САФРОНОВ, ГЕГЕЛЬ И ПОНЯТИЕ СВОБОДЫ

На научно-просветительском канале «НаукаPRO» более полугода назад вышла серия роликов, в которых Алексей Сафронов рассказывает о плановой экономике. Восторженные комментарии под роликами не должны вводить в заблуждение (хотя чем там восторгаться?). Их пишут люди, которых и так не нужно агитировать. Попадая на чужую площадку (а канал «НаукаPRO» вовсе не газета «Искра»), нужно понимать, что на ней ты столкнёшься с людьми непосвящёнными, которые либо не понимают того, о чём ты говоришь, либо настроены скептически. Можно, конечно, понять Сафронова, который, пытаясь как можно проще донести свою мысль до аудитории, начинает рассказывать о планировании с планирования похода в аптеку или магазин. Проблема в том, что эти примеры никакого реального отношения к теме не имеют. Неподготовленность аудитории, безусловно, необходимо учитывать, но нельзя видеть в ней детей, пять минут назад вставших с горшка.

Сафронов противопоставляет рыночную и плановую экономики. Нельзя заменять термины «социализм» и «капитализм» «плановой» и «рыночной экономикой», которые не раскрывают сути отличий их друг от друга. Это его первая грубая ошибка. Можно просто оглядеться вокруг и увидеть, что в производстве господствуют монополии, которые — о ужас! — занимаются планированием, а «свободный рынок» давно пребывает в полупарализованном состоянии. Так что это — «рыночная» или «плановая» экономика? Представьте себе, вполне может сойти за «плановую». Трактуемая широко «рыночная экономика» как товарное производство вообще не совпадает в своём понятии с капитализмом, о котором, собственно, речь. Да, за годы обыватель приучен к подобной терминологии, но в том и суть просвещения, чтобы избавлять этого самого обывателя от широко распространённых заблуждений, а не укоренять в нём эти заблуждения.

У Сафронова получается, что некие безымянные «социалисты» «придумали» плановую экономику. Непонятно, почему так трудно было хотя бы вскользь упомянуть Маркса, вместо этого заменив его «обществом анонимных социалистов», пекущихся о благе человечества. Нельзя обойти вниманием и неудачность некоторых формулировок. «Изначально идея планирования возникла как антитеза рыночной экономике, экономике бесплановой, как попытка понять, что можно улучшить в работе рыночной экономики», — говорит Сафронов. То есть Маркс просто предлагал «улучшить» капитализм? В чём, в таком случае, актуальность его «улучшений», если он с того времени улучшился и без его участия? Естественный вывод для современного вполне сытого обыватели: ни в чём.

Бросается в глаза полная бесполезность подобного рода пояснений для непросвещённой публики. Как-будто никто не в курсе, что плановая экономика была «изобретена» какими-то «социалистами», чтобы избежать недостатков капитализма. Продвижение таких тезисов — не только пустая трата времени, но и в целом вредное дело. Да мало ли что могли придумать социалисты? Можно было бы в качестве лекарства от всех социальных болячек придумать медитацию или стояние на голове. Учитывая, что в массовом сознании господствует представление о неэффективности плановой экономики, её ошибочности, досадном перерыве в естественном течении истории, то такие разъяснения представляются в глазах публики не более чем историческим экскурсом. Это не агитация и не пропаганда. И это ничем не отличается от обычного буржуазного просветительства. Какие выводы может сделать зритель? Спасибо за информацию, товарищ, но мы пойдём другим путём.

Более того, «агитатор» не опровергает, а поддерживает современные штампы: «Начнём с того, что Советский Союз распался из-за неэффективной плановой экономики. Да, это так…» (Критика плановой экономики, «НаукаПро»). Все последующие восхваления человек перечеркнул одной фразой. «Да, первобытнообщинный строй был неэффективен, но ведь мы до сих пор пользуемся огнём и едим мясо!» После таких слов вряд ли кто-то заразится партийным зудом и побежит за партбилетом в партию возрождения первобытного коммунизма. Это пропаганда или контрпропаганда, в конце-то концов?

Влияние философии истории Гегеля на формирование исторических взглядов Маркса обычно признаётся, но глубоко не изучается. Даже в советской историографии таких примеров крайне мало. Легко можно найти разве что доклад Бориса Поршнева «Периодизация всемирно-исторического процесса у Гегеля и Маркса» (Научные доклады высшей школы. 1969. Философские науки № 2), где он приходит к выводу, что: «…пятичленная периодизация прогресса у Маркса глубоко отличается от пятичленной периодизации Гегеля, хотя в некоторой мере и подготовлена Гегелем. Маркс превратил диалектическую интуицию Гегеля в науку…». Однако это всего-то восемь страниц. Для серьёзной исследовательской работы безумно мало. Тем не менее даже в таком небольшом по объёму докладе можно найти довольно интересные замечания. Хотя бы по тому же «азиатскому способу производства» (подробно здесь останавливаться на этом не имеет смысла).

Поршнев пишет: «Само представление о несвободе мы можем связывать лишь с обществом, где впервые свободные противостояли несвободным, тогда как при первобытно-общинном строе самого этого противостояния нет: все в равной мере свободны и в то же время глубоко несвободны, ибо личность не выделена из рода, общины и племени. В перспективе всемирного прогресса эта первобытная несвобода человека даже глубже и полнее, чем рабство». Это замечание в докладе возникло вовсе не случайно. Понятие свободы в философии истории Гегеля — одно из центральных. В его лекциях слово «свобода» и производные от него упоминаются более шестисот раз. «Всемирная история есть дисциплинирование необузданной естественной воли и возвышение её до всеобщности и до субъективной свободы. Восток знал и знает только, что, по преимуществу, один свободен, греческий и римский мир знает, что некоторые свободны, германский мир знает, что все свободны», — пишет он в самом начале своих лекций. Как бы резюмируя свой взгляд на человеческую историю, он отмечает, что «всемирная история есть прогресс в познании свободы».

Если Поршнев сосредотачивается на социальном аспекте понимания свободы, то Гегель — на духе и познании. Оба этих подхода представляются недостаточными. Повторим уже звучавший тезис:

Способ производства не есть производство одних только вещей, но производство человеком самого себя, и своего бытия как живого разумного существа.

(Понимание этого даёт возможность преодолеть представление об определяющей роли способов производства в человеческой истории как об узком «экономизме», зацикленном на мотыгах и станках, на которых сама собой нарастает плесень социальных и политических институтов, именуемых «надстройкой»). Поэтому особенно важной представляется не «свобода духа», а свобода производства человеком своей жизни. Но эта свобода недостижима без полного овладения этим самым производством.

Разве целиком властен первобытный охотник и собиратель над своим собственным воспроизводством, если его жизнь зависит миграций диких животных, превратностей климата и особенностей географии? Да, он овладел орудиями, он преступил порог, отделяющий его от животных, но он ещё заложник природы, и она в значительной степени «контролирует» его производство. В первобытный период человек ещё не вполне хозяин своей жизни.

Далее он делает следующий шаг: приручает животных и использует растения. Он овладевает тем, что «владело» им. Горизонт его знаний о мире расширяется. Появляется металлургия, керамика и ткачество. Но вместе с тем возникает и государство, а с этим утрачивается социальная и политическая свобода.

Наконец, с наступлением буржуазной эпохи он перестаёт быть и хозяином средств производства. Нередко встречающиеся параллели между рабством и наёмным трудом, несмотря на некоторую гиперболизацию, все же не лишены оснований. Разница между рабом и наёмным работником лишь правовое. Один юридически несвободен, другой – наоборот. Но ни тот, ни другой не владеют ни средствами, ни предметами труда. Даже владелец средств производства не вполне свободен, ибо им руководит закон стоимости, как главный регулятор экономических процессов.

Достигнув высшей степени юридической свободы, человечество при капитализме достигло высшей степени несвободы производственной. Такого не было до этого, такого не будет после того, как эта эпоха неизбежно закатится за исторический горизонт. Потому суть преодоления закона стоимости вовсе не только в банальном улучшении условий жизни, они и без того улучшаются благодаря экономическом и техническому прогрессу — настолько очевидной вещи отрицать нельзя, — а в действительном, а не кажущемся овладении человеком воспроизводством своей жизни. Когда не закон стоимости управляет людьми и вещами, но человек. Тогда как сейчас всё наоборот: производство господствует над человеком.

Социализм — это высшая степень свободы воспроизводства человеком самого себя. В этом его всемирно-исторический смысл, а не в благих пожеланиях общества анонимных социалистов. Безусловно, эта свобода никогда не станет абсолютной. Человек был и остаётся частью природы. Управлять вселенной, не привлекая внимания санитаров, невозможно, как невозможно подчинить человеческой воле все природные процессы.

Не размышления об эффективности/неэффективности должны лежать в основании пропаганды, а в том, что «плановая экономика» есть экономика передовая, более сложная, чем «рыночная». За ней историческое будущее!

#LC_Политэкономия

#LC_Фёдор_Трубачёв