Счастливый принц | Оскар Уайльд
Издательство Чтиво
С вершины большой колонны возносилась над городом статуя Счастливого Принца. Он весь был покрыт тончайшими листочками чистого золота, вместо глаз у него сияли два сапфира, а на рукоятке его меча блестел большой красный рубин.
Все восхищались Счастливым Принцем.
— Он так же красив, как петух на флюгере, — изрек один из членов муниципалитета, старавшийся прослыть человеком с изысканным артистическим вкусом. — Конечно, менее полезен, — прибавил он, боясь обвинения в недостатке практичности, что было бы совсем несправедливо.
— Отчего ты не похож на Счастливого Принца? — спрашивала чувствительная мамаша своего крошку сына, который, плача, просил, чтобы ему дали луну. — Счастливому Принцу и в голову бы не пришло капризничать.
— Хорошо, что на свете есть хоть один счастливец, — прошептал гонимый судьбой горемыка, взглянув на чудную статую.
— Он совсем как ангел, — говорили приютские дети, выходя из собора в своих широких красных плащах и чистеньких белых передниках.
— Почем вы знаете? — возразил им учитель математики. — Разве вы видели когда-нибудь ангелов?
— Ах! Они являются нам иногда во сне, — отвечали дети; и математик строго нахмурил брови: он вовсе не одобрял детской привычки видеть сны.
Однажды ночью над городом пролетала маленькая Ласточка. Ее друзья уже шесть недель назад пролетели в Египет; она же осталась, будучи не в силах расстаться с прекрасным Тростником, покорившим ее сердце. Они познакомились ранней весной. Преследуя над рекой желтого мотылька, Ласточка внезапно остановилась, плененная стройностью Тростника.
— Можно я буду любить вас! — не задумываясь воскликнула она.
И Тростник ответил ей грациозным поклоном.
Тогда Ласточка принялась летать вокруг него, задевая воду своими крыльями и рассыпая серебряные брызги, — такая у нее была манера ухаживать. Так продолжалось все лето.
— Что за странная привязанность! — щебетали другие ласточки: — У него совсем нет денег и слишком большая родня.
И действительно, вся река заросла тростниками.
А осенью ласточки улетели. После этого наша Ласточка почувствовала одиночество и охладела к своему возлюбленному. «Он совсем не умеет разговаривать, — решила она, — и при этом очень кокетлив, постоянно флиртует с ветром».
И в самом деле, когда бы ни подул ветер, Тростник отвечал ему грациознейшими поклонами. «Я допускаю, что он любит свой дом, — продолжала Ласточка свои рассуждения, — но я-то люблю путешествия, и мой супруг должен иметь к ним склонность».
— Согласны ли вы последовать за мною? — спросила она, наконец, у своего милого, но Тростник покачал головой: он был так крепко привязан к своему дому.
— Стало быть, вы просто играли моей любовью! — вскричала Ласточка. — Прощайте же, я лечу к пирамидам!
И она пустилась в путь.
Целый день она была в дороге и к ночи прилетела в город.
— Где же я переночую? — сказала она. — Надеюсь, что мне здесь устроят достойную встречу.
Тут она увидела статую на высокой колонне.
— Вот где я отдохну! — вскричала она. — Здесь прекрасное место и такой простор!
С этими словами она опустилась как раз к ногам Счастливого Принца.
— Да у меня золотая спальня! — обрадовалась она, оглядевшись вокруг, готовая расположиться ко сну. Но только хотела спрятать голову под крыло, как крупная капля упала на нее.
— Что за странность! — вскричала Ласточка. — На небе ни облачка, звезды ярко блещут, и все-таки идет дождь. Право, на севере Европы отвратительный климат! Мой Тростник любил дождь, однако это было чистейшим эгоизмом...
Но вот упала другая капля.
— Какая же польза от статуи, если она даже не может защищать от дождя? — сказала Ласточка. — Нужно поискать пристанища где-нибудь в трубе на крыше.
И она хотела лететь дальше.
Но прежде чем она успела развернуть крылья, третья капля упала на нее. Она подняла голову — и что же увидела?
Глаза Счастливого Принц были полны слез, они струились по его золотым щекам. И так прекрасно было его лицо, освещенное месяцем, что сердце маленькой Ласточки дрогнуло от жалости.
— Кто ты такой? — спросила она.
— Я Счастливый Принц.
— Почему же ты плачешь? — спросила опять Ласточка. — Ты меня промочил насквозь.
— Когда я был жив и у меня было живое человеческое сердце, — отвечал принц, — я не знал, что такое слезы. Я жил во дворце Sans Souci[1], куда не дозволено было проникать горю. Днем я играл в саду с моими приближенными, а вечера проводил в танцах в большом зале. Высокая стена окружала сад, и я не старался узнать, что происходило за ней, — всё вокруг меня было так прекрасно! Придворные звали меня Счастливым Принцем, и я действительно был счастлив, если счастье заключается в удовольствиях. Так я жил, так и умер. И теперь, когда меня уже нет в живых, они вознесли меня так высоко, что я могу видеть все бедствия и всю нищету моего города, и, хотя мое сердце теперь из свинца, я не могу удержаться от слез.
«Значит, он не полностью золотой!» — подумала Ласточка про себя; но она была слишком деликатна, чтобы делать вслух замечания, касающиеся других.
— Там, далеко, — продолжал Принц тихим, музыкальным голосом, — далеко, на маленькой улице стоит бедный домик. Одно из окон его открыто, и я вижу сидящую у стола женщину. У нее усталое, поблекшее лицо, загрубевшие от работы руки, пальцы ее все исколоты иглой — она золотошвейка. Она вышивает к предстоящему балу пышный узор на роскошном платье прекраснейшей из фрейлин королевы. А в углу комнаты в кроватке лежит ее больной сын. Он мечется в жару и требует апельсинов. А мать ничего не может дать ему, кроме простой воды, и потому он плачет. Ласточка, Ласточка, быстрокрылая Ласточка, отнеси ей рубин из моего меча: мои ноги прикреплены к пьедесталу, и я не могу тронуться с места.
— Меня ждут в Египте, — отвечала Ласточка. — Друзья мои, летая вдоль Нила, шепчутся с цветами лотосов. Скоро они полетят к усыпальнице великого фараона. Сам фараон лежит там в своем роскошном гробу. Он обернут в желтые ткани и набальзамирован ароматными травами. На шее у него длинная цепь из бледно-зеленой яшмы, а руки его похожи на поблекшие листья.
— Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, — сказал Принц. — О, если бы ты осталась здесь на одну только ночь и была бы моим вестником! Ребенок томится жаждой, а мать его так печальна.
— Мне кажется, что я не люблю мальчиков, — отвечала Ласточка. — Прошлым летом, когда я жила на реке, я знала двух мальчиков, сыновей Мельника. Они всегда бросали в меня камнями. Конечно, им не удавалось задеть меня! Мы, ласточки, слишком хорошо летаем, и кроме того, мои предки славились ловкостью, но все же это было непочтительно с их стороны.
Но Счастливый Принц смотрел так печально, что Ласточке стало жаль его.
— Здесь очень холодно, — сказала она, — но я проведу с тобой одну ночь и исполню твое поручение.
— Благодарю тебя, милая птичка, — сказал Принц.
И вот Ласточка выклевала большой рубин из меча принца и, держа его в клюве, полетела над крышами города.
Она миновала соборную колокольню, украшенную белыми мраморными ангелами; пролетела перед дворцом, откуда доносились звуки бальной музыки. Прекрасная девушка вышла на балкон в сопровождении своего поклонника.
— Как чудны звезды и как велико могущество любви! — сказал он ей.
— Надеюсь, что мое платье будет готово к большому балу, — отвечала она, — я велела на нем вышить крестовник, но золотошвейки так ленивы.
Ласточка перелетела через реку и заметила фонари на высоких мачтах судов. В гетто она видела старых евреев, взвешивавших монеты на чашках медных весов. Достигнув бедного домика, она заглянула в него; мальчик в лихорадке метался в своей постельке, а мать заснула, уронив голову на руки: бедная так устала. Мигом влетела Ласточка в комнату и положила большой рубин на стол, рядом с наперстком швеи.
1888
Будьте с нами: