СИЛА ТАЙНЫ

Фестиваль перформативного театра «Хрупкий» впервые состоялся в феврале 2024 года. Все было как полагается: публичные анонсы, открытая продажа билетов, публикации по горячим следам событий. В апреле «Хрупкий» должен был пройти в Санкт-Петербурге, но фестиваль отменили. С тех пор он проходит тайно. Это вынужденное обстоятельство непубличности обратилось в неотъемлемую часть концепции: это обеспечивает честность и открытость разговора внутри и вокруг событий фестиваля. В программу входят проекты, «которые невозможно представить нигде, кроме “Хрупкого”», а зрители ощущают себя частью закрытого сообщества.

В феврале 2025 «Хрупкий» прошел в четвертый раз. Зрителей стало заметно больше. Да настолько, что у некоторых спектаклей состоялись дополнительные показы, а кураторы задаются вопросом: а действительно ли мы делаем тайный фестиваль?

Театральный критик Анна Шалунова поговорила с создателями и кураторами «Хрупкого» Ваней Демидкиным и Артемом Томиловым об эффектах и принципах тайного, институциализации и мечтах побывать на таком фестивале зрителями.

ПРО ТАЙНОЕ

То, что фестиваль тайный — это уже его фишка и неотъемлемая часть концепции или все еще вынужденное обстоятельство?

Ваня Демидкин (далее - ВД): Это совокупность вещей. Мы с Артемом до конца не знаем, можно ли сейчас снова сделать «Хрупкий» публичным, поэтому перестраховываемся ради безопасности. В противном случае мы потратим огромное количество сил в никуда. Но на этом фестивале я окончательно понял, что отмена и переход к тайному формату привели нас к очень правильным и полезным открытиям.  Если раньше степень искренности на фестивале могла фрустрировать в силу непривычности этой самой искренности сегодня, то сейчас открылась новая степень откровенности внутри каждого события и вокруг него. Зрители понимают, что все вокруг — верифицированы, поэтому позволяют себе говорить то, что не скажут в присутствии случайных людей.

При этом я вижу, как увеличивается число участников чата, и задаюсь вопросом: а с каким количеством людей там фестиваль перестанет быть тайным?

Ты сам ощущаешь на себе эту фрустрацию?

ВД: Скорее нет. Она была накануне первого тайного фестиваля, но с запуском сразу прошла. Это обусловлено еще и тем, что мы с Артемом все-таки знаем каждого присутствующего в зале (пусть некоторых заочно), в отличие от зрителей. Поэтому я понимаю, когда зрители говорят, что некоторая фрустрация может быть, потому что среди гостей есть люди, которых они не знают, и не знают, что от них ожидать. И здесь уже проявляется вопрос доверия к нам с Артемом, которые эту безопасность гарантируют — через верификацию каждого и каждой.

При этом некоторые события на этом фестивале вы сделали открытыми, опубликовав анонсы. Вы планируете делать фестиваль публичным снова?

ВД: Да, в этот раз мы делали что-то публично, хотя и без привязки к фестивалю «Хрупкий». Кажется, это классная логика: так можно привлечь новую аудиторию, и точкой входа к нам для них будет не знание о фестивале, а знание о конкретной работе. И вот только когда они покупают билет туда, мы рассказываем, что вообще-то это все проходит в рамках фестиваля.

Мне хочется работать с этим. Это отличная механика на будущее для роста. При этом идея тайного фестиваля будет сохраняться.  

ПРО ПРОГРАММУ 

«Хрупкий» начинался как фестиваль спектаклей уехавших из России художников. В этот раз вы звали и тех, кто остается и работает в России. Почему вы изменили ракурс и как спектакли попадают в программу? 

ВД: Да, изначально нашей идеей было создавать поле для уехавших художников — символически возвращать их на российскую сцену и наблюдать за тем, какие связи возникают от встречи их произведений и продолжающими жить в стране зрителями. 

Но эта идея была продиктована окружающим нас контекстом. С течением времени мы заметили необходимость корректировки принципов — потому что за год многое изменилось. Сейчас мы пришли к тому, что нам важна именно уместность и актуальность события «Хрупкому». Кроме того, множество людей, которые живут в России, оказались без площадок и аудитории. А мы можем предоставить им это. Так в нашей афише оказались работы тех, кто живут и работают в России — но их работы невозможно представить на других площадках и фестивалях, кроме «Хрупкого».

По большей части спектакли для фестиваля мы находим сами. Но иногда нам могут сказать: кажется, наш спектакль подходит для «Хрупкого». А какие-то события возникают из разговора и потом превращаются в спектакли на фестивале.

Также у вас в программе есть «Вечер перфоминиатюр», где каждый желающий может показать свой перформанс. На это событие вы не продаете билеты. Почему?

ВД: У меня нет готового ответа. В нашей программе есть полноценные спектакли, продолжительные по времени и с завершенной формой. И покупка  билетов на них — возможность оплатить минимальные расходы на продакшн. Поэтому мы вынуждены делать событие платным, если на обратное нету воли автора. Например, Витя Вилисов принял решение делать свои показы бесплатными и не зарабатывать на них. В случае с вечером перформативных миниатюр у нас нет необходимости заработать: мы используем ресурс площадки, и за него мы платим из других средств. Форма этого события генерируется случайно, каждый желающий делает работу по 5-7 минут. Поэтому мы решили просто прозрачно описать контекст: у нас есть желание сделать вот такой вечер, на котором могут проявить себя все без какого-либо кураторского отбора; если вам ок поучаствовать в этом бесплатно, то велкам; если нет, приходите просто смотреть. Но, судя по количеству участников, запрос на свободное во всех смыслах творчество есть у многих. Каждый раз в «Вечере» участвуют десятки человек.  

Вы готовы включить в программу фестиваля спектакль людей, которые участвуют в «Вечере перфоминиатюр»? По сути, спектакль кого-то из зрителей, о чьей профессиональной деятельности в театре вы не знаете?

ВД: Что-то такое как раз произошло на последнем фесте! Наши подруги и коллежанки Саша Пантелеева и Ксюша Бадашева спонтанно, — они не планировали миниатюру заранее, — решили выйти и рассказать о запуске фестиваля «Хрупкая», отреагировав тем самым на то, что в этом «Вечере», в отличие от прошлых, в основном участвовали мужчины. Насколько я знаю, для Ксюши и Саши это была ситуативная реакция, не рассчитанная на продолжение. Но мы с Темой решили поддержать эту легенду и на закрытие фестиваля сделали мерч со словом «Хрупкая» и сказали, что все деньги с его продажи пойдут на развитие одноименного фестиваля. В итоге Саша и Ксюша в рамках следующего «Хрупкого» сделают отдельную ветку «Хрупкая», в которую мы с Артемом вообще не лезем. То есть рожденная в рамках «Вечера» история нашла свое продолжение в структуре всего фестиваля — потому что оказалась органичной точкой для роста всех нас. 

ПРО ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЮ

За все время, что «Хрупкий» существует, были мысли о том, что фестиваль надо заканчивать?

Артем Томилов (далее - АТ): Мы однажды задумались об этом, чтобы посмотреть на проект со стороны, но поняли, что об этом рано даже думать. И что мы обязательно почувствуем, так как у нас уже были с Ваней проекты, которые мы закрывали на взлете. Именно потому что не хотели этим больше заниматься. Потому что чувствовали, что что-то исчерпало себя. А здесь, делая четвертый фестиваль, мы сразу же думали и много говорили о пятом. 

Если рассматривать «Хрупкий» как систему, то видно, что у него длинный потенциал. Или можно посмотреть на него как на институцию. А институция существует долго именно потому, что она работает с большими категориями и с долгосрочными отношениями между людьми. 

А как себя поймать на том, что нужно заканчивать? 

АТ: А это всегда видно.

Возможно, извне это видно, а вот внутри? 

АТ: У меня нет желания бесконечно эксплуатировать какой-то удачный проект, поскольку их в жизни уже было много. То есть это выработанная норма, которая, возможно, для кого-то звучит как чудо, потому что мы многие стремятся сохранять и пролонгировать успешные проекты как можно дальше.Ты что-то заканчиваешь, и это всегда позволяет начать что-то другое. 

Наша идея — делать как можно больше, не пытаясь превращать все проекты в репертуарные, за исключениемнекоторых, а в основном заниматься производством идей. 

Что ты подразумеваешь под институционализацией «Хрупкого»? 

АТ: В данном случае институция — это все-таки бренд и его внутренние ресурсы (смыслы и ценности, аудитория, которая также приносит на фестиваль свои локальные ресурсы). «Хрупкий» — своеобразная мозаика, которая наполняется ресурсами аудитории. 

Я много думаю о старой дискуссии на счет якобы бесполезности локального театра. Мол, такие инициативы ничего не меняют, потому что не направлены на большие массы. Но, почитав разные книжки по политике и искусству, и пройдя через определенный опыт, я понял, что как раз усилия в локальную точку очень важны.

И я утвердился в этой идее, когда сделал один смелый проект — спектакль «Их тут нет» про уехавших петербуржцев. Мне написали очень многие зрители, что этот опыт, и в целом подобные жесты, очень поддержал и вдохновил. 

И я тогда много думал о том, что, может быть, на сегодняшний день одна из целей художников - как раз-таки дать друг другу пищу для ума, вдохновение. А на «Хрупком» далеко не только художники в зрительном зале, и они тоже получают этот заряд, что также важный прецедент. И это одна из целей, мне кажется, которой стоит заниматься сейчас здесь. Это история о здоровом самочувствии и новой плотности, которые можно подпитывать таким опытом.

ПРО МЕЧТЫ

Есть у вас идея о том, что такая локальная инициатива может разрастаться как ризома? 

АТ: Мы постоянно об этом думаем. Было бы здорово, если бы кто-то сделал такой тайный фестиваль. Тайный, потому что это перформативное свойство, которое позволяет ту необходимую сегодня степень искренности и открытости. И такие инициативы начнут стягивать разные лучи, вдохновлять на новые проекты и объединять людей из разных комьюнити. И если подобный «Хрупкому» фестиваль появится, я бы с удовольствием ходил на него, он мне нужен как зрителю.

Как ты видишь механику того, что закрытые, тайные комьюнити становятся катализаторами изменений и построения, как ты говоришь, «новой плотности»?

АТ: Я вижу «Хрупкий» как большой химический процесс, где мы генерируем свою среду, которая питает всех ее участников. И это как у Антонена Арто — работает как чума, то есть заражает. Даже пересказ о «Хрупком», насколько я знаю, является чем-то вдохновляющим для некоторых людей. 

Безусловно, я не могу ответить за большую систему, я лишь рассуждаю утопически. Но я верю, что у этих двухсот с лишним человек, которые сейчас есть в чате фестиваля, настроение стало получше и они стали эффективнее в своей жизни.