Россыпь в Велиже

Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

Наши контакты:

Telegram:

https://t.me/happystuff

Внимание! Роскомнадзор заблокировал Telegram ! Как обойти блокировку:

http://telegra.ph/Kak-obojti-blokirovku-Telegram-04-03-2

ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много фейков!

Отечественные записки , 1. От Пулковского холма на юг берет начало федеральная трасса М20 — шоссе из Петербурга на Киев и Одессу. Минуя Гатчину, оно километров десять спустя пересекает по мосту реку Оредеж, легко проскакивает затем набоковско-пушкинские Выру, Рождествено и Батово, едва не теряется среди путаных улиц города Луга, однако вновь выворачивает на прямой путь и через тридцать километров навсегда покидает Ленинградскую область. Начинаются края иные, края псковские. Триста семьдесят с лишним этих псковских километров можно проехать не останавливаясь часа за четыре с половиной — пять: На своем псковском протяжении трасса, помимо самого Пскова, проходит через Остров, Опочку, Пустошку и Невель — небольшие районные города, средоточие жизни в этом не слишком населенном краю — лишь в них имеются столовые, бензоколонки и, случись что, автосервис — и горе тому, кого нужда застигла посреди перегона По обочинам вблизи населенных пунктов и не только, как водится, стоят местные бабушки, торгуя дарами родной природы — чем южнее, тем среди даров этих меньше бурого цвета и, напротив, больше цветов ярких, праздничных — ведра с картошкой сменяют ведра с клюквой и брусникой, а кучки хмуро-разлапистых боровиков и подберезовиков — радостные лисички. И, конечно же, везде яблоки, яблоки, яблоки всех цветов и размеров Боже ж ты мой — сколько яблок в этот год на Псковщине!.. Однако мы поедем иначе, свернув от Невеля на юго-восток — сойдем при этом с федеральной трассы на вполне заштатное шоссе, огибающее белорусскую границу, и попадем в несколько иной мир — в мир, так сказать, внутреннего псковско-смоленского захолустья. Можно проехать километров десять и не увидеть ни одной встречной машины — это сущая правда. Заметим попутно, что непросто торговать здесь таким пивом — ох, непросто! Ну да все же как-то идет торговля, раз встретилась нам упомянутая расписная машина Стало быть, про дорогу и встречных Мерседесы и джипы — они, в общем, понятно, откуда здесь и куда: Так что транзитом едут они во вполне солидные города и потому нам сейчас особо не интересны. Разве лишь тем только, что наводят при встрече на разного рода полубессвязные мечтания, сиречь мысли о главном и вовек неизменном. О российских национальных инвариантах, к примеру. То есть вот едете вы, скажем, ночью, лучше зимой даже — дорога не освещена, разумеется, и еле-еле серебрится в лунном свете — вокруг никого, лишь силуэты высоких деревьев и все. И вот в какой-то момент вдалеке появляется огонек — кто-то едет навстречу. Собственно, в этом уже все есть — весь комплекс эмоций, ощущений, отношений к пространству, к другим людям, незнакомым и знакомым, к течению времени, столь медленно приближающего друг к другу движущихся по российскому тракту и позволяющему тем самым предвосхитить мысленно и событие встречи, и последующее расставание. В такие моменты как-то с особой непосредственностью понимаешь, что такое тепло, к примеру. И не важно, тепло ли это овчины, укутавшей тебя, сидящего на возу, или тепло автомобильного кондиционера. Как не важно и который вокруг тебя век — девятнадцатый, двадцатый, нынешний Однако вернемся к нашему путешествию. Так где там мы застряли? Ах да, от Невеля свернули налево Стало быть, пока это все еще Псковская область — сначала Невельский район, затем Усвятский. Ну да о евреях и губерниях — потом. Замечу лишь, что тогда Усвяты были типичным еврейским местечком, о чем сегодня ничто не напоминает беглому взгляду, брошенному из автомобильного окошка. Мы видим лишь обычную россыпь неказистых деревянных домиков, изредка перемежаемых двухэтажными бетонными уродцами, возведенными по разнарядке брежневских времен в этом поселке городского типа. Никаких евреев здесь, понятно, нет уже давно. Повсюду печать депрессии — то есть внешняя ее печать, хочу я сказать: Понятно, что не макдональдс, двойным фишбургером здесь не осчастливят — обычная изба, рядом традиционный сельский сортир с выгребной ямой. Шашлыков, впрочем, тоже нет — хозяин, говорящий с явственным белорусским присвистом и аканьем, пододвигает меню, написанное также с белорусским акцентом: В Усвятах же находится единственный на всем протяжении этой дороги пост автоинспекции. Зато щемящей красоты вокруг пейзажи! В принципе, места болотистые, куликовые, клюквенные, перемежаемые иногда то лиственным лесом, то хорошим, светлым сосняком. Небольшие речки тяготеют разлиться в покойные равнинные озера, поросшие камышом Они, соответственно, определяют основы местной топонимики: В общем, это, должно быть, единственное на Земле место, где человек с фамилией Усыскин чувствует себя в некотором смысле растением-эндемиком. Ну да я, похоже, заговорился Итак, мы покидаем Псковскую область, господа. Впереди — его не менее ржавый и тоже со следами благородного советского прошлого собрат: Дорога все так же узка и пустынна. Машин и людей не видать. Благодать затерянной в лесах провинции, откуда хоть три год а скачи, никуда не доскачешь — и это притом, что до государственной границы по прямой, через леса будет километров пять, не более! Здесь вы, возможно, пожелаете мне возразить. Та же Россия, по сути В году князь Витольд совершил успешный поход на псковские города, среди которых назван и Велиж. Есть упоминание города в связи с военными событиями года; последующие сто с лишним лет Велиж постоянно переходил из русских рук в литовские и обратно. Особого драматизма эти боевые действия достигли в XVI веке. Так, в году после неудачного похода польского короля Сигизмунда I Старого Велиж в очередной раз был включен в состав русского государства. Был издан подписанный за малолетнего Ивана IV указ о строительстве укреплений на Велижском городище: Крепость строилась мастерами Иваном Рудаком и Иваном Колычевым и в июле года была возведена в виде трех срубов, заполненных глиной. Она имела восемь боевых башен, две из которых были с въездными воротами. Руководил работами князь Иван Иванович Барабашин, который в том же году совершил из вновь построенной крепости успешный набег, опустошивший предместья Витебска. От этой даты в России и принято отсчитывать историю Велижа. В году Польский король даровал Велижу герб: Российским же гербом город пожаловала уже Екатерина II в году. Дальше стало потише, даже Северная война как будто обошла городок стороной. По первому разделу Польши в году Велиж официально вошел в состав Псковской губернии, а в м, в период административных реформ Александра I, был включен в Витебскую губернию. Имеются сведения о городе Велиж, относящиеся к периоду войны года. Так, в Велиже складировалось продовольствие для русской армии, занимался этим й егерский полк под наблюдением генерал-майора Горихвостова. Не правда ли, вполне постмодернистская картинка: В году был утвержден первый в истории города генеральный план застройки. Он, судя по всему, так или иначе воплощался в жизнь: Город развивался — заготавливали и сплавляли по реке лес, перерабатывали выращенный в округе лен, обжигали кирпичи — в Велиже имелось около десятка кирпичных заводов. Не было только разве что железной дороги — однако и это отчасти компенсировалось весьма интенсивным тогда судоходством по не обмелевшей еще Двине: В общем, можно было жить: Однако прославился на всю Россию Велиж, увы, не этим. Группа велижских евреев была обвинена в ритуальном убийстве православного. Административное следствие, однако, не выявило никаких улик против обвиняемых, о чем, учитывая особое внимание правительства к межконфессиональным конфликтам, местные власти незамедлительно проинформировали Петербург. Оттуда в ответ поступило указание дело закрыть, а подозреваемых освободить из-под стражи: На этом бы все и закончилось, однако два года спустя, во время своего последнего путешествия на юг, Александр сделал остановку в Велиже, во время которой сторонники обвинения евреев смогли добиться аудиенции и убедить царя, что общественное мнение города недовольно вялыми действиями властей. После этого Александр распорядился провести расследование по новой, осуществив его в максимальной процедурной полноте. Евреев вновь арестовали, машина закрутилась. Легко догадаться, что на скорость производства следствия все это повлияло соответствующим образом — когда в ! Причем исходный материал он, по всей видимости, получил, что называется, из первых рук — от александровского морского министра графа Н. Мордвинова, одного из наиболее прогрессивных и независимых деятелей той поры. Именно к Мордвинову обращались за помощью велижские евреи — кроме всего прочего Николай Семенович владел обширным поместьем неподалеку от города, в селе Селезни. По-видимому, Мордвинову же и принадлежит авторство финальной резолюции по делу, утвержденной Николаем I вопреки воле многих членов Госсовета: Чтобы, однако, понять скрывающуюся в ее недрах суть, следует принять во внимание специфику тогдашнего еврейского населения тех мест. Ставшие российскими подданными в большинстве своем еще в XVI веке, эти люди сперва пережили, как водится, волну массовых репрессий, с энтузиазмом и изобретательностью обрушиваемых на иноверцев воинствами Ивана Грозного и его наследников. Тем не менее, евреи живучи — всех не перебили. Выжившие сумели занять определенную общественную нишу и в плане адаптации к российским реалиям имели более чем столетнюю фору перед основной массой пятимиллионного российского еврейства. Так, примерно из тех же мест происходил петровский соратник Петр Шафиров, начинавший службу дьяком посольского приказа, в котором, кстати сказать, прежде служил и его отец. Словом, для кого-то это были серьезные конкуренты, и важно было вывести в глазах представителей власти этих обычных, казалось бы, людей в некоторое иное идеологическое пространство — пространство дьявольщины и страха. В последнюю войну Велиж был, в общем, стерт с лица земли. Немцы вошли в город примерно через месяц после начала боевых действий — к этому времени советские войска уже начали оказывать реальное сопротивление врагу, цепляясь за каждый населенный пункт. Понятно, что самим населенным пунктам это на пользу не шло. Более того, Велижу не повезло особо — зимой го в ходе Торопецкой контрнаступательной операции Красная Армия смогла подойти вплотную к городу и была вновь отброшена на восток лишь весной. Таким образом, Велиж угораздило оказаться в роли города на передовой не два, как большинство других, а три раза. Впрочем, иногда и одного раза оказывалось достаточно. Двадцатого сентября года город окончательно освободили от гитлеровцев. На тот момент уцелевшими можно было считать не более двух десятков каменных зданий. Населяло пепелище менее шестисот человек, а из полутора тысяч евреев в живых осталось тридцать два человека — остальных немцы согнали в гетто и сожгли при отступлении. После войны Велиж заселили другие люди — главным образом ближние мигранты из других районов Смоленщины: О былом населении здешних мест нынешние их жители знают немного, но кое-что знают. В сегодняшнем Велиже за прошлое отвечает однорукий учитель истории Александр Григорьевич Бордюков, мальчишкой ставший свидетелем уничтожения Велижского гетто. Стараниями этого человека в городе создан краеведческий музей. В книге отзывов музея тьма записей на разных языках: К ним тут в общем привыкли. Помимо имен, собраны фотографии, иные биографические сведения — все, что удалось узнать и найти о людях, которые, с точки зрения других людей, не должны были существовать вовсе. На въезде в город пришлось сбавить скорость до минимума: Коровы выглядели молодцевато — хотелось высунуть руку и на ходу похлопать их по сытым бокам. Собственно, удивительного в таковом благополучии было немного: Как я узнал позднее, коровы в Велиже есть почти у каждого, кто может создать условия для их содержания. Да и годовые надои от частных буренушек больше порой в разы. Впрочем, официальная сельскохозяйственная статистика, признавая сокращение стада в крупных хозяйствах, отмечает также рост его продуктивности, т. Все это вместе — не что иное, как первая, хрестоматийная, стадия общего подъема в сельском хозяйстве! В принципе, для многих семей своя корова — это чуть ли не основной источник дохода. Затраты же минимальны — только труд: Здесь надо пояснить, что рекордсмены-строители — это, по всей видимости, в первую очередь строители автодорог. Два или три имеющихся в Велиже предприятия соответствующего профиля относятся по местным меркам к процветающим: Равно как и происшедшее в последние годы технологическое перевооружение дорожных строителей: Кстати говоря, помимо технического перевооружения имеет место и кадровое: Сие есть натуральное чудо в городке, откуда если и уезжают учиться, то без возврата. В свете всего сказанного не удивительно, что велижские строители дорог наловчились получать заказы даже и у соседей — в Псковской области. Другим популярным способом прокормить семью стал, как легко догадаться, отхожий промысел — мужчины уезжают на сезонные заработки в Смоленск и Москву. Любопытно, что при этом практически в точности воспроизводится дореволюционная модель — как и тогда, велижане подвизаются в столице, опять же, строителями, чаще всего плотниками. Само собой, возвращаются потом не все: Население уменьшается, особенно в районе — вымерших деревень все больше и больше. Собственно, это общероссийская проблема кардинального характера: Чем меньше населенный пункт, тем меньший уровень личностных амбиций своих жителей он способен удовлетворить. При этом есть, по-видимому, некий критический уровень этих амбиций — в случае, если и этот уровень не может быть удовлетворен, населенный пункт обречен на запустение и последующее вымирание. Что же касается Велижа, то, похоже, вся местная молодежь лелеет в душе мысль о том, что рано или поздно, но уедет отсюда когданибудь: И факт печальный, даже если предположить, что в действительности никто никуда из Велижа не денется: Получается как бы замкнутый круг: Это из разряда тенденций неблагоприятных. Но есть и противоположные. Похоже, люди, в общем, прониклись сознанием того, что худшее уже позади. Заметных улучшений мало, но хуже, кажется, не будет. Например, стали более-менее нормально циркулировать деньги — без задолженностей и бартера, все вроде бы хорошо, но уж больно мало их в итоге циркулирует Если же попытаться в целом охарактеризовать стадию трансформации местной экономики из советской в настоящую, то, наверное, это стадия, когда приватизированные предприятия принадлежат собственной администрации в акционерно-родственном переплетении с администрацией районной. При этом этап, когда эти предприятия разворовывались собственным руководством, в целом пройден, а этап, когда на недоразворованное приходит сторонний инвестор, еще не наступил. Эдакое шаткое равновесие, когда директора-хозяева понемногу начинают что-то делать, вернее даже — начинают задумываться о том, чтобы что-то сделать для своих ферм и лесопилок. Повторюсь, никаких новомодных гигантов металлургии и пищепереработки, пришедших издалека и скупающих бывшие колхозы на корню, в Велижском районе не обнаружено. Тем более инвесторов иностранных. Впрочем, об одном любопытном раскладе мне рассказали: Еще один квазиэкономический экзерсис — наблюдения над ценами провинциального общепита. Как и в уже упомянутом усвятском придорожном кафе, расценки минимальны: Это самое дорогое из возможных мест — зал на десяток столиков, не меньше, работающий в режиме ресторана два вечера в неделю с 20 до 4 и еще четыре дня выполняющий функции обычной столовой с 11 до 17, кажется. В соседнем райцентре Демидове я обнаружил уже столовую, так сказать, в чистоте жанра — с советскими коричневыми подносами, грязно-голубыми стенами и отпечатанным через фиолетовую копирку меню в плексигласовом футляре справа от входа. О чем говорит эта невинная дешевизна? В общем, об отсутствии экономической обоснованности данной деятельности. При столь низких ценах через систему прокачивается слишком мало денег — ни в одном ее звене при этом не может накапливаться прибыль, необходимая для последующего инвестирования. Инвестирования не только в расширение производства, но даже и в обычное восстановление хиреющих зданий и оборудования. То есть, я не хочу сказать, что здания никто теперь не ремонтирует — просто средства на это выделяются непонятно кем и отнюдь не под экономические обоснования. Это, вообще говоря, всегда и называлось социализмом. Собственно, я, как водится, забыл о самом главном. Дело в том, что мой дед, Усыскин Лев Кузьмич Кусиэлевич родился 23 10 февраля года в этом вот уездном городке Велиж Витебской губернии. Несмотря на то что его семья, точнее говоря, семья его отца, а моего прадеда жила несколько выше по Двине Андреаполь, Старая Торопа, Нелидово и т. Возможно, в значительной степени виновата в этом была пресловутая черта оседлости: Понятно, что таких исключений было не особенно много, ибо на то они и исключения — согласно семейным преданиям, длительное время прадед обслуживал лесопилку в деревне, где кроме них была еще одна только еврейская семья. Хозяин же лесопилки управлял своим бизнесом, включавшим комплексную лесозаготовку и последующий лесосплав по Двине, само собой, из Велижа. В девятнадцатом дед ушел на Гражданскую, едва не погиб во время бегства армии Тухачевского из-под Варшавы и в двадцать первом осел в Петрограде — в родные места он, насколько я знаю, возвращался на несколько лет в конце х — возможно, именно благодаря этому дед, будучи человеком весьма независимых суждений, благополучно пережил годы сталинского террора. Интересно, что любовь к дереву как материалу дед пронес через всю свою жизнь, работая мастером на различных ленинградских предприятиях — деревообрабатывающих, мебельных и даже деревянно-кораблестроительных. Более того, это пристрастие в определенной степени передалось моему отцу, а отчасти даже и мне — до сих пор я немного схожу с ума от запаха свежей древесной стружки или от вида какого-нибудь похожего на агат поперечного древесного спила со слоями годичных колец. Советские семьи, увы, не богаты архивами: В зимних, происходивших прямо на льду реки, дед обычно участвовал — они считались как бы более честными, в отличие от летних, никто в запальчивости не нарушал присущий данному виду досуга свод неписаных правил. Едва ли сейчас нам удастся понять, почему именно так происходило Возвращаясь летом года домой из безвизовой для нас тогда Латвии, я решил заехать в этот городок, как сейчас понимаю, для того, главным образом, чтобы убедиться в его действительном существовании на земле. Теперь, девять лет спустя, я побывал в Велиже вторично и, имея уже две известные мне точки на его исторической траектории, пытаюсь сделать из своих наблюдений какие-нибудь выводы. Погрешность подобной аппроксимации конечно же весьма велика, но все же Итак, с первого взгляда на улицах изменилось не столь уж многое. Построили несколько некрасивых каменных зданий милиция, расчетно-кассовый центр, пара жилых домов. Остальное вроде бы то же и на тех же местах — перемены если и есть, то в деталях, в малозаметных каких-нибудь черточках. Так, на прежнем месте междугородний переговорный пункт — однако в нем теперь не надо просиживать часами, есть автоматическая связь со всем миром, симпатичная девушка управляет процессом с помощью новенького белого ноутбука Compaq с цветным плазменным монитором. А вот Интернет, похоже, в Велиже — привилегия городской администрации и, может быть, местных школ. Оно и понятно — своего провайдера нет из-за узости рынка. Со смоленским же связываться приходится через межгород — дороговато для небогатых местных жителей. Отсюда отсутствие спроса и, следовательно, отсутствие местного провайдера. А ведь в таких вот небольших населенных пунктах это новейшее окно в мир, пожалуй, нужнее, чем где-либо! На прежнем месте стоит и гостиница. О минувшем советском прошлом, когда каждому городу положена была своя гостиница, напоминает одинокая голубая ель у крыльца, а также висящая над этим крыльцом рама для масштабной вывески. Самой вывески, впрочем, нет. Нет в гостинице и многого другого: Понятно, что с таким наплывом клиентов гостиница не может не хиреть: Исполнявшая обязанности портье и одновременно горничной девушка какой-то томной, мясистой татарской красоты с вечера поинтересуется, когда вы планируете уйти утром и когда потом вернуться: Зато денег с вас возьмут как за полдня — 75 руб. Хотя и это много — какая-нибудь бабулька на автостанции предложит вам ночлег за 20 руб. Впрочем, упомянутая гостиница также приватизирована — вот поди пойми, в чем смысл такого бизнеса для ее хозяйки! Жива она и до сих пор — в ней разогревают пирожки, полуфабрикатную пиццу. В продовольственных магазинах лишь растворимый. Однажды только попался мне на глаза в дальнем углу прилавка сорт каких-то поганых зерен в полиэтиленовом невзрачном пакетике — завезенный, по всей видимости, сюда еще во время оно. Так что кофе здесь пить не привыкли — ближайшая к Велижу чашечка эспрессо находится в ста километрах от города, все равно в какую сторону: На тот перекресток, кстати говоря, стоит съездить специально и потом вернуться в Велиж опять. Ощущение довольно острое — вы едете сперва по городским улочкам мимо деревянных домиков с неизменными геранями на подоконниках и мальвами у крылечек, затем больше часа пути по горбатенькому шоссе среди лесов, силосных башен и полузаброшенных коровников — вы, сами того не ведая, свыкаетесь с этим пейзажем, уже не представляете себе ничего иного, как вдруг Вдруг вы попадаете в другой мир: Тут же — раскрашенная в яркие цвета бензоколонка, а рядом, на пригорке — то самое кафе, где везде пластик и плиточка, импортные унитазы и в них журчит вода, где можно пообедать, а можно посидеть за чашечкой кофе, глядя, как мимо проносятся одна за другой длиннющие фуры, везущие в столицу разные полезные иностранные вещи. Да, это другой мир — светлый, чистый и богатый, населенный другими людьми, и просто чудо, что столь легок переход из него в мир российской провинциальной глубинки и обратно! Впрочем, я думаю, это, по сути, типичнейшая российская черта или беда, если угодно — двоемирие — сосуществование во времени и в пространстве двух различных укладов, двух систем ценностей — чудесным образом сохраняющее, однако, как единство языка, так и единство денежных знаков В общем, город как город: Гордятся успехами местных юных шахматистов — один из них, Алеша Журавлев, получает даже стипендию школы Анатолия Карпова. Вообще, криминальная хроника Велижа не будоражит воображение: Это, по меркам местных жителей, реальные и довольно острые проблемы. Еще — естественным фоном — пьяные драки и самоубийства. И лишь однажды — победной реляцией — сообщение о накрытом милицией транзитном хранилище маковой соломки. Автомобилей у велижан не особенно много — зато сразу же бросается в глаза обилие велосипедистов. В этом отношении Велиж, помимо воли, заставляет вспомнить уже голландскую провинцию: Им может оказаться житель любого возраста и пола, едущий в магазин, на работу, в гости и т. Точнее говоря, от практически полного отсутствия этих людей — что в выходные, что в рабочие дни улицы городка, по большому счету, безлюдны: По выходным совершаются богослужения в единственном православном храме на правом берегу Двины. Зато по будням при этом же храме работает детский сад — чуть ли не единственный такого рода в Смоленской области. Судя по всему, местные жители пытались построить себе еще одну церковь — недалеко от автостанции установлена табличка, сообщающая о том, что здесь будет храм в честь свв. Впрочем, эта табличка тоже изрядно заросла травой. Несколько лет назад появился в Велиже еще один храм: Здесь также богослужения проводятся по выходным и пользуются в городе растущей популярностью. Вообще следы успешной миссионерской деятельности ЕХБ довольно отчетливо видны уже сейчас по крайней мере в западных областях России — это, по всему, некоторое качественно новое явление, с которым в не столь отдаленном будущем придется считаться. Хотя, я думаю, явление из разряда позитивных. Интересно, что местные власти проявляют похвальную веротерпимость, разумно поощряя любую культурную активность своих граждан — так или иначе эта активность возникает вокруг приходов любых конфессий, однако первенство здесь держат те из них, которые активно работают с прозелитами. Вообще стихи в районе пишет человек десять. Не только в городе, но и, например, в поселке Селезни. Елкина выступала под псевдонимом, адвокат — тоже. В общем — жизнь идет помаленьку. Это в каком-то смысле центр города — по выходным в утренние часы здесь развертывают самую крупную в Велиже барахолку. Внутри автостанции ничего любопытного: Где-то на стене удается отыскать расписание: С удивлением обнаруживаю, однако, еще один проходящий через городок ежедневный междугородний автобусный рейс Смоленск—Санкт-Петербург. То есть я мог бы приехать сюда автобусом. А мог бы, по пути в Смоленск, проехать мимо: И вернулся бы минут через пять в автобус — собственно, ничего интересного: Я поправил бы выбившуюся из ременного держателя зеленую занавесочку и, обеспечив себе этим необходимый для чтения световой поток, вернулся бы к изучению толстой и интересной газеты. В летописях истории весьма мало находим примеров, чтобы кончину одного Государя оплакивали не только его подданные, но и чуждые народы. Ныне, напротив, нам представляется разительный пример сего редкого необыкновенного события: Вместе с нами о драгоценной потере нашей сетуют Цари и народы чуждых нам поколений; вместе с нами, под небом всей Европы, на языках различных, с разными обрядами веры совершают они искренние мольбы к Богу о упокоении души Того, Чье имя нераздельно со славою нашего Отечества. Кому из Россиян не драгоценно сие известие? В сердце ли Патриотов не пробудит оно чувство народной гордости? По получении первого известия о роковом дне, го Ноября года, лучшие Парижские журналы единогласно заговорили о великих добродетелях почившего в Бозе императора Александра и устремили взоры свои на политический небосклон мира, на коем угасло одно из светил лучезарнейших и благотворительнейших. Moniteur изъясняется по сему важному случаю в следующих выражениях: Царствование и личный характер сего монарха величайшего Государства в мире, в одну из важнейших эпох Истории, — были ознаменованы отличительною, и, может быть, единственною чертою: Русский толстый журнал как эстетический феномен. Белкина Страница Литературной премии им. Путешествие в город Велиж. Примеры уважения иностранцев к памяти Александра 1-го. Контакты По всем вопросам обращаться к Сергею Костырко Адрес для писем:

Купить закладки экстази в Приозерске