе праздник. Сияют фонари, толпы людей идут мимо, а владельцы небольших ларьков продолжают и дальше заманивать к себе прохожих.

А они с Уёном танцуют. Как в первый раз. Напоминает школьный бал из книг, но для них обоих это в первый раз – у детей улиц не было и не будет выпускного или осеннего бала. Зато они есть друг у друга.

Подошвы их сапог стёрты давным давно. Носки обуви скрипят по вымощенной улочке, стоит только повернуться.

Ни один из них не умеет танцевать. Они оттоптали друг другу обе ноги, но от этого ничуть не больно.

Для выросших среди солёных волн, обиженных и обездоленных море готовит особый подарок – любимого человека. И никогда не ошибается, всегда отдаёт в равной мере за те страдания, которые им пришлось пройти. И Ёсан благодарен тем испытаниям, если они стоили того, чтобы повстречать Уёна.