Розга Попки
🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Розга Попки
Захотелось просто
Написать историю
Как по голой попе
Розгами секут
А потом, как водится
Понесло-поехало
Вышло неприлично
Просто грех читать
За такое дело
Автора накажут
Чует его попа
Жар сковороды
Если интересно
Это безобразие
То читайте дальше
Не боясь греха
(картинка кликабельна)
Rule, Britannia!
В британской высшей школе собрался педсовет
Директор приглашает в просторный кабинет
На древних стенах трости на гвоздиках висят
В кадушках толстых розги по всем углам стоят
Толкает речь директор эсквайр мистер Смит
Сейчас он на расправу студентов пригласит
Студенты и студентки за дверью чинно ждут
Они готовят попы и хором гимн поют
Малютка Джон заходит, склонившись головой
Чтобы пройти сквозь двери два метра высотой
Известный второгодник, великий раздолбай
Оболтуса такого, попробуй, воспитай!
Джон кланялся развязно своим учителям
И поцелуй воздушный училкам посылал
Штаны снимает Джонни, ложится попой вверх
На голых ягодицах живого места нет
Отличнейшие трости со свистом порют зад
Горит от счастья попа и Джонни порке рад
Джон попу подставляет, он в порке чемпион
И задница страдает, сопит малютка Джон
Об жилистую попу сломал директор трость
Берёт директор розгу, с трудом скрывая злость
Сечёт нещадно розга, стараясь вырвать стон
Но, сжавши ягодицы, сжимает зубы Джон
Да, кнут из бегемота любого победит
Шамбок страшнее розги и Джон уже визжит
Ага - сказал директор - вставай и выйди вон!
А я ещё желаю! - орёт сквозь слёзы Джон
Тут рыжая ирландка за яйца Джона хвать
- Попозже внеурочно тебя я буду драть
Вот с голой попой гордо выходит Джон и тут
Толпою первокурсники несчастные бредут
Молчит директор хмуро, ученики стоят
За попочки схватились, испуганно дрожат
А рыжая указкой - тресь громко по столу!
- Кто нынче провинился и попу драть кому?
Запали на училку немедля пацаны
Все с радостью признались - мы виноваты, мы!
И тут же начинают с себя штаны снимать
- Нам надо наши попы примерно наказать!
Прекрасная ирландка смеётся во весь рот
Но попы первокурсникам старательно дерёт
Ай, больно, очень больно! - визжат и верещат
Но всё равно по попе ещё они хотят
За рыжую девицу готовы хоть в аду
Своею бедной попкой сесть на сковороду
Мальчишкам попки голые терзают и секут
Болтаются яички и мальчики орут
Девчонки-первокурсницы во все глаза глядят
Мечтают попки с письками всей школе показать
Парней училка высекла, директор розги взял
Задрали девки юбочки, их очередь пришла
И крутят девки попками, на радостях визжа
Тут розга злобно свистнула и больно обожгла
Хотели попу голую всей школе показать
Теперь терпите, девушки, пока вас будут драть
Бесстыжие негодницы, должны вы были знать
Что можно лишь под розгами вам попки заголять
Сверкать хотели попами - извольте и терпеть
Придётся крупной солью вам попы натереть
Чтоб не было, что юбочки вы задирали зря
Я вставлю в ваши попочки злой корень имбиря!
Заплакали тут девочки - за что нас обижать?
Пускай мы виноватые - нас надо наказать
Нас надо больно розгою по голой попе драть
Но право, было не за что сердито так ругать!
Нас надо больно выпороть, примерно наказать
Но мы не виноватые, не надо нас ругать!
За них вступилась рыжая - ах, славный мистер Смит!
Не виноваты девочки - училка говорит
Пороть их надо розгами, но не за что ругать
За что их обижаете? Их надо сечь и драть!
Их надо больно выпороть, примерно наказать
Они не виноватые, не надо их ругать!
Учить меня вы вздумали?! - директор осерчал
А ну, разденьтесь догола, идите в главный зал!
Прощаю наглых девок, не буду их ругать
А вас придётся, леди, мне строго наказать!
Бесстыжих девок высеку потом я много раз
При всём честном народе вас выдеру сейчас
Все рыжую увидят мохнатую *и*ду
Раздвинутую попу, в ней жгучую свечу
Висят бесстыже сиськи, сейчас их надеру
А после жгучим перцем я письку вам натру
На сцене в главном зале вам буду попу драть
Чтоб знали все, что нечего вам было тут встревать
Толпа народа в зале, сидят профессора
На сцене - раком рыжая, видна её *и*да
Сечёт директор розгой мясистый толстый зад
Болтаются две сиськи, у всех глаза горят
Сечёт стальною розгой, вздуваются рубцы
И думает училка - сейчас отдам концы!
Ей припекает попу, как на сковороде
И злющий жгучий перец сидит в её *и*де
Свистит, в полёте гнётся из стали тонкий прут
Как попу обжигает, ой, жутко как секут!
Трясутся ягодички и пусто в животе
Боль попу раздирает, огонь горит в *и*де
Колодки деревянные на шее, на ногах
И никуда не денешься, сжимает сердце страх
А розга попу жарит, безжалостно сечёт
Описалась бедняжка, на пол струя течёт
А в зале профессура сидит, слюну пустив
И Джонни-второгодник, и первый курс сидит
Всем нравится спектакль и письки все дрочат
И сами выдрать голую учителку хотят
Училка попой чует - всем нравится она
И счастья подступает горячая волна
Секи сильней, директор, пусть каждый подойдёт
Возьмёт стальную розгу и попу мне дерёт
Теперь я точно знаю - спасибо, мистер Смит!
Чего теперь мне делать, куда теперь идти
Пойду после работы на площадь в магистрат
Оставлю заявление - прошу меня пытать
Ни в чём не виновата, не ведьма и не тать
Но я скажу под пыткой, что надо наказать
При всём честном народе пусть высекут меня
По попе и по спинке, а также по грудям
Весь городок собрался, толпа шумит, свистит
И попой кверху голая учителка стоит
Дерут клещами попу с пристрастьем палачи
Дерут клещами сиськи - учителка кричит
Кричит, чтоб мясо драли сильнее и больней
Чтоб клещи раскаляли в огне погорячей
Чтоб пытки продолжались, как будто бы в аду
И чтобы прижигали бесстыжую *и*ду
Когда пытать устанут, водой пусть обольют
До завтра пусть оставят, а сами отдохнут
Под пыткой просит баба ей тело наказать
Подвесивши на дыбе, кнутами отодрать
Как сказано под пыткой - вот так тому и быть
И завтра будут бабу при всём народе бить
Кнутами шкуру вспорют на попе, на спине
Огнём кнут обжигает в раскрывшейся *и*де
И хлещет кнут по рёбрам, и сиськи обовьёт
Рыдает, воет баба, отчаянно орёт
С клещами и с кнутами любви нет горячей
Со всей толпою сразу, с бригадой палачей
Такой не будет страсти в постели и в стогу
А здесь, на эшафоте вся баба на виду
Всё тело наизнанку, и попа и *и*да
Весь город в бабу входит на кончике кнута
Кнутом обнимет бабу желанье всей толпы
Толпа коснуться хочет бесстыжей наготы
Влюблённых сотни взглядов ей тело обожгут
Сквозь клещи раскалённые, сквозь рвущий тело кнут
А после, через месяц, как шкура заживёт
Отправится ирландка опять на эшафот
Придти к толпе на площадь, принять её любовь
Сжигает страстью тело и закипает кровь
Уже и кнут не нужен, и клещи не нужны
Сжигают, хлещут взгляды - на коже их следы
На эшафоте голая, под взглядами толпы
Ожоги проступают, вздуваются рубцы
Ей все теперь родные, весь город - стар и млад
И мужики, и бабы - и все её хотят
Целуют, обнимают, и в гости все зовут
А через месяц снова на площадь все придут
Так аппетитно написано, что никого не жалко! Тем более рыжую учительницу!
А вот примение шамбока в английских школах не доказано!
никого не жалко! Тем более рыжую учительницу!
никого не жалко! Тем более рыжую учительницу!
Вы не можете редактировать сообщения
Быстрый переход
Мой кабинет
Личные сообщения
Подписки
Кто на форуме
Поиск по форуму
Главная страница форума
Раздел для обмена опытом, обучения новичков и начинающих
Проба пера
Конкурсы
Избранное из "Проб пера"
Остальное творчество
Библиотека
Наше творчество
Сборники
Работы анонимных авторов
Тематическая психология
Встречи, знакомства и объявления (комментарии возможны)
Доска объявлений
Техпомощь
English forum
Память
Авторские разделы
Часовой пояс GMT +4, время: 09:49 .
vBulletin v3.6.2, Copyright ©2000-2022, Jelsoft Enterprises Ltd . Русский перевод: zCarot , Vovan & Co
Проба пера Творчество форумчан. Положение о разделе "Проба пера" к прочтению обязательно
Здесь присутствуют: 1 (пользователей - 0 , гостей - 1)
Решила выложить свой перевод одного давным-давно прочитанного английского тематического рассказа.
По-английски рассказ называется The Guessing Game .
Автор - Bethany Burke.
С оригиналом можно ознакомиться здесь: http://www.herwoodshed.com/2006/11/guessing-game.html
Осторожно, много букв.
***
Бетани Бёрк
Угадай-ка
Дверь с треском захлопывается у меня за спиной. Я едва замечаю этот шум и никак не реагирую.
– Мари!
Всего одно слово - но что-то в его тоне нарушает мою сосредоточенность, и мои пальцы замирают на клавиатуре. Я оборачиваюсь.
В дверях стоит мой муж. На нем его обычная субботняя рабочая одежда: линялые джинсы и фланелевая рубашка. Рукава рубашки закатаны и открывают до локтя его сильные загорелые руки. К одежде прилип мелкий гравий: он работал во дворе, должно быть, лежал под машиной. В руке у него – тщательно ошкуренный прут.
Я замираю. Болезненная судорога схватывает желудок и пробегает по рукам. Кончик языка непроизвольно облизывает внезапно пересохшие губы. Глядя в его неподвижное лицо, я бормочу слова, которые хотя бы раз в жизни произносила любая жена, которую хотя бы раз в жизни пороли:
– Что я сделала?
Я пытаюсь скрыть страх, звучащий в моем голосе, – но тщетно.
Он шагает к столу и отодвигает мое кресло. Колесики негодующе скрипят, но муж с легкостью его откатывает. Его пальцы смыкаются вокруг моей руки, и он стаскивает меня с сиденья.
– Идем.
– Постой, – шепчу я в отчаянии.
– Что такое? – В его голосе явственно слышится раздражение. Не знаю, в чем я провинилась, но знаю, что он очень, очень зол.
– Моя... моя глава. Мне надо сохранить ее.
Он отпускает мою руку:
– Давай.
Контрол-эф-четыре, сохранить изменения в документе…?, нажимаю «да», жужжание винчестера – готово. Через несколько секунд его крепкие пальцы снова охватывают мое плечо.
– Идем.
– Но зачем? Куда? – Мой голос слегка дрожит.
– Нам с тобой надо кой о чем поговорить.
Мы уже в гостиной и он тащит меня по лестнице наверх.
– О чем?
Бешено прокручиваю в голове всю прошедшую неделю, пытаясь припомнить какой-то свой проступок, достаточно серьезный для подобных последствий, да еще такой, о котором муж мог узнать. Розга... среди бела дня… Он шутить не собирается. Не знаю, что я натворила, но явно что-то очень скверное.
– Что я сделала?
Мы уже наверху лестницы.
– Именно это, девочка моя, я и собираюсь от тебя услышать… – Он распахивает дверь нашей спальни. – А тебе придется догадаться.
Дверь захлопывается за моей спиной.
Я уже дрожу. Ничего не могу с собой поделать. Как правило, серьезной порки мне приходится дожидаться. После того как мой проступок обнаружен, мне объявляют о предстоящем наказании спокойным, но твердым голосом, и я жду. Обычно – несколько часов, пока не наступит ночь, и не уснут наши дети.
Ожидание порки само по себе кошмар. Ты ничего не можешь с собой поделать: рука сама тянется к попке всякий раз, как ты об этом думаешь, ведь ты знаешь, что совсем скоро эта кожа – такая гладкая, белая и прохладная – станет бугристой, красной и очень-очень горячей. При каждом взгляде на мужа ты вспоминаешь, что каким бы милым и веселым он ни был сейчас, решение уже принято, и ничто (кроме, разве что землетрясения) не помешает ему заголить твою задницу, перекинуть тебя через колено и драть, пока ты не взвоешь.
Но ожидание имеет и свои плюсы. Ты можешь, так сказать, подготовиться, до некоторой степени смириться с тем, что тебе предстоит. То, что происходит со мной сейчас, в каком-то смысле, намного хуже.
Сегодня чудесный день, теплый и солнечный. Муж принес мне субботний кофе в постель, а потом отвез всю семью на поздний завтрак в наш любимый ресторанчик. Вечером мы приглашены на званый ужин, причем с нашей стороны ожидается десерт. Мы вместе придумали одно необычное блюдо, и муж даже предложил помочь мне с его приготовлением. В такой замечательный день просто нет места для «настоящей» порки.
Конечно, у нас случаются наказания «по-быстрому». Дерзкое замечание, крепкое словцо, детей рядом нет, – и вот уже штаны спущены, и я перегибаюсь через его руку, или через стол, или через подлокотник дивана, и подставляю голую попу под восемь-десять крепких шлепков, от которых у меня перехватывает дыхание. Но эти «быстрые» шлепки так плотно вошли в мою жизнь, что я даже сосчитать их не могу. И они сильно отличаются от того, что он явно собирается сделать со мной сейчас.
– Постой, Джон, – я пытаюсь говорить уверенно и спокойно, как подобает разумному взрослому человеку, каковым я являюсь. – Тут какая-то ошибка.
Он отпускает мою руку и идет к стене. Там стоит обеденный стул с прямой спинкой. Его обивка не сочетается ни с прочей мебелью в спальне, ни с гарнитуром, который стоит внизу, в столовой. Я часто думала – замечает ли это кто-нибудь и не кажется ли это ему странным. Муж отодвигает стул от стены, ставит его в центре комнаты и садится.
– Никакой ошибки. – Короткая жесткая усмешка. – Абсолютно исключено. Давай сюда свою задницу.
– Джон… – Жалобно тяну я.
Мой желудок сжимается так сильно, что, кажется, мне сейчас станет плохо. Лихорадочно кошусь на дверь. Я никогда еще не убегала от порки, но тут у меня появляется такое искушение. Хотя чего я думаю этим добиться, не знаю. Он догнал бы меня, наверное, уже на лестнице, и только разозлился бы еще больше.
Он прямо сидит на стуле. Он высокий, выше шести футов, у него длинные ноги и широкие мускулистые бедра. Я хорошо знаю, каково это – быть перекинутой через его колено. Когда говорят «у кого-то на коленях», многие представляют себе что-то такое милое и уютное, но это потому что они никогда не получали порку от моего мужа. Лежать поперек его колен – все равно, что лежать на двух бревнах.
– Иди сюда. Я повторять не собираюсь.
Сглотнув, подхожу к нему. Я маленького роста, и даже сейчас, когда он сидит, а я стою рядом, мои глаза приходятся почти вровень с его глазами. Снова пытаюсь спросить:
– Но что я сделала?
– Сейчас ты мне это расскажешь.
– Что? – Я чувствую, что мой голос дрожит и срывается, но ничего не могу с этим поделать.
Он протягивает руку:
– Ты меня слышала. Сейчас ты сама расскажешь мне, что ты сделала.
Теперь мне становится по-настоящему страшно.
– Но я не знаю…
Он тянет вниз мои хлопчатобумажные шорты. Под ними моя попка совершенно голая. Эти широкие, свободные шорты – уступка дисциплинарным предпочтениям моего мужа. Много лет назад он решил, что ему не нравится стаскивать с меня тугие джинсы всякий раз, когда мне полагается порка, особенно, если это порка «по-быстрому». Так была введена домашняя форма одежды: зимой – трикотажные спортивные штаны с эластичным поясом, летом – хлопчатобумажные шорты с таким же поясом, либо сарафан. Никогда, ни при каких обстоятельствах, мне не разрешается носить трусики, если я дома. Ежедневно, при каждом одевании и раздевании, когда мягкая, свободная ткань касается голой кожи, эта «униформа» напоминает мне о возможной порке.
Он сильно дергает. Широкая резинка шорт легко скользит по моей округлой попке. Мягкая ткань гладит кожу. Секунду спустя, я стою перед ним с голым задом, шорты съехали и болтаются вокруг колен. Он видит мою киску. Я замужем за ним пятнадцать лет, я родила ему четырех детей, и всё равно, сейчас мне так стыдно, что хочется прикрыться руками.
За эти годы я привыкла укладываться к нему на колени и получать свою «обычную» порку. Он весьма строг, и не реже раза в неделю мне достается - за открытое неповиновение, за дурное поведение или за то, что я не сделала чего-то, что обещала ему сделать. Такие порки очень болезненны, можете не сомневаться. Его ладонь, линейка или кухонная лопатка раз за разом впечатываются в мою попу в энергичном размеренном ритме, который я ненавижу. Но, в общем, я научилась принимать порку, по возможности, не закрываться руками и расслаблять ягодицы, чтобы уменьшить жжение.
Однако примерно раз в пару месяцев случается более серьезный проступок, требующий более решительных мер. Тогда у нас случаются «наказательные» порки. Достаточно суровые, чтобы заставить меня вырываться, орать, плакать… Во время обычной порки муж может устроить «разбор» сразу несколько проступков, но наказательная порка всегда полагается лишь за один конкретный случай серьезного ослушания. Сейчас мне предстоит именно такая порка. Я не сомневалась в этом с того момента, как увидела у него в руке прут, срезанный с нашего пеканового дерева и тщательно ошкуренный…
– Пожалуйста, скажи мне, – я чувствую, как мои глаза наполняются слезами. – Это слишком жестоко!
– Ложись давай.
– Ну Джон…
– Ох, черт возьми, Мари, – его ручища взлетает и опускается мне на затылок. Секундой позже я насильно уложена поперек его слегка расставленных бедер, именно в том положении, которого он добивался: лицо почти касается пола, попа высоко задрана, ноги болтаются в воздухе.
– А как же дети? – спрашиваю я, обращаясь к полу. Сейчас я отчаянно цепляюсь за любую задержку.
– Я дал им по два доллара каждому и отправил их в магазин. Сказал, пусть купят себе конфет, – он выдерживает дьявольскую паузу, – и какой-нибудь фильмец.
У меня падает сердце. Какой-нибудь фильмец. Это последний гвоздь, забитый в крышку гроба. Больше нет никакой надежды на отсрочку. Мы живем за городом, но до небольшого сельского магазина всего полмили пешком через выгон. Вообще-то походы в магазин у нас запрещенное удовольствие – мы боялись, что если дети получат неограниченный доступ к сладостям, наши счета от дантиста взлетят до небес. Два доллара каждому, умножить на четыре – получается грандиозная сумма в целых восемь долларов. Этого хватит и на целую кучу конфет, и на обещанный фильм, а зная моих детей, можно не сомневаться, что поиск фильма, который устроит всех четверых, займет немало времени. Я быстро подсчитываю: их поход в магазин запросто может растянуться минут на сорок пять, а то и на час.
– Ну что, – он обхватывает меня за талию, чтобы удерживать на месте, – сыграем в угадайку? Готова?
– Ну пожалуйста, Джон… пожалуйста, Джон, пожалуйста… – я знаю, сейчас это начнется – и оно начинается: первый режущий удар ложится на выпуклость ягодицы и вспыхивает жгучей полосой. Я с визгом подскакиваю. Знаю, многие считают, что розгу невозможно эффективно использовать, если жертва лежит у вас на коленях, но каким-то образом у Джона это получается просто великолепно.
– Есть идеи?
Второй хлесткий стежок, точное подобие первого, обрушивается на верх другой ягодицы.
Я уже задыхаюсь. Этот короткий гладенький прутик жалит просто невероятно, а Джон действительно отлично умеет его использовать. Каждый стежок обжигает меня как огонь, потом жжение чуть слабеет, затем снова вспыхивает полосой сплошной боли. Джон в совершенстве выдерживает ритм ударов. Внезапно я догадываюсь, в чем дело: это наверняка тот штраф за превышение скорости! Каким-то образом он об этом прознал. Не могу себе представить, как именно, но...
Еще один хищный стежок обрушивается, на этот раз, на мою правую ляжку.
– О’кей, о’кей, – верещу я. – Это штраф, это тот штраф. Прости, прости, пожалуйста. Я должна была тебе сказать…
Он опускает розгу на низ моей попы, поперек ложбинки между ягодицами. Розга кажется такой тонкой и легкой, я еле ощущаю ее. Кто бы мог подумать, что она способна причинять такую боль?
Наконец раздается его негромкий мурлыкающий голос:
– Угу, значит, штраф, говоришь? Что за штраф такой?
Б***. Э
Шлюхи Пьют Сперму
Сексуальная женщина в красном
Муж Привёл Жене Негра Порно