Шишки в Ветлуге

Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

Наши контакты:

Telegram:

https://t.me/happystuff

Внимание! Роскомнадзор заблокировал Telegram ! Как обойти блокировку:

http://telegra.ph/Kak-obojti-blokirovku-Telegram-04-03-2

ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много фейков!

Recommend this entry Has been recommended Surprise me. Log in No account? И стоят они в тебе густо, точно суточная каша преет, — ну, разумеется, густо и в сочинении выходило; а нынче все это по железнодорожному — бери тарелку, не спрашивай; ешь — пожевать некогда; динь-динь-динь и готово: Эх, не ездил Писемский в автомобиле, думалось мне. Мчишься по шоссе со скоростью сто километров в час или больше, а обругаться в свое удовольствие… Ну, не с женой же в самом деле, которая сидит за рулем и везет тебя в Ветлугу. Так она тебя вдесятеро иссрамит. Разве обругаешь какую-нибудь медлительную фуру с костромскими или ивановскими номерами, которая никак не желает подвинуться вправо, чтобы уступить дорогу, и дальше едешь молча. Тут уж начинаешь думать о том, какие душевные в провинции водители — всегда предупредят о засаде. И это притом, что видят твои московские номера. Ну, да бог с ними, с водителями. К Ветлуге они не имеют никакого отношения. Правду говоря, я и Писемского вспомнил лишь потому, что свои детские годы писатель провел в Ветлуге, куда его отец был прислан городничим. Впрочем, кто теперь помнит Писемского, который в середине позапрошлого века был едва ли не популярнее Толстого и Достоевского. Теперь его помнят разве что студенты-филологи, да и те вечно путают с Писаревым, о котором и вовсе ничего не знают. Оставим, однако, Писемского и поговорим о самой Ветлуге. История города начинается со второй четверти семнадцатого века, с того самого момента, когда в первый раз в документах была упомянута деревня Шулепниково. Куколкой она стала превратившись в начале восемнадцатого века в село Верхнее Воскресенское из-за постройки в нем церкви Воскресения Христова , а уж в бабочку уездного города Ветлуга село превратил указ Екатерины Великой от 5 сентября года. Надо сказать, что была у Ветлуги, кроме новой истории, и своя предыстория и корни этой предыстории или даже протоистории уходят в тринадцатый век, когда на месте современной Ветлуги находился марийский город Юр. Археологи пока не докопались до Юра и даже не договорились между собой о том, где он находился по одной из версий Юр находился не на месте современной Ветлуги, а рядом, на берегу притока Ветлуги — Юрьевки и потому можно, не опасаясь никаких возражений, воображать себе Юр белокаменным, богатым и процветающим. Тем более, что через Юр проходил торговый сухопутно-водный путь из Северной Двины на Волгу и сухопутный — Галицкий тракт, который шел из костромских земель в марийские. С галицкими князьями и стали воевать ветлужские марийские князья за место под солнцем, а, точнее, у дороги. Так успешно воевали, что умудрились в четырнадцатом веке, правда, не без помощи татар, разбить галицкого князя Андрея Федоровича. Через сто лет, в середине пятнадцатого века, маятник качнулся в другую сторону и галицкие князья, действуя уже не сами по себе, а по наущению Ивана Третьего, разбили войско марийцев. Город Юр был галичанами сожжен дотла и разрушен. Несколько десятилетий на месте Юра не было ничего, а потом, мало-помалу, сюда стали приходить и оседать русские переселенцы. Новорожденная Ветлуга была очень мала — всего восемьдесят две души мужеского пола. Если бы не настойчивость костромского генерал-губернатора Мельгунова, купившего еще село Верхнее Воскресенское за восемь тысяч шестьсот рублей серебром вместе с домами, мужиками, бабами, бабками, дедками, внучками, жучками, кошками и мышками в подполах, а потом подарившего его императрице, то, может статься, никакой Ветлуги бы и не было. В народе, понятное дело, бытует своя версия происхождения города. В этой версии никакого Мельгунова нет, а есть жители села Верхнее Воскресенское, которым очень хотелось стать горожанами. Собрали они делегацию и поехали в город Санкт Петербург бить челом Государыне. До нее они не дошли, а дошли до князя Потемкина. Их сиятельства посмотрели на будущих ветлужан, на их бороды, в которых торчали соломинки, на их домотканые армяки, зипуны, кушаки, портянки и лапти и сказали, что просьбе помочь могут, но только в том случае, если мужики в том виде, в котором они приехали, спляшут перед царицей. Мужики, не долго думая, согласились, тем более, что другого вида у них все равно не было. Императрица, глядя на танцующих ветлужан, смеялась до слез. Как она слезы-то отерла — так сразу и подписала указ об основании города Ветлуги, а Потемкину вечером за ужином сказала — пусть и еще приезжают. Может им еще какой город… Ветлужане, однако, более в столицу не приезжали. Одного города им хватило. С тех самых пор и пошло гулять в народе присловье, что ветлужские лапотники выплясали Ветлугу. Легенда, конечно, несуразная, но уж какая есть. Вот только… Предложи сейчас кто ветлужанам поехать в Москву, чтобы выплясать, к примеру, проведение газа в Ветлугу — они бы не секунды не думали. И лапти бы сплели. Бог знает какая глушь в те времена была вся в дремучих лесах, а потому все ветлужские промыслы были так или иначе с ними связаны. Охотники добывали пушнину, углежоги — древесный уголь, бабы и детишки, остерегаясь медведей 2 , собирали грибы и ягоды, смолокуры курили деготь, бондари делали бочки, а самые храбрые отнимали у лесных пчел мед. Более всего, однако, было тех, кто рубил лес и сплавлял его по Ветлуге до места ее впадения в Волгу. Рубить лес начинали еще зимой, а по весне его вязали ветками деревьев в тяжелые многослойные плоты — соймы или строили циклопических размеров корабли — беляны, длина которых доходила до ста метров. Сплавлять все эти многочисленные плоты и беляны надо было во время половодья — по высокой воде. По извилистой, местами стремительной, весенней Ветлуге делать это было ох, как не просто. Плоты в узких местах сталкивались, связки бревен распадались, плотоводы и бурлаки, выясняя, кто первым должен пройти, дрались и ругались такими словами, что краснели под корягами даже глухие, как пень, сомы и проплывавшие мимо щуки с карасями, а уж они-то от рыбаков и бакенщиков чего только ни слыхали. Потеря одной беляны могла вконец разорить местного лесопромышленника средней руки и потому так ценились на Ветлуге лоцманы-плотоводы. Если обычный бурлак в середине девятнадцатого века за работу на плоту или беляне получал от семи до двенадцати рублей, то лоцман — от двухсот до трехсот. С течением времени вместо огромных рулевых весел придумали систему специальных многопудовых чугунных грузов — лотов, которыми обвешивали со всех сторон беляны и соймы. Во время сплава при помощи воротов одни лоты поднимали, а другие опускали, чтобы не дать беляне отклониться от фарватера. Сказать, что это была тяжелая работа — значит не сказать ничего. Вес лота мог достигать двух-трех сотен пудов. Поднимать и опускать их надо было как в фортепьянных пьесах Шумана — быстро, как только возможно и еще быстрее. Веревки на воротах перетирались и внезапно раскрутившийся ворот мог переломать руки и ноги бурлаку, а то и зашибить насмерть. Приближающуюся беляну или сойму можно было услышать за версту и даже не за одну — так шумели, кричали и ругались между собой бурлаки во время работы. Сплав леса по Ветлуге давал работу не только сплавщикам. Все прибрежные села и деревни принимали в нем участие. Бабы готовили и продавали еду бурлакам, мужики в случае необходимости подряжались стаскивать плоты и беляны с мелей. Для изготовления лотов даже был построен небольшой чугунолитейный заводик возле города Ветлуги. Кстати сказать, его лоты считались одними из лучших не только на реке Ветлуге, но и на Волге. Лес по реке сплавляли долго — до середины двадцатого века. В краеведческом музее хранится удостоверение лоцмана-плотовода первого разряда выданное Павлу Веселову в пятьдесят втором году. Павла Веселова из-за его умения водить плоты не брали в армию ни до войны ни вовремя ее ни после. Как он ни просился. Правду говоря, никаких особенных событий в истории Ветлуги не было. Как начали валить и сплавлять лес, жечь уголь, делать бочки, собирать грибы с ягодами — так и продолжали этим заниматься до самого двадцатого века. Не приезжал в этот лесной край даже вездесущий Петр Первый, который, кажется, приезжал во все места, где росла хотя бы одна корабельная сосна. Не ссылали сюда пленных французов, декабристов и народовольцев. Разве только во время разинского бунта один из мятежных атаманов, Илья Иванов он же Илья Долгополов он же Илья Пономарев он же Пров Игольников забрел в верховья Ветлуги и вместе с приставшими к его отряду крестьянами со всей революционной беспощадностью жег и грабил усадьбы местных бояр и помещиков. Впрочем, в девятнадцатом веке Ветлуге все же повезло. В ней родился и прожил первые пять лет своей жизни Василий Васильевич Розанов, а за четверть века до Розанова приехал пробегать, пропрыгать и проплавать в реке Ветлуге свое детство Алексей Феофилактович Писемский. Ни экспозиции посвященной Розанову, ни экспозиции посвященной Писемскому в музее я не увидел, но был уверен сотрудником музея, что они есть и находятся в запасниках, поскольку места для них сейчас нет. Вместо розановской показали мне большую и хорошо оформленную экспозицию, посвященную первой мировой войне. Надо сказать, что первая мировая война довольно плохо представлена в наших провинциальных музеях — обычно ее место занимают, оставшиеся еще с советских времен, стенды с фотографиями маевок, уездных агитаторов и большевистских листовок с призывами грабить награбленное. Среди фотографий отличившихся на первой мировой ветлужан были два портрета полных георгиевских кавалеров — Тимофея Кулькова и Степана Орлова. Оба они в середине тридцатых годов попали в лагеря. Вышли они из лагерей или нет неизвестно. Рядом с фотографиями Кулькова и Орлова висела еще одна фотография, на которой стояли улыбающиеся, в новенькой форме, унтер-офицеры. Один из них был ветлужанин Иван Иванович Разумов. Иван Иванович, прежде, чем стать в восемнадцатом году основателем и первым директором ветлужского краеведческого музея, собирателем его многочисленных коллекций, таксидермистом, автором многочисленных работ по краеведению, секретарем уездного краеведческого общества, преподавателем естествознания в одной из ветлужских школ, окончил Санкт-Петербургский университет, повоевал на фронте и три года пробыл в немецком плену на острове Рюген. Вместе с ним расстреляли еще шесть человек не входивших в эту несуществующую группу. Все они обвинялись в проведении антисоветской агитации и подготовке восстания в случае войны Советского Союза с капиталистическими странами. Советский Союз, против которого хотели поднять восстание краеведы, в Ветлуге прописался не сразу. В восемнадцатом году против большевиков выступили эсеры и захватили власть в Ветлуге и в близлежащем Урене. Возле дымовой трубы уездного исполкома Ветлуги восставшие расстреляли пять большевистских руководителей. Труба и сейчас стоит на том же месте. Принадлежит она местному ликероводочному заводу. Завод, правда, уже умер и труба поэтому не дымит. Именами же расстрелянных большевиков назвали все центральные улицы города. После подавления восстания на городскую буржуазию была наложена контрибуция в размере двух миллионов рублей… Ну их, эти два миллиона, которые в восемнадцатом году не стоили и той бумаги, на которой они были напечатаны. Лучше я вам расскажу про другие экспонаты музея. В том же зале, где находится выставка, посвященная первой мировой войне, стоит резной шкаф. Удивителен он не тем, что на его фасаде вырезаны фигурки Пушкина, Тургенева и Крылова, а тем, что Тургенев расположен в центре дверцы и больше Пушкина и Крылова вместе взятых. Сделан шкаф, судя по всему, на заказ. Там есть чучела животных и птиц, сделанные еще основателем музея — Иваном Разумовым. Более всего, однако, мне запомнились не старые чучела лосей, медведей и беркутов, не прекрасные диорамы, представляющие природу края, не двухголовые телята и ягнята, отчего-то рождавшиеся чаще, чем обычно, в семидесятых годах прошлого столетия, а розовый фламинго с отрубленной головой и метеорит. Фламинго, как гласит надпись на табличке, был убит охотником Малышевым под городом Ветлуга в конце лета пятьдесят первого года. Как он оказался в местах столь отдаленных от мест собственного обитания не знает никто и даже не догадывается. Самое удивительное, что это был второй фламинго, залетевший в район Ветлуги. Первый был убит ровно за тридцать лет до этого — осенью двадцать первого года. В восемьдесят первом году третий фламинго, хотя его и ждали, так и не прилетел. Зато в перерыве между прилетами фламинго, в сорок девятом, прилетел метеорит весом в восемьсот граммов, да не простой, а очень редкий — каменный ахондрит. Ахондрит потому, что в нем нет хондр, а хондры — это… Ну, про них долго рассказывать, да и незачем, поскольку их нет. Метеорит упал буквальной за спиной у лесника, шедшего по лесу на лыжах. Упал и зашипел в снегу. Еще теплым принес его лесник домой и поначалу ни в какой музей отдавать не собирался. Тем более, что к нему валом повалил окрестный народ поглазеть на небесный гостинец. Деревенские старухи силой отобрали у лесника камень и отнесли его в Ветлугу, в церковь. Батюшка, к которому старухи отнесли метеорит, оказался образованным и рассказал им о том, что камень этот, хоть и упал с неба, но проходит по другому небесному департаменту и лучше будет отнести его в музей. Лесник, однако, так не думал. Сотруднику музея, пришедшему к нему за находкой, пришлось его долго уговаривать. Потом-то, конечно, лесник говорил, что хотел отослать метеорит в Москву, но передумал и отдал в местный краеведческий музей. В музее он пролежал на витрине двадцать семь лет, пока сведения о нем не дошли до Академии Наук и она попросила отдать метеорит в Москву, в комитет по метеоритам. Музей, однако, так не думал и сотруднику комитета пришлось музейное руководство еще и уговаривать. Теперь метеорит в Москве, а в музее под стеклом лежит муляж, но если бы не надпись на этикетке, то посетители об этом и не догадались бы. Казалось бы, одного редчайшего метеорита и двух фламинго вполне достаточно для такого маленького городка, как Ветлуга. В двадцатых годах палеонтологом Рябининым на берегах притока Ветлуги были найдены фрагменты скелета древнего земноводного, жившего в этих местах четверть миллиарда лет назад. Поскольку Рябинин был не лесником, а ученым, то дома он хранить эти останки не стал, а сразу отвез в Москву, в палеонтологический музей. Через несколько лет еще одна экспедиция под началом Ивана Ефремова нашла кости ветлугазавров и в других местах. По виду ветлугазавр напоминал собою крокодила с головой лягушки и в длину достигал шести метров. Во внутреннем дворике музея на берегу крошечного бассейна, устроенного в железобетонном колодезном кольце врытом наполовину в землю, лежит на бревне его муляж метровой длины — зеленый, облупленный и приветливо улыбающийся. Если честно, то и сам ветлужский краеведческий музей, хоть и очень хорош, но облуплен сильно. Что ни говори, а ему уже, без малого, сто лет. Денег на ремонт здания, построенного еще в позапрошлом веке для городской управы, администрация не дает. Говорит, как и все наши администрации, что не может, хотя и очень хотела бы. Зато выделила в прошлом году целых две тысячи рублей на развитие музея. Я не поверил и переспросил у сотрудника музея — точно ли две тысячи? Оказалось, что точнее не бывает. Правду говоря, и весь исторический центр Ветлуги выглядит не лучше музея. В конце девятнадцатого века город в результате сильнейшего пожара выгорел практически дотла. То, что построили сразу после пожара и есть современная Ветлуга, за исключением одного микрорайона с советскими трех- и четырехэтажными домами. Если в двух словах, то бедно, но чисто. Все же, что-то в порядок приводят. К примеру, восстановили разрушенную при большевиках колокольню Троицкого собора в центре города. Жаль только, что механизм часов, которые были на колокольне лет десять тому назад куда-то пропал. Я спрашивал в музее — они не знают куда. Ну, да это ничего. Заложили эти круглые дыры с четырех сторон кирпичом, заштукатурили, забелили и нарисовали циферблат со стрелками. Теперь в Ветлуге, если верить соборным часам, всегда три минуты десятого. Так и живут в остановившемся нарисованном времени. Молодежь, правда, не очень хочет жить в остановившемся времени и потому, как школы окончит, так и уезжает искать счастья в Нижний, в Киров, в Москву и Петербург. Остаются в Ветлуге папы, мамы, бабушки и дедушки и с каждым годом дедушек и бабушек становится все больше. К ним и присылают родители на лето внуков. Здесь можно детям играть во дворах и на улицах так, как играли в детстве их родители. Здесь в городском парке растут сыроежки и подосиновики. Здесь пекут самые большие и самые вкусные в Нижегородской губернии ватрушки и пирожки со шпротами. Здесь на перилах моста через Ветлугу висят замки, которые теперь полюбили вешать новобрачные. Названа она была так по имени московского сотника Щулепникова, который был щупликом построил на берегу Ветлуги деревянную двухэтажную сторожевую башню вокруг которой и выросла деревня. Впрочем, по другим сведениям никакого сотника Щулепникова не было, а были два русских дозорных Михаил Тюхин и Иван Сытин, основавшие на месте современной Ветлуги Воскресенский погост, вокруг которого и образовалась… деревня Щулепниково. Восемьдесят процентов ветлужского района занято лесами и медведей в этих лесах, может, уже и не так много, как раньше, но много ли бабам и детишкам, а также и здоровым мужикам нужно, чтобы испугаться? Взрослого нет, а детское собирается в музее регулярно. Ветлужские школьники со своими краеведческими работами занимают призовые места не только на областных, но и на всероссийских смотрах. Если бы мне поручили придумать, как это теперь модно, бренд Ветлуги, то я бы сказал, что Ветлуга — это рай для детей-краеведов. Так и написано на ценниках. Они же, но до семнадцатого года. На здании городской управы видна пожарная каланча. Ее сломали еще до войны. Здание краеведческого музея в бывшем здании городской управы. Здание городской Думы Мертвый ликероводочный завод. Вдали труба, возле которой расстреливали большевиков. Для писем и газет Макет часов на колокольне Троицкого собора. Колонны, украшающие колокольню сделаны из свернутых в трубочку пластиковых листов. Памятник ушедшим на отечественную войну ветлужанам. Не было в провинции почти ни одного городка а я был в десятках , в котором не были бы расклеены повсюду объявления о быстрых кредитах. А лисички принимают редко. Кладбищенская церковь во имя Св. Уголок ветлугазавра во дворике музея. Чугунный лот уменьшенных размеров , используемый при сплаве белян и сойм. Выступы на этом лоте, называемые шишками или титьками, за несколько навигаций истирались. Клеймо, которым метили спил каждого бревна в плоту. Макет плота с навешенными лотами. На каждом прямоугольнике бумаги с черной каймой имя и фамилия расстрелянного ветлужского священника в 37 и 38 годах. Сидит на стуле Иван Иванович Разумов — основатель ветлужского краеведческого музея. Если потянуть за голову Тургенева — шкаф откроется. Buy promo for minimal price. Post a new comment Error. We will log you in after post We will log you in after post We will log you in after post We will log you in after post We will log you in after post Anonymously. Post a new comment. Post a new comment 2 comments.

Купить закладки кристалы в Тетюши