Сару Блек обливали водой, ебли на перилах и кровати, а потом купали
⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Сару Блек обливали водой, ебли на перилах и кровати, а потом купали
Уже есть учётная запись WordPress.com ? Войдите в систему.
Анатомия "Титаника"
Настроить
Отслеживать
Отслеживаемые сайты
Регистрация
Войти
Сообщить об этом содержимом
Открыть сайт в приложении «Читалка»
Управление подписками
Свернуть эту панель
E-mail (обязательно)
Имя (обязательно)
Сайт
Политика конфиденциальности и использования файлов сookie: Этот сайт использует файлы cookie. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с их использованием.
Дополнительную информацию, в том числе об управлении файлами cookie, можно найти здесь:
Политика использования файлов cookie
К началу XIX века население США составляло 5,3 миллиона человек, к началу XX — 76 миллионов. К 1920 году население достигло 108 миллионов человек. И это несмотря на все невзгоды, включая Гражданскую войну, унёсшую за период 1861-1865 годов жизни 620 тысяч человек. Даже с учётом естественного прироста населения, картина впечатляющая. В конце XIX века поток пассажироперевозок достиг своего пика — с одной стороны бесчисленное количество неимущих иммигрантов из европейских стран и городов, не способных прокормить своё собственное население, которое теперь стремилось за океан в поисках лучшей жизни, с другой — многочисленные представители элиты, часто пересекающие Атлантику в деловых и туристических целях.
В русле реки Гудзон рядом с мысом Манхеттена, возле Статуи Свободы, расположен остров Эллис Айленд — крупнейший пункт приема иммигрантов в Нью-Йорке до 1954 года.
В 1785 году в период войны за независимость Америки этот участок суши был приобретён предпринимателем Самуэлем Эллисом, желавший создать на ней трактир для местных рыбаков, но в силу неизвестных факторов, замыслу не суждено было реализоваться. И в скором времени остров Эллис был продан государственным органам за огромную плату.
Федеральное правительство США сразу же предопределило назначение данного земельного участка. Соорудив казармы, власти отвели ему роль крепости, препятствия на подступах к стратегически важнейшему Нью-Йорку. В течение 80-ти лет на этой территории дислоцировался военный бастион Форт-Гибсон, которому так и не довелось защищать город, но данная крепость стала настоящим бастионом для первых эмигрантов.
В 1814г. остров настигла первая массовая волна иммигрантов. Следующие сорок пять лет именно на остров Эллис производили свои первые шаги по суше Нового Света миллионы переселенцев из стран Восточной и Западной Европы. Ни тяжелые условия переправы через Атлантический океан, ни ужасающая бедность не останавливали толпы людей, ищущих лучшей жизни. Каждая очередная волна прибывших людей из года в год увеличивалась. Неуклонно растущая численность иммигрантов вынудила правительство разработать механизм их принятия на территорию государства.
В 1890 г. контроль за притоком иммигрантов переходит федеральному правительству. Выделяется 75 000 долларов на сооружение первого Федерального иммиграционного центра на острове Эллис. В ходе создания определяющего регламента, в 1892 году было решено организовать на островной суше переселенческий центр, к задаче работников которого относилась обязательная процедура регистрации всех приезжих лиц. Кроме того, согласно отдельным позициям миграционной политики страны, на тот момент, желающим проживать в Нью-Йорке или другом американском штате, необходимо было соответствовать ряду условий, среди которых особое внимание уделялось состоянию здоровья, материальному положению в обществе и наличию конкретных профессиональных навыков. В первый день работы центра прошло около 700 человек, и около 450 000 прошло за первый год работы. Первым иммигрантом, прошедшим через центр, была 15-летняя ирландка Анни Мур, получившая официальные поздравления и 10 золотых долларов.
После пожара в 1897 году первоначальное здание этого центра было разрушено. Усилиями архитекторов Эдварда Липпингтона Тилтона и Уильяма Боринга был сооружен новый большой центр, который существенно отличался от предыдущего, и включал больницу, столовую на тысячу человек, прачечную и двухъярусные кровати. Кроме того, была увеличена территория острова благодаря возврату почвы, изъятой при сооружении метро Нью-Йорка.
Строительство нового иммиграционного центра 1900 год.
Теперь перейдём непосредственно к самой процедуре регистрации.
Пароходы с иммигрантами становились на якорь у входа в нью-йоркскую гавань. Документы пассажиров 1-го и 2-го классов оформлялись на борту судна. Пассажиров третьего класса вместе с забракованными по здоровью при помощи тендеров высаживали на остров Эллис. Дале судно продолжало ход к своему причалу на острове Манхэттен.
«Лузитания» в бухте Нью-Йорка. На заднем плане виден остров Эллис.
Тем временем тендер с переселенцами достигал острова. В среднем здесь иммигрант проводил от 3 до 5 часов. В главном здании новоприбывшие поднимались на второй этаж в зал регистрации, известный также как «большой зал», по лестнице, игравшей главную роль во всем этом действе. Этот подъем еще называли «шестисекундным осмотром». Врачи и медсестры, наблюдая сверху за иммигрантами, отсеивали для дальнейшего осмотра хромавших и запыхавшихся (как возможных сердечных или туберкулезных больных). Судьба решалась в зале регистрации. У детей спрашивали их имена, чтобы убедиться, не были ли они глухими или немым, а тех, которым на вид более двух лет, забирали из рук своих матерей и заставляли ходить. Инспектор поднимал иммигрантам веки, чтобы установить, нет ли у них трахомы. Осматривая голову, искали паршу. Все прибывающие проходили тест «на слабоумие». Из нескольких деревянных брусков предлагалось сложить кораблик. Если тест не был пройден, человека записывали в слабоумные. Таким способом в период особо массовых волн иммиграции был отсеян каждый пятый прибывший. Иммигрантов, не прошедших по состоянию здоровья, метили мелом прямо на одежде. Большое «Е» означало глазную болезнь, «Л» — хромоту, «Х» — слабоумие, а «Х» в кружке — идиотию.
В 1907 году на законодательном уровне запретили въезд лиц, страдающих от туберкулеза, эпилепсии, а также с физическими недостатками. Во время проверки, тех иммигрантов, которые оказались больны, отмечали синим мелом и оставляли для дальнейшего медицинского обследования. С момента открытия регистрационного центра иммигранты с опасными инфекционными заболеваниями, как корь, дифтерия, туберкулёз лечились в городских больницах Манхэттена и Бруклина и часто сбегали оттуда. Это побудило Службу общественного здравоохранения США построить отдельную больницу на острове Эллис, с психиатрическим отделением и моргом. В марте 1902 года это был госпиталь на 125 коек, затем в 1907 и в 1910 годах расширен до 275 коек. Но этого все равно не хватало. Как только пациент выздоравливал, он вновь мог попытаться пройти медицинскую и правовую комиссии. С неизлечимыми болезнями или инвалидов, сразу отправляли в порт, чтобы на этом же судне за счёт судоходной компании депортировать обратно. В попытке предотвратить транспортировку больных, инвалидов, или безденежных пассажиров, иммиграционный закон 1903 года вводил сто долларовый штраф за каждого подобного пассажира. Около 2 % иммигрантов было отказано во въезде из-за физических недугов.
Процедуру принятия решения о дальнейшей судьбе каждого приезжего нельзя было назвать совершенной. Остров Эллис стал для тысяч людей последним пунктом пребывания. Ожидание окончательного вердикта постоянно затягивалось, всё это время мигранты находились в ужасных условиях. Так и не дождавшись разрешения на въезд, многие умирали, ведь медицинская проверка проходила в тесном душном помещении, где одновременно могли находиться несколько тысяч человек. По официальным данным умерло около 3 000 человек (в том числе 1400 детей), но есть и приятная новость — свыше 350 малышей было рождено в родовом отделении. Тех, кто прошёл медосмотр, ожидало собеседование, в ходе которого узнавались профессиональные навыки «нового американца», сколько у него с собой денег (требовалось в кармане иметь минимум 10 долларов, а отсутствие денег могло стать поводом для депортации), наличие родственников и др.
В самый разгар иммиграции каждый день до 5000 усталых и встревоженных людей проходили через регистрационный зал. 17 апреля 1907 года прибыло рекордное количество иммигрантов — 11 747 человек. В этот же год через учётную книгу прошло 1 004 756 человек, самое большое количество прибывших за год.
Прошедшие собеседование иммигранты спускались по разделенной на три марша лестнице, называвшейся «лестницей разлуки» (от анг. «staircase of separation»), потому что здесь у многих расходились пути. Правый марш вел к железнодорожной кассе, где иммигранты покупали билеты до любой точки США, кроме Нью-Йорка. Левый — вёл к парому, который курсировал между островом и Манхэттеном. На этот паром садились иммигранты, желавшие осесть в Нью-Йорке в районе Нижнего Ист-сайда или другом районе, уже заселенном их соотечественниками. Их доставляли на т.н. «пункт поцелуев», (от анг. «kissing post») пристань, где произошло много радостных и слезных семейных воссоединений.
Средний марш вел к залу временно задержанных. В годы массовой иммиграции 20 % новоприбывших задерживали как нездоровых, «политически нежелательных» или «потенциально обременительных» для общества. Одиноких женщин, которых не встречали родственники или представители общества помощи иммигрантам, задерживали из опасения, что они могут стать жертвами эксплуатации или проститутками. Многие женщины, списавшись заранее, прибывали в Америку, чтобы выйти замуж. В сентябре 1907 года на борту парохода «Балтик» оказалось свыше 1000 невест. Не удивительно, что многие браки заключались тут же, на острове Эллис.
Со временем иммиграционное законодательство только ужесточалось. Устанавливались минимальные квоты на количество переселенцев, запрещался въезд на территорию США некоторых национальностей (например, в 1920е практически всем жителям Азии), «нежелательные» по политическим взглядам и т.д.
Тендеры с иммигрантами у пирса острова Эллис.
После ликвидации в 1954 году иммиграционного центра на острове был построен Музей иммиграции — главная достопримечательность острова. Торжественное открытие музея произошло в сентябре 1990 года. На острове установлена каменная плита, где на 470 медных пластинах выгравированы имена иммигрировавших в США людей в разный период времени.
За все время работы с 1892 по 1954 год остров Эллис принял более 12 миллионов человек, а это предки более 40% населения США.
Специально для «Анатомии Титаника».
При использовании материала из данной статьи ссылка на автора и блог обязательна. Спасибо за понимание.
IV. На солнечных палубах. «Каютные пассажиры».
С середины XIX века возникают новые судоходные компании, которые очень быстро сосредоточивают в своих руках монополию на трансатлантические перевозки. Суда, оборудованные паровыми машинами, уже не зависят от погоды и ветров и оказываются способными приходить в пункты назначения в заранее обусловленное время; становится возможным придерживаться определенного расписания. Это был огромный шаг вперед по сравнению с парусниками, у которых дорога через океан занимала от 30 до 100 суток и сопровождалась значительными неудобствами, в том числе и в обеспечении пассажиров продуктами питания. Конкуренция на рынке пассажирских перевозок вынуждает судовладельцев повышать уровень сервиса на своих лайнерах. Ведь состоятельные пассажиры требовали того, к чему они привыкли на берегу и отказываться от этого не хотели даже в море. Тогда начинают появляться первые курительные салоны, библиотеки, настоящие столовые, а пассажиров начинают обслуживать стюарды. Но конечно, всё это ещё равно сравнивать с эпохой левиафанов британских «Кунард» и «Уайт Стар Лайн». Всё ещё острой проблемой оставалась гигиена, т.к. ванной комнаты не было вообще. Оставалась только надеяться на хорошее настроение боцмана или его помощника, которые могли обдать струёй воды из шланга, желающего помыться. Обычно это происходило утром, во время мойки палубы.
Каюты первого и второго класса располагались в ряд на верхней палубе в центре судна, запирающиеся узкой дверью с круглым иллюминатором. Первые каюты были настолько малы, что в них помещались только гардероб, двухъярусная кровать и стул. Нужно было постараться, чтоб, надевая пиджак или пальто, не удариться костяшками пальцев о стену или локтём о кровать. Пассажир мог выкупить второе койко-место и предаться полному комфорту в одиночестве, т.к. из-за отсутствия вентиляции, находиться долгое время в каюте вдвоём было невозможно. Единственным источником свежего воздуха была открытая дверь и то, в хорошую погоду и тёплое время года.
Вот, например, как описывает своё «первоклассное» путешествие Чарльз Диккенс. В начале 1842 года он на кунардовсой «Британии» отправился в Америку и удобства на пароходе отнюдь не вызвали его восторга. В своих «Американских заметках» он написал, что его каюта «крайне неудобная, безнадежно унылая и абсолютно нелепая коробка», а о своей койке сказал, что, «пожалуй, только в гробу спать еще теснее». Когда же Диккенс пришел в себя после всех неприятностей, связанных с морской болезнью, настроение его постепенно улучшилось. И вот как он описал маленькие удовольствия, предоставляемые салоном пассажирского судна в 40-е годы позапрошлого века:
«В час звонит колокол, и вниз спускается стюардесса, неся дымящееся блюдо жареного картофеля и другое — с печеными яблоками; она приносит также студень, ветчину и солонину или окутанное паром блюдо с целой горой превосходно приготовленного горячего мяса. Мы набрасываемся на эти лакомства; едим, как можно больше (у нас теперь отличный аппетит), и как можно дольше задерживаемся за столом. Если в печке загорится огонь (а иногда он загорается), — все мы приходим в наилучшее настроение. Если же нет, — начинаем жаловаться друг другу на холод, потираем руки, кутаемся в пальто и накидки и до обеда снова укладываемся подремать, поговорить или почитать (опять-таки, если достаточно светло)».
К середине 1860 годов сервис на борту пароходов уже не считался диковинкой. Каждая уважающая себя компания должна была позаботиться о досуге и комфорте своих клиентов. Всё чаще для развлечения пассажиров на борт приглашали музыкантов, тренеров по теннису и танцам, были организованы первые медицинские пункты. Лучший пароход того времени «Балтик» был рассчитан на 200 пассажиров первого класса, которые могли разместиться в 150 каютах. В каждой каюте было два умывальника, диван, двухъярусная кровать из атласного дерева, застеленная шёлковым бельём. Для удобства пассажиров у дверей повесили шнурок для вызова стюарда, а так же рычаг, регулирующий подачу отопления. Все каюты располагались вокруг двух больших салонов – один из них столовая, другой — «Гранд салон», в который открывались двери со всех кают. Все салоны были щедро украшены витражными стеклами, дорогими люстрами, персидскими коврами, мебелью превосходного качества, чего только стоили одни итальянские мраморные столы. Зеркала на стенах визуально расширяли пространство. Для женщин была своя отдельная гостиная. В носовой части судна располагалась камбуз с шеф-поваром французом и парикмахерская, с новинкой того времени – запатентованным регулирующимся по высоте парикмахерским креслом, а на корме был обустроен курительный салон первого класса.
В книге Марка Твена «Простаки за границей или Путь новых паломников », которое описывает путешествие автора в Европу на гребном пароходе «Квакер-Сити» есть хорошее описание, из которого мы можем узнать, как проводили пассажиры своё свободное время.
« …Когда било семь склянок, раздавался первый гонг; когда било восемь, пассажиры садились завтракать — те, кому позволяла морская болезнь. Затем все здоровые прогуливались рука об руку по верхней палубе, наслаждаясь ясным летним утром, а жертвы морской болезни тоже выползали наверх и, прячась от ветра за кожухом колеса, уныло пили чай с сухариками. Вид у них был самый несчастный. С одиннадцати часов до второго завтрака, а также между вторым завтраком и обедом (в шесть часов вечера) пассажиры предавались самым различным занятиям и развлечениям. Кое-кто читал, другие занимались шитьем и курением — разумеется, не одни и те же лица; можно было выискивать среди волн чудищ морских глубин и дивиться на них, рассматривать в бинокль встречные корабли и высказывать по их поводу мудрые суждения; более того, каждый считал своей священной обязанностью приглядеть за тем, чтобы флаг был поднят и трижды вежливо приспущен в ответ на приветствие незнакомца; в курительной несколько джентльменов непременно играли в карты, шашки и домино — чаще всего в домино, эту восхитительно безобидную игру; а внизу, на главной палубе в носовой части, по соседству с курятником и загоном для скота, мы устроили так называемый «лошадиный бильярд». Это прекрасная игра, требующая большой подвижности, веселая и азартная. Она похожа на «классы», а также на бильярд, и в нее играют клюшкой. На палубе мелом чертят большие «классы» и каждый квадрат нумеруют. Вы становитесь в трех-четырех шагах, кладете перед собой несколько плоских деревянных дисков и сильно бьете по ним длинной клюшкой. Если какой-нибудь диск остановится на черте, очки не засчитываются. Если же он остановится в седьмом квадрате, игроку засчитывается семь очков, в пятом — пять, и так далее. Надо набрать сто очков; играть можно вчетвером. На неподвижном полу играть было бы очень просто, но на корабле это становилось целой наукой. Нам приходилось учитывать бортовую качку. Очень часто игрок рассчитывал на крен вправо, а корабль вдруг не кренился. В результате диск пролетал ярдах в двух от «классов», и тогда бивший чувствовал себя дураком, а остальные смеялись.
Когда шел дождь, пассажирам, разумеется, приходилось сидеть дома — точнее говоря, в каютах — и развлекаться играми, чтением, созерцанием давно знакомых волн за окном и пересудами.
К семи часам вечера заканчивался обед, затем следовала часовая прогулка по верхней палубе, после чего раздавался гонг, и большая часть общества отправлялась на богослужение в кормовую каюту (верхнюю) — прекрасный салон длиной футов в шестьдесят. Не озаренные светом духовным прозвали этот салон «синагогой». Служба, состоявшая из двух гимнов Плимутского сборника и короткой молитвы, обычно занимала не больше пятнадцати минут. Гимны исполнялись под аккомпанемент фисгармонии в тех случаях, когда море было достаточно спокойно и аккомпаниатора не приходилось предварительно привязывать к стулу.
По окончании молитвы синагога превращалась в нечто напоминающее класс, где школьники занимаются чистописанием. Ни один корабль не видывал доселе ничего подобного. Около тридцати дам и джентльменов усаживались за обеденные столы, тянувшиеся вдоль стен салона, и при свете качающихся ламп два-три часа прилежно писали свои дневники…
… Чтобы развлекать путешественников и поддерживать в них бодрость духа, пускались в ход всевозможные уловки. Был учрежден объединивший всех пассажиров клуб, который после богослужения собирался в школе чистописания; там читали вслух книги о тех странах, куда мы направлялись, и обсуждали полученные сведения.
Несколько раз фотограф экспедиции приносил свой волшебный фонарь и устраивал интереснейшие демонстрации. Большая часть его диапозитивов изображала заграничные достопримечательности, но среди них попадались и виды родных мест. Он объявил, что «начнет представление в кормовом салоне, когда пробьют две ск
Брюнетка с шикарным телом выебана двумя мужиками на диване | порно видео
Старая сосет маленький хуй
Спортивную шлюху трахают в рот и в киску после занятий в зале