Шелковая паутина ч.2

Правление Аббасидов закончилось в 1258 году, когда Багдад был завоеван монголами под командованием Хулагу, внука Чингисхана. Хулагу принял титул Иль-хана, чтобы показать, что он подчиняется великим монгольским ханам Китая. Один из его преемников изображен в кругляше из шелкового гобелена, объединяющем символические и эстетические концепции как исламского, так и китайского миров (см. изображение выше). Изображенные фигуры – монголы, персы и арабы – олицетворяют объединение этнических и политических групп в идеализированном образе Pax Mongolica. Технические особенности этого гобелена, выполненного с использованием золотой нити с хлопчатобумажной сердцевиной, позволяют предположить, что он, возможно, был изготовлен в регионе, где выращивают хлопок, но соткан китайскими ткачами. Монголы знамениты многими вещами; менее известно, что они были великими покровителями искусств, ремесел и текстиля. Династия Ильханидов правила в течение нескольких поколений, пока не рухнула около 1335 года.

Европейский импорт шелков из Китая и Центральной Азии неуклонно рос в Средние века. В 1099 году, после взятия Иерусалима рыцарями Первого крестового похода, он снова увеличился. Создание христианских государств на Святой земле открыло новые торговые пути, что способствовало возвышению итальянских городов-государств. Экспансия Монгольской империи на запад при Чингисхане и его преемниках также способствовала усилению мощи этих итальянских торговых центров. Большое количество шелка-сырца, поступавшего в Италию, способствовало творческому и технологическому прогрессу в Европе, порождая новые техники и узоры, а также новые технологии. Lampas, или плетенные ткани, особенно способствовали инновациям в нанесении узоров и внедрению ткацкого станка на ножках в средневековой Европе.

В то время как Китай был важным источником шелка и других товаров, Южная Азия долгое время была частью сетей обмена, связывающих мир Индийского океана с Персидским заливом, Африкой, Европой, Юго-Восточной и Восточноазиатской странами. Экономические и политические потрясения XIV века привели к резкому росту цен на шелк на европейских рынках. Стоимость шелковой нити за унцию приблизилась к цене золота.

В начале 15 века китайскую белую шелковицу (Morus alba) начали успешно культивировать в Европе, в частности в Ломбардии в Италии. Мы не должны думать о выращивании шелка в Европе и шелкоткачестве только как о краткосрочном деловом предприятии или простом дополнении к китайскому или азиатскому господству. Италия оставалась ведущим мировым производителем на протяжении нескольких столетий, сначала шелковых тканей, а затем шелковых нитей, сохраняя свои позиции второго по величине в мире экспортера шелковых нитей после Китая вплоть до 1930-х годов. По сей день итальянский потенциал и опыт в производстве шелка сохраняются.

Также появились новые институты по производству шелка. В Валенсии, Испания, между 1482 и 1533 годами была создана ‘Шелковая биржа’ для регулирования и продвижения городской торговли. Он служил финансовым центром, зданием арбитражного суда для разрешения коммерческих конфликтов и тюрьмой для неплатежеспособных торговцев шелком.

Вокруг шелка возникло множество легенд, в первую очередь из-за его стоимости, поскольку технология шелководства и производства шелка ревниво охранялась в Китае на протяжении тысячелетий. Пожалуй, самая известная легенда рассказывает о двух монахах, которые контрабандой переправили яйца тутового шелкопряда в Европу, тем самым нарушив монополию на производство и раскрыв, как изготавливался шелк.

Во второй половине 17 века Париж стал центром европейского текстильного производства, дизайна и техники. Это включало в себя появление роскошной торговой среды бутиков и домов моды. Модные журналы, такие как Le Mercure galant, сообщали о стиле и новых тенденциях королевского двора. Крупнейшие парижские дома моды, такие как семейный бизнес Готье, поставляли гардеробы королевской семье и знати, а также владели акциями Французской Ост-Индской компании. Король Людовик XIV и его министр Жан-Батист Кольбер инвестировали в моду и текстильное производство как важный инновационный сектор, демонстрирующий величие Франции.

Нелегальный импорт иностранного текстиля и копий предметов роскоши представлял проблему для французской торговли и отечественного производства. Французские потребители испытывали большой интерес к иностранному текстилю, и рынок наводнили яркие дешевые ткани. Незаконные товары из Азии поступали через торговые пункты на Филиппинах и в Мексике, оказывая давление на европейские ткани и модные товары с точки зрения цены и качества. Король Франции Людовик XIV и его внук Филипп V Испанский отправили Жана де Монсегюра, промышленного и коммерческого шпиона, с миссией в Мехико для сбора разведданных о легальной и нелегальной торговле между Индией, Китаем и Европой. Его подробный разведывательный отчет касался торговли текстилем, одеждой и модой. С большой озабоченностью он написал:

Китайцы переняли наши образцы и дизайны, которые они хорошо использовали, и сегодня могут производить качественные товары, хотя не все, что поступает оттуда, может соответствовать европейским стандартам … Прошли времена, когда можно было предположить, что китайцы неуклюжи, у них нет таланта к торговле или что их товары не пользуются спросом.

Монсегюр также отметил, что китайские шелка были высококонкурентны из-за их более низких цен. В Мексике даже простолюдины носили китайскую шелковую одежду.

Когда победоносные монголы завоевывали новые земли, они отбирали ремесленников, особенно ткачей, и спасали им жизни, потому что они имели решающее значение для удовлетворения потребностей и амбиций расширяющейся империи. Затем этим квалифицированным ремесленникам было приказано поселиться там, где в них нуждалась империя, отсюда и крупномасштабные принудительные перемещения текстильщиков внутри Монгольской империи.

Начавшаяся в 15 веке колонизация Северной и Южной Америки привела к крупнейшему в истории принудительному перемещению рабочей силы в текстильной промышленности. Около 13 миллионов человек были насильственно перемещены из Западной Африки в Карибский бассейн и Северную Америку. Принудительный труд сыграл центральную роль в становлении и развитии текстильной промышленности, сильно зависящей от хлопка и индиго. Даже сегодня сбор хлопка является очень трудоемким процессом: каждый год с сентября по октябрь миллионы рабочих собирают хлопок в Туркменистане, Узбекистане, Пакистане, Индии, Соединенных Штатах и Китае. Текстильные и модные компании подписали обязательства по хлопку, обязавшись запретить принудительный труд при сборе хлопка, однако огромная потребность в рабочей силе и низкие цены на хлопок являются препятствиями для этих усилий.

Около 60 процентов из 40 миллионов человек, занятых сегодня в швейной промышленности, находятся в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Условия труда и уровень оплаты часто являются неудовлетворительными, отчасти из-за необходимости снижения производственных издержек. Последствия для здоровья и безопасности работников часто ужасны: например, когда в 2013 году обрушился некачественно построенный комплекс Rana Plaza в Бангладеш, погибло более 1100 работников швейной промышленности.

Всем известно, что одежда может символизировать власть, наследие, славу, а также этническую или национальную идентичность и устремления. В мужской одежде для власти мы со временем наблюдаем, как одежда подчеркивает голову, плечи и торс правителя, а пояс подчеркивает физическую силу. Украшения, оружие и другие королевские знаки отличия служат украшением. Выбор простой одежды, которую предпочитают многие левые лидеры, также отражает смысл – и источник их власти.

Среди элиты во многих частях Евразии западная одежда стала символом прогрессивного мышления. В конце 17 века Петр Великий ввел западную одежду для гражданской администрации России. В Японии эпохи Мэйдзи правитель и его семья полностью облачились в западную одежду. Японский император носил sebiro, японский термин, обозначающий «костюм», происходящий от Сэвил-роу, лондонской улицы, на которой работали лучшие портные для джентльменов.

В начале 20-го века одежда стала настолько доступной и дешевой, что правители могли требовать, чтобы их подданные одевались определенным образом и приспосабливали свою одежду к политике правителя. Они хотели, чтобы население в целом отражало ценности, политические убеждения и амбиции правителей. Например, в 1925 году греческий диктатор Теодорос Пангалос ввел закон, согласно которому женские платья не должны подниматься более чем на 30 см от земли. В том же году в Турции был принят Закон Ататюрка о головных уборах - еще один исторический пример использования правил одежды в качестве политического инструмента для ориентации, исправления или изменения менталитета всего общества. Ношение западной шляпы и отказ от традиционных османских и исламских головных уборов в виде тюрбана и фески стали политическим актом присоединения к кемалистской республике. Мужские головные уборы стали мощным символом идеологии, а «неправильная» шляпа наказывалась штрафами, а иногда даже смертной казнью.

В 20 веке дизайн и крой военной формы соответствовали требованиям союзников и амбициям страны. Мы можем видеть это в военной форме, использовавшейся по всей Евразии во время холодной войны, с «коммунистическим» стилем в странах, дружественных Советскому Союзу или Китаю, в отличие от «капиталистического» стиля НАТО, используемого союзниками Запада.

Примечательно, что текстильные метафоры получили широкое распространение как во времена правления Холодной войны с ее «железным занавесом», так и в историческом конце периода в 1989 году, с «Бархатной революцией» в Чехословакии. Выражения играют как на мягкости ткани (бархат), так и на ее способности покрывать (занавес). В популярной культуре именно деним и синие джинсы захватили воображение молодых людей на Востоке как символы молодости, политической и моральной свободы. Название «деним» происходит от французского города Nîmes в Окситании, крупного производителя синей краски из шерсти (Isatis tinctoria) и синонима синей хлопчатобумажной ткани для рабочих. Слово «джинсы» связано с французским названием Gênes и итальянским городом Генуя, откуда экспортировались такие грубые ткани.

На протяжении всей истории и во всем мире правители пытались контролировать людей, регулируя их одежду. Нормативные акты могут быть предписывающими или запрещающими и нести гендерный и социальный смысл и последствия. Дресс–коды - от военной до школьной формы – указывают на политическое и социальное соответствие, визуально выражают единство, лояльность и приверженность. Между тем, запреты или порицание практики одевания определенных лиц или групп направлены на исключение. Когда китайский император Чжу Юаньчжан, основатель династии Мин, взошел на трон в 1368 году, он запретил стиль одежды прежнего режима, назвав его «варварским», и приказал вернуться к стилю одежды династии Хань.

Правила одежды могут быть социальными или юридическими, и по всей Евразии многие пытались регулировать то, как люди одеваются, чтобы навязать идеал или защитить национальное производство от иностранного импорта. Законы о расходах (от латинского sumptus, что означает «расходы») могли бы регулировать как производство, так и торговлю, а также национальную моральную экономику, которая влияла бы на модели потребления и ценности. Они представляли социальную, гендерную и расовую иерархию и выражали их визуально. Многие из них регулировали использование ювелирных изделий и обычаи, связанные с праздниками или похоронами. Основная цель всегда была направлена на практику изготовления одежды, при этом большее значение придавалось тканям, волокнам, переплетению и декорированию, чем крою и пошиву одежды на заказ. В Лиме, Перу – в испанской колониальной Америке – законы о роскоши предусматривали, что женщинам африканского или смешанного африканско–европейского происхождения запрещалось носить шерстяную ткань, шелк или кружева, хотя запрещенные роскошные ткани часто просто появлялись в виде более дешевых копий, а торговые марки подделывались.

По мере усиления глобализации она привела к технологическим прорывам в области транспорта, связи и торговли, благодаря которым одежда стала более стандартизированной, а многие богатые и разнообразные культуры одежды в мире уменьшились. К счастью, фотографы начала 20-го века Альберт Кан и Сергей Прокудин-Горский запечатлели одежду многих славных местных традиций Центральной Азии. Сегодня мы можем увидеть некоторые из этих местных костюмов только на туристических выставках и в музеях.

Неудивительно, что мы знаем гораздо больше о текстиле и одежде элиты, чем об одежде обычных людей на Великом Шелковом пути. Археология может помочь. Туника «Чехрабад» принадлежала рабочему соляной шахты, возможно, попавшему в ловушку и погибшему при обрушении шахты около 400 г. н.э. Она была соткана из однотонного хлопка и сшита в тунику длиной до колен с длинными рукавами. Возможно, портной знал о размере тела рабочего или о его тяжелом труде в соляных шахтах, поскольку ластовицы были вставлены в области подмышек и на бедрах, чтобы обеспечить ему большую свободу движений. Ошибки при плетении встречаются во многих местах, как будто их соткали в спешке, или, может быть, потому, что это, в конце концов, была рабочая одежда.

История текстильного производства всегда была связана с дешевой рабочей силой. Скотоводство, шелководство, выращивание хлопка и льна требуют много рук, времени, постоянного ухода, эффективности и стандартизированных инструментов и техник. Таким образом, механизация швейной промышленности и текстильного производства привела к кардинальным изменениям. Изобретения Ричарда Аркрайта в 18 веке были внедрены в промышленное производство, когда английский предприниматель представил прядильную раму, приспособил ее для использования энергии воды и запатентовал роторный чесальный двигатель. Достижением Аркрайта было объединение энергии, машин, полуквалифицированного труда и нового сырья - хлопка - для создания пряжи массового производства.

Французский город Лион воспользовался географическими преимуществами, которые помогли ему стать центром шелковой «тигровой экономики». На холме Круа-Рус располагались фабрики, и каждая улица была наполнена громкими звуками механических ткацких станков. Этот трудолюбивый район с его 30 000 канутов (прозвище лионских шелкопрядильщиков) превратил Лион в крупный центр текстильного производства, особенно шелкоткачества, поставляющий одежду для королевского двора и знати Европы.

В социальном мире растущей западной буржуазии 18-го и 19-го веков мы находим много товаров Великого Шелкового пути, как в текстиле, так и в дизайне. Дамы носили модные мягкие шали из пашмины с иранскими и центральноазиатскими узорами пейсли – стиль, который изначально олицетворял связи между Великобританией и ее империей в Азии. Молодые и модные женщины из европейских королевских семей вдохновляли других носить эти яркие мягкие шали в качестве нового аксессуара. Одной из самых знаковых "влиятельных лиц" была императрица Франции Жозефина, которая включила в свой гардероб ткани из пашмины и узоры пейсли.

Женщины Испанской империи носили mantón de Manila, также известный как испанская шаль, которая получила свое название от Манилы на Филиппинах, откуда ее продавали на восток через Тихий океан в Испанскую империю Северной и Южной Америки. Первоначально это была шелковая одежда, украшенная вышивкой, сотканная в Южном Китае, которая продавалась с конца 16 века через Манилу и испано-американские колонии, а затем далее в Европу через Испанию.

В «Исследовании природы и причин богатства народов» (1776) Адам Смит писал, что торговля была взаимовыгодной не только для торговых партнеров, но и для общества в целом. Чтобы проиллюстрировать свои аргументы, он исследовал конкурентные преимущества ткани по сравнению с пшеницей. Текстильное производство было для Смита признаком экономического динамизма. Только после Французской революции правила одежды были отменены, и граждане страны могли одеваться по своему усмотрению: «Каждый волен носить любую одежду и аксессуары своего пола, которые ему нравятся». Однако в том же указе предусматривалось обязательство носить кокарду с узлом из красных, белых и синих лент, символизирующих Французскую революцию. Подразумевалось, что одежда должна соответствовать гендерному признаку и соответствовать более ранним правилам одежды.

Два немца с особыми текстильными традициями произвели бы революцию в политическом ландшафте 19-го века. Фридрих Энгельс был отпрыском семьи, стоящей за хлопковой компанией Baumwollspinnerei Erman & Engels в Западной Германии, и он поселился в английском городе Манчестер, ведущем центре мировой торговли хлопком и его производства. Близкий друг Энгельс и, в частности, текстильная промышленность оказали большое влияние на Карла Маркса. В «Капитале» (1867) Маркс проиллюстрировал свои рассуждения о рабочих классах, сославшись на люмпен–пролетариат - или «пролетариат в лохмотьях» – и используя пример пальто как аллегорию меры труда, ресурсов, технологии и неравномерного вознаграждения капитализма.

В 20 веке политические преобразования, новые экономические условия и идеологии негативно повлияли на кустарное ткачество и другие виды традиционных ремесел во всем мире. Большая часть неосязаемой культуры текстильного ремесла была утрачена; новые технологии сделали изделия ручной работы устаревшими или очень дорогими; урбанизация стандартизировала моду; и люди больше не хотят выполнять то, что считается утомительной текстильной работой.

Слово «текст» происходит от латинского texere («ткать»), а текст – морфологически и этимологически - указывает на сотканную сущность. Таким образом, мы можем сказать, что история начинается не с письменности, а с одежды. До истории существовала нагота, по крайней мере, в авраамической традиции; таким образом, одежда знаменует начало истории и общества. Представление о наготе как о части дикой и доцивилизованной жизни отражает европейскую колониальную точку зрения на обнаженного человека как на «дикого».

Сегодня во всем мире существует два основных способа одеваться: по гендерному признаку - мужской и женский, а также стилистически - в одежду, скроенную по фигуре или драпированную / обернутую вокруг нее, как римская тога или индийское сари. Приталенная одежда доминирует во всем мире, особенно после Второй мировой войны, а синие джинсы и футболки теперь повсеместны на всех континентах.

Сегодня футболка, продаваемая в любом магазине по всему миру, является результатом тонко переплетенной сети глобального сотрудничества, торговли и политики. От хлопковых полей в Техасе или Туркменистане до прядильных фабрик в Китае, швейных фабрик в Юго-Восточной Азии, типографий на Западе и рынков подержанной одежды в Африке футболка за свой срок службы преодолевает тысячи километров по всему миру. В среднем швед покупает девять футболок в год, и даже если они рассчитаны на 25-30 стирок, потребители, как правило, выбрасывают их раньше. Гринпис выяснил, что европейцы и североамериканцы в среднем хранят свою одежду всего три года. Некоторые предметы одежды служат только один сезон, либо потому, что они выходят из моды, либо потому, что качество ткани, пошива и строчки настолько низкое, что одежда просто разваливается.

Таково влияние fast fashion, которое распространилось с начала 21-го века: на протяжении тысячелетий одежда всегда была дорогой, требующей ремонта и ухода, и изготавливалась на длительный срок. Вместе с ускорением потребления произошло падение цен и постоянно сокращающаяся маржа прибыли. Быстро развивающаяся бизнес-модель требует бесперебойной глобальной торговли, недорогих перевозок на дальние расстояния, дешевой гибкой рабочей силы и изобилия природных ресурсов. Это соотношение меняется в условиях потепления в мире, где возникают торговые барьеры. Будущее тканей, текстильных изделий и одежды связано с великими темами настоящего – и будущего.

Это эссе основано на главе "Всемирная паутина" Мари-Луизы Нош, Фэн Чжао и Питера Франкопана из доклада ЮНЕСКО "Текстиль и одежда вдоль Шелкового пути" (2022) под редакцией Фэн Чжао и Мари-Луизы Нош.