Роман Анны Зегерс "Седьмой крест" - Литература реферат

Главная

Литература
Роман Анны Зегерс "Седьмой крест"

Действующие лица. Из истории создания. Замысел. Основной конфликт в романе. Образы, символы, приемы. Тематика, проблематика. Образ толпы. Второстепенные действующие лица в романе. Художественное мастерство автора. Георг Гейслер, Франц Марнет.


посмотреть текст работы


скачать работу можно здесь


полная информация о работе


весь список подобных работ


Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РФ
УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
по курсу «История зарубежной литературы XX века»
« Роман Анны Зегерс “Седьмой крест” »
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА………………………………………………….…..3
ИЗ ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ…………………………………………………....3
ЗАМЫСЕЛ……………………………………………………………………....4
ОСНОВНОЙ КОНФЛИКТ В РОМАНЕ……………………………………....5
ОБРАЗЫ, СИМВОЛЫ, ПРИЕМЫ………………………………………….…7
ТЕМАТИКА, ПРОБЛЕМАТИКА……………………………………………..9
ОБРАЗ ТОЛПЫ………………………………………………………………..14
ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА В РОМАНЕ…………….15
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ МАСТЕРСТВО АВТОРА…………………………..16
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА…………………………………………..18
Георг Гейслер - совершивший побег из концлагеря Вестгофен.
Беллони бежавшие из концлагеря вместе с Георгом.
Фаренберг - бывший комендант концлагеря Вестгофен.
Зоммерфельд - нынешний комендант в Вестгофене.
Франц Марнет - бывший друг Георга, рабочий химического завода в Гехсте.
Герман - друг Франца, рабочий гризгеймских железнодорожных мастерских.
Фрау Марелли - театральная портниха.
Лизель Редер, Пауль Редер - друзья юности Георга.
Катарина Грабер - тетка Редера, владелица гаража.
Голландский шкипер , готовый на любой риск.
Роман «Седьмой крест» создавался в Париже в 1937-1939 гг. Но и позже Анна Зегерс вносила в рукопись изменения, дополнения. Эта работа была прервана в мае 1940 г. вторжением гитлеровских войск во Францию. Писательница вспоминала об этих горьких днях: «Я плакала, сжигая рукопись, чтобы она не досталась немцам и чтобы в случае, если они займут этот дом, не подвергать опасности тех, кто в нем жил... Впрочем, один экземпляр рукописи еще раньше попал в Соединенные Штаты к Францу Вайскопфу. И Франц Вайскопф позаботился о том, чтобы она дошла до издательства».
В 1942 г. роман вышел в свет на английском языке в Нью-Йорке и на немецком - в Мехико. Фрагменты романа на немецком языке были напечатаны в издававшемся в Москве журнале «Интернационал литератур» в 1939 г., а на русском языке - в журнале «Октябрь» (№7-8 и 9-10) тревожной военной осенью 1941 года.
Ежеминутно подвергаясь риску быть опознанной фашистами, писательница со своими детьми прожила несколько недель в занятом вермахтом Париже, а затем с большим трудом перебралась в неоккупированную зону Франции. Начались долгие и утомительные хлопоты освобождения мужа, видного ученого Ласло Радвани, арестованного властями осенью 1939 г. С помощью Лиги, председателем которой в годы войны был Т. Драйзер, - удалось получить нужные визы, и весной 1941 г. Анна Зегерс вместе с семьей нашла прибежище в Мексике, где к тому времени уже обосновалась большая группа немецких писателей-антифашистов.
Восстанавливая историю возникновения замысла и его воплощения, Анна Зегерс вспоминала: «Мне часто рассказывали о том, что происходило в концентрационных лагерях... Я часто разговаривала со многими беженцами, и кто-то рассказал мне об этой необычайной истории - необычайной и в то же время ужасной, звучавшей более невероятно, чем все, что только можно себе представить: о кресте, к которому был привязан пойманный после побега заключенный».
История побега семерых и спасения одного из них давала огромные возможности показать всю Германию, все слои ее населения. Писательница вспоминала, что тематически на «Седьмой крест» повлиял роман А. Мандзони «Обрученные» (1827): в нем «на примере одного события как раз дается срез всей народной жизни, и я тогда подумала, что этот побег - тоже событие, на котором я бы могла дать такой срез».
Бежавшие из концлагеря Вестгофен узники - и прежде всего центральный персонаж, Георг Гейслер, - сталкиваются с множеством очень разных людей. Каждая встреча и разговор с теми, кто на свободе, - это не только очередное испытание на прочность, это и экзамен на человечность, устраиваемый случайно встреченному попутчику, знакомому, родственнику.
Против бежавших пущен в ход совершеннейший аппарат сыска, однако одному из них удается уйти от преследования. Побег заключенных - удар по престижу нацистов, факт, обусловливающий сомнение тысяч людей в их всемогуществе. Поэтому власти не спешат с сообщением о происшедшем: «Семь, шесть и даже пять беглецов - это недопустимо много, это дает не только основание для предположений, что их еще больше, но и для всевозможных догадок, сомнений, слухов». Так оценивает сложившуюся ситуацию гестаповский следователь Оверкамп, и в его размышлениях ощутимы растерянность, неуверенность и даже некоторый страх.
А вот как смотрят на случившееся антифашисты Франц Марнет и Герман Шульц: «Непойманный беглец - это все же кое-что, это будоражит. Это вызывает сомнение в их всемогуществе. Это - брешь». Отношение к происшедшему выражают и узники Вестгофена, считающие беглецов частичкой себя: «Нам чудилось, будто мы выслали их вперед на разведку».
Почти каждое событие преломлено через призму восприятия самых разных людей - и убежденных противников нацистского режима, и пытающихся сохранить нейтралитет, и равнодушных ко всему, и ярых приверженцев Гитлера.
Неистовствует свора штурмовиков и эсэсовцев; с великой надеждой смотрят на седьмой крест (он так и остается незанятым) невольники Вестгофена. И когда стволы семи платанов срубают по приказу нового коменданта, заключенные торжествуют: одержана победа, Георг Гейслер на свободе, далеко не беспредельно могущество нацистов.
«Седьмой крест» - роман о жестокой повседневности, кровавых буднях «третьего райха». Многочисленные документы свидетельствуют, что в первой половине 30-х гг. миллионы немцев отрицательно относились к идеологическим установкам нацистов и их программе. Поэтому приход фашистов к власти ознаменовался разгулом самого дикого террора и беспощадным истреблением все противников. Германия была опутана густой паутиной концлагерей; они рассматривались как мощный инструмент власти, как один из рычагов внутренней политики; страх перед ними постоянно возбуждался и поддерживался геббельсовской пропагандой.
Анна Зегерс развивает тему, начатую Г. Баймлером («В лагере смерти Дахау», 1935), К. Биллингером («Заключенный 880», 1933), Г. Липманом («Отечество», 1933), В. Бределем («Испытание», 1935), В. Хорнунгом («Дахау», 1935), В. Лангхоффом («Болотные солдаты», 1935), К. Гинрихсом («В третьей империи», 1936) и продолженную затем А. Нойманом («Их было шестеро», 1944), Э. Вихертом («Мемориал», 1947), Г. Вайзенборном («Только человек», 1947), Б. Апицем («Голый среди волков», 1954). Почти все эти книги созданы на основании лично пережитого их авторами; ведущими в них является мотив испытания, основная коллизия - столкновение антифашистов с бесчеловечной машиной террора гитлеровской империи. Эти произведения ценны достоверным фактическим материалом, однако в них недостаточно глубоко обрисованы образы, не вскрыты социальные корни нацизма, - авторы стремились как можно быстрее поведать миру о том, что грозит всем людям, рассказав о страшных буднях концлагерей, в которых, по бредовым замыслам фашистов, подлежала истреблению бульшая часть человечества.
Повествование в романе «Седьмой крест» начинает вести безымянный узник стандартного, среднего «исправительного заведения». Выразительными штрихами писательница воссоздает кошмарную явь Вестгофена с непременной колючей проволокой, вышками, приземистыми бараками и своеобразным «юмором висельников» охраны, именующей «площадкой для танцев» плац, на котором упивающиеся властью садисты издеваются над заключенными; самые непокорные «пропускались через сепаратор», то есть подвергались особо изощренным издевательствам. Жаргон мясников из Вестгофена - не только характерный штрих будней «третьего райха», это и прототип узаконенной позже в официальных документах гитлеровской Германии терминологии палачей, в которой слова «смерть» и «уничтожение» имели множество синонимов: «экзекуция», «селекция», «специальная акция». На лексиконе нацистов «проводить решительные меры» означало действовать с необузданной жестокостью, а «особое обращение с военнопленными означало их массовое истребление.
Авангард рабочего класса и цвет прогрессивной интеллигенции страны приняли на себя первый удар, понеся огромные потери. «Самая чудовищная судьба, почти бесприметная в истории, но однажды уже постигшая наш народ, грозила стать нашей судьбой; ничья земля разделит два поколения, и через нее опыт прошлого уже не может пройти в будущее. Когда один сражается и падает, а другой подхватывает знамя и тоже сражается и падает - это естественно, ибо ничто не дается без жертв. Ну а если уже некому подхватить знамя? Просто потому, что уже никого не осталось, кто понимал бы его значение?
Безымянный узник не только рассказывает о том, что происходит в Вестгофене, - он комментирует действие. Он открывает и завершает повествование, предуведомляя читателя уже в начале о спасении одного из беглецов. Анна Зегерс вновь использует здесь апробированный в предшествующих произведениях прием сообщения о развязке уже в прологе, с тем чтобы сосредоточить внимание читателя не на финале, а на перипетиях пробега.
С помощью тщательно отобранных деталей воссоздается атмосфера нацистской Германии, прежде всего военизация всех областей жизни. Машина устрашения дополняется рядом «нештатных», «вспомогательных механизмов» - бесчисленными осведомителями, которые имеются в каждом подъезде, в любом цехе, в любой пивной. Георг Гейслер, вышедший от врача-еврея, сразу же наталкивается на любознательного дворника; Пауль Редер с полным основанием предполагает, что на него донесла дворничиха; в бригаде Меттенгеймера есть свое «недреманое око» - оголтелый нацист Штимберт; по доносу арестовывают «Кочанчика», пожилого рабочего из цеха Франца Марнета, принесшего рабочим весть о побеге заключенных.
Друзья и единомышленники, пытающиеся помочь Георгу, боятся доверить свои мысли бумаге, поскольку в фашисткой Германии не существует тайны переписки; немыслимым кажется им и такое средство связи, как телефон, ибо все разговоры прослушиваются. В отделениях гестапо заводятся досье на десятки тысяч «подозрительных». Идеал ретивых чиновников сыскных ведомств - превращение Германии в гигантский аквариум, где все «видны насквозь».
Каждому немцу внушались мысль о всеведении и всемогуществе тайной полиции: о ней со страхом говорят и думают герои романа. Но многие из них, пройдя через допросы, убеждаются в обратном. Вернувшись из гестапо, Пауль Редер говорит: «Они, видимо, хотели произвести на меня впечатление, будто они-то и есть Страшный суд. Но только ничего они не знают- знают то, что им говорят, не больше».
В то же время другие инстанции предполагают превратить страну в племенную колонию: служащие соответствующих организаций разрабатывают проекты доведения числа немцев до 250 миллионов человек, с тем чтобы заселить ими покоренную Европу. Нареченная «арийца» Бунзена с гордостью заявляет, что она на днях отправляется на «курсы для невест эсэсовцев», где главное внимание уделяется основам нацистского мировоззрения, физической подготовке, кулинарии, рукоделию - всем тем знаниям, которыми должны были обладать хранительницы эсэсовского очага.
В разговоре с Гейслером Пауль Редер иронически замечает: «Разве ты не знаешь, что немецкий народ должен увеличиться вчетверо?», - а его жена, Лизиль, всерьез воспринимает «благодеяния» режима, выражающиеся в получении «через дирекцию пожелания счастья от государства», в прибавке к зарплате семи пфеннигов в час, а также в стопке чудесных новых пеленок. Но в гитлеровской Германии даже гуманные на первый взгляд акты- льготы многосемейным, забота о детях- скрывали зловещий подтекст: лежащие в колыбелях младенцы и делавшие первые шаги малыши вносились в соответствующие гроссбухи и калькуляции, рассматривались в них как потенциальные солдаты, винтики чудовищного механизма будущей мировой империи.
Анна Зегерс поднимает, таким образом, тему ответственности фашистов перед собственным народом, низведенным ими до уровня стада, в котором отдельный индивидуум не представляет ни малейшей ценности и имеет значение лишь как элемент, входящий в расу. Вспоминая позже об огромном резонансе, вызванном публикацией романа, писательница отмечала, что он был обусловлен одним из аспектов, неожиданным для зарубежных читателей: «Вероятно, люди увидели, что Гитлер прежде всего на свой собственный народ, на антифашистов в собственной стране».
Глазам беглеца Георга Гейслера в полной мере открывается новый облик Германии, смахивающий на военный лагерь: патрули, часовые, люди в разнообразных униформах на улице. Ставший невольным свидетелем разговора влюбленной парочки, Гейслер слышит гордые слова паренька о том, что в следующем месяце его призовут в армию: «Там чувствуешь, что ты настоящий солдат, а это все _ игра в солдатики». Отравленному геббельсовской пропагандой юнцу кажется уже недостаточной муштра в лагере, где он отбывает трудовую повинность.
На глазах Георга по улице проходит пехотный полк. Музыка марша навязывает «свой рубленый ритм всем звукам и движениям», приводит в экстаз бюргеров: «У людей мурашки пробегали по телу, искрились глаза», обыватели вскидывали руку в нацистском приветствии. В этой сцене важную смысловую нагрузку несет отступление, в котором слиты воедино и мысли автора, и думы героя- коммуниста Гейслера: «Что это за магическая сила? Сила атавистических воспоминаний или полного забвения? Можно подумать, что последняя война, которую вел этот народ, была удачнейшим предприятием и принесла только радость и довольство! Женщины и девушки улыбаются, точно их сыновья и возлюбленные неуязвимы для вражеских пуль. Как хорошо мальчики научились за две- три недели маршировать! А как матери, которые высчитывают каждый пфенниг и всегда спрашивают: зачем тебе? Они, кажется, готовы, пока играет эта музыка, не задумываясь отдать своих сыновей или куски своих сыновей. Зачем? Зачем? Этот вопрос они испуганно зададут себе, когда музыка умолкнет».
Писателя- коммуниста Анну Зегерс не могло тревожить то, что творили нацисты с молодежью- будущим страны, которая воспитывалась в соответствии с гитлеровским рецептом: «Мы вырастим молодежь, перед которой содрогнется мир, молодежь резкую, требовательную, жестокую... В ней не должно быть ни слабости, ни нежности. Я хочу видеть в ее взоре блеск хищного зверя».
Отрезок пути Георг проделывает вместе со школьниками, членами «гитлерюгенд», совершающими туристический поход под руководством учителя. Георг сразу же обращает внимание на военную организацию этой группы: флажок, барабаны, построение. Перекличка, отрывистые приказы одного из мальчуганов, которые сразу же исполняются. Беглеца не оставляет мысль: «Разве не такие же вот мальчики вчера выследили Пельцера в Бухенау? Неужели и этот, с таким ясным, спокойным взглядом, барабанил в ворота?»
Учитель, с которым Георг вступает в разговор, прямо говорит, что эти мальчики не избегнут «решающего испытания» (то есть войны), «борьбы не на жизнь, а на смерть». Даже туристический поход превращен в тренировку: будущие солдаты ночуют под открытым небом, готовят себе пищу на костре, а наставник учит их оценивать окружающий ландшафт вовсе не с эстетической точки зрения: «Вчера, при помощи карт, мы уяснили себе, как можно было бы в наши дни занять вон тот холм. А затем отступали все дальше в глубь истории... понимаете, как его атаковало бы войско рыцарей, как римляне».
Устами безымянного узника писательница выражает глубокую боль и страх за всех этих обманутых юношей и девушек, которые, «пройдя через гитлерюгенд, трудовую повинность и армию, уподобятся детям из сказки, которых выкормили звери, а они потом растерзали собственную мать». Сурово- выразительный фольклорный мотив подчеркивает трагедию поколения немцев, юность которых совпала с кошмарными годами гитлеровской диктатуры.
Анализируя многие аспекты внутреннего положения Германии, Зегерс развивает и углубляет мотивы, прозвучавшие в произведениях Б. Брехта («Страх и отчаяние в третьей империи», 1938), Клауса Манна («Мефистофель», 1936), Ф. Вайскопфа («Лисси», 1937) и других прогрессивных немецких писателей 30-х годов.
Проблема сопротивления диктаторскому режиму занимает важное место в немецкой литературе 30-40-х гг.: она прослеживается в творчестве почти всех прогрессивных писателей. Тема открытой вооруженной борьбы раскрывалась ими «на инонациональном материале - австрийском, испанском; только он дал им возможность создать в 30-е годы образ народа, поднявшегося против фашистской реакции». Нельзя не согласиться с этим выводом Н.С. Лейтес (в книге «Немецкий роман 1918-1945 годов), равно как и с мыслью о том, что антифашистская литература искала «в людях, в их судьбах и взаимоотношениях, в их внутреннем мире ответ на вопрос о социальных и психологических корнях победы гитлеризма. Она стремилась найти и воплотить в художественных образах потенции демократического возрождения немецкого народа».
В романе «Седьмой крест» последовательно проводится мысль о том, что в трудящихся массах имелись силы, способные спасти Германию; они воплощены Анной Зегерс прежде всего в образах коммунистов Гейслера и Валлау, изображенных в минуту решающих испытаний.
Личность в исключительной ситуации, на узкой полосе между жизнью и небытием, - этот мотив был весьма популярен в модернистской литературе 20-40-х гг., особенно у писателей- экзистенциалистов. В большинстве их произведений варьировалось так называемая «пограничная ситуация»: человек перед лицом смерти ( А.Мальро, Ж.-П. Сартр, А.Камю). Их герои подчас люди активные, однако цель действия для них дело третьесортное, а участие в борьбе лишь средство хотя бы ненадолго вывести из состояния оцепенения опустошенную душу. Борьба и действие становятся азартной игрой, ставкой в ней является жизнь, а «пограничная ситуация» рассматривается как одно из проявлений абсурдности мира, в котором все одинаково правы и все в равной степени виноваты.
Персонажи многих произведений Анны Зегерс тоже оказываются в обстоятельствах крайних, чрезвычайных, они ощущают леденящую близость гибели, им ведомы чувства страха и отчаяния. Но ситуация, ставящая человека на грань между жизнью и смертью, осмысливается писательницей как закономерность обострившейся до предела классовой борьбы, а Гуллю и Георгу далеко не безразлично, на какой стороне баррикады их место. В трактовке их поведения романистка идет в русле традиций прогрессивной мировой литературы, в которой также довольно часто обыгрывается этот мотив. Зегерс вспоминала, в частности, о сильном впечатлении, оставшемся у нее от книг Д. Лондона: он многократно использовал драматическую коллизию исключительных обстоятельств, воспевая человеческое мужество и волю.
Любовь к жизни - характернейшая особенность положительных героев Анны Зегерс, ровно как и их готовностью пожертвовать жизнью во имя высоких коммунистических идеалов.
Имея в виду высокие цели, ради которых они живет и борется, Георг Гейслер говорит Паулю Редеру: «Это то, что сильнее всего на свете». Как лейтмотив проходит через роман мысль о «нерушимом» и «несокрушимом» человеческом духе, носителями коего являются коммунисты. В то же время коммунисты обрисованы в романе отнюдь не как исключительные личности.
Не совсем обычным путем раскрыт образ Эрнста Валлау. Он появляется на страницах романа в четвертой части третьей главы, однако читатель уже имеет определенное представление о нем: в самые трудные минуты, в сложных ситуациях побега, Георг Гейслер вспоминает своего старшего товарища и мысленно советуется с ним, ибо для него Валлау является образцом стойкости и мужества. Следователь Оверкамп с первого взгляда понимает, что «эта крепость неприступна», хотя он увидел «низенького измученного человека, некрасивое маленькое лицо, растущие на лбу треугольником темные волосы, густые брови, между ними - рассекающая лоб резкая морщина. Воспаленные и от этого суженные глаза, нос широкий, картошкой, нижняя губа вся искусана».
У Анны Зегерс довольно часто образ строится на контрасте внешнего и внутреннего , и в данном случае «негероический, неказистый» облик Валлау еще резче подчеркивает его несгибаемость. Основные вехи жизни рабочего-коммуниста прорисовываются вопросами следователя: после каждого из них в памяти допрашиваемого вновь оживают подробности минувшего, и каждый его мысленный ответ - своего рода прощальный монолог, обращенный к соратникам по борьбе, к потомкам.
Сцена допроса Эрнста Валлау построена на передаче потока сознания героя, находящегося на пороге смерти. Но если этот прием у модернистов призван был в конечном счете показать слабость человека перед силой обстоятельств, то в романе «Седьмой крест» с его помощью подчеркнута стойкость дела, которому он служит. «Ледяной поток молчания» ошеломляюще действует на следователей и часовых, подслушивающих за дверью, заключенного уводят несломленного и непобежденного. Писательница использует в этом эпизоде выразительные детали: «Лицо Валлау уже не бледное, оно светлое... в комнате остается его молчание - и не хочет отступить». Побежденными оказываются те, в чьих руках огромная власть.
Величие Валлау подчеркнуто и в сцене его смерти. Когда в комнату, где его уже в который раз допрашивали с пристрастием, входит Циллих и узник понимает, что это конец, он, видя в проеме двери слабый свет дня, «крошечный голубой уголок осени», думает о том, что «законы вселенной нерушимы и будут жить, несмотря ни на какие потрясения».
Мужество коммунистов помогает остальным беглецам, привязанным к крестам, собрать все силы перед лицом смерти. Не дрожит больше бывший лавочник Фюльграбе, испугавшийся было собственной смелости и добровольно сдавшийся властям после побега: «Он смотрел прямо перед собой... словно сама смерть, рассердившись, приказала ему в эти последние часы вести себя достойно. И на его лице лежал отблеск того света, в сравнении с которым ослепляющая лампа Оверкампа была только жалкой коптилкой». Утрачивает былую робость Пельцер - его лицо «стало смелым, черты заострились».
Роман заканчивается словами безвестного узника концлагеря Вестгофен, в которых выражены мысли и его товарищей-антифашистов, и автора: «Все мы знали, как беспощадно и страшно внешние силы могут терзать человека до самых глубин его существа, но мы знали и то, что в самой глубине человеческой души есть что-то неприкосновенное и неприступное навеки».
На первый взгляд в Георге Гейслере нет ничего необычного или героического. Его образ дан через восприятие множества людей - и тех, кто его давно и хорошо знает, и общавшихся с ним в течение нескольких часов или минут. Зегерс естественно сочетает характеристику Георга другими персонажами с авторским описанием его внутреннего мира, его состояния в тот или иной момент побега. Изображение душевной жизни Гейслера, как и других героев-беглецов, исполнено глубокого драматизма: они показаны в моменты принятия важнейших решений, способных круто изменить судьбу.
Писательнице удалось заглянуть в самые глубины человеческой психики, высветить потаенные уголки души. Она не стремится сделать героев лучше, чем они есть на самом деле. В первые минуты побега Гейслер «был только животным, вырвавшимся на свободу». Его поведением руководит инстинкт: он боится утонуть в болоте, «словно эта смерть - другая, чем та, от которой он бежал». Состояние затаенности подчеркнуто изображением внешних реакций: «Волосы Гейслера встали дыбом, он весь ощетинился». Первые мгновения свободы ему вдруг «неудержимо захотелось покончить со всем этим». Но в самый критический момент для него надежной опорой становится мысль о Валлау, о его несокрушимой стойкости и спокойствии. Георг позже почти постоянно будет вести мысленный диалог со страшим другом, советоваться, соизмерять с его убеждениями свои думы и поступки.
Писательница развивает, таким образом, тему преемственности поколений, прозвучавшую уже в ранних ее произведениях. Она вовсе не склонна к прямолинейной трактовке поведения героя, у которого все страхи и сомнения исчезают, стоит лишь вспомнить о старшем товарище. Очень тонко и точно показаны многочисленные, почти мгновенные переходы Георга от отчаяния к надежде, от страха к решимости, от беспредельной скорби и чувства обреченности к спокойствию и решимости бороться до конца. Верх берут разум, аналитическое начало, воплощенные для Гейслера в «отзвуках голоса Валлау», в опыте революционеров многих стран, оплаченном самой дорогой ценой - кровью и жизнями людей.
Став невольным свидетелем охоты на Пельцера и слыша истошный рев толпы («точно какие-то неведомые существа, о которых никто даже не подозревал, что они есть на земле, вдруг осмелели и вылезли на свет»), он мгновенно собирается: «В душе прозвучал тихо, чисто и ясно несокрушимый, незаглушаемый голос, и Георг почувствовал, что готов сейчас же умереть так, как он не всегда и жил, но как всегда хотел бы жить: смело и уверенно».
Внутренний мир Гейслера раскрывается в непрерывной связи с окружающей его действительностью , от которой не может изолировать человека даже тюрьма: «Точно по какому-то закону природы, какой-то общей системой кровообращения эта кучка закованных в кандалы, истерзанных людей была связана с живым пульсом мировых событий». Когда Георг на четвертое утро после побега прочитал в газете о сражениях за Теруэль и о вторжении японцев в Китай, он не был особенно удивлен, ибо ни колючая проволока, ни часовые, ни пулеметы так и не могли окончательно изолировать заключенных. Бои, которые ведут в разных концах планеты братья по классу, - это и их, заключенных, кровное дело. Причастность к большому миру, сознание собственной ответственности за происходящее составляет один из источников силы и стойкости коммунистов. Судьба Георга Гейслера неразрывно связана с судьбой страны и рабочего класса, обстоятельства его личной жизни переплетаются с драматическими событиями истории Германии и всего мира.
Обдумывая исходную коллизию, возможные варианты сюжета и систему образов, писательница приходила к мысли, что главным персонажем должен стать человек, который вопреки всему уйдет от преследователей: «Я хотела показать, почему другие не спаслись и почему спасся этот один». Георг Гейслер думает не просто о сохранении собственной жизни (как Фюльграбе, Пельцер или Бейтлер); главный мотив, движущий им, - возможность продолжать борьбу, твердая уверенность в том, что он не одинок: «Спокойствие, Георг! У тебя много друзей. Сейчас они разбросаны по свету, но это ничего. У тебя куча друзей - мертвых и живых».
Успешный исход побега обусловлен не только личным мужеством Гейслера, но и усилиями многих людей, принимающих участие в его судьбе. В этом романе вновь с большой силой прозвучала мысль о великой силе «слабых», тема солидарности простых людей , перед которой оказывается бессильным даже самый мощный в истории человечества механизм розыска и подавления.
В одном из эпизодов комендант концлагеря Фаренберг высокопарно заявляет: «В нашей стране ни один беглый преступник не найдет убежища. Наш народ здоров. Он изгоняет больных и умерщвляет безумных». Однако известие о побеге узников из Вестгофена побуждает к активным действиям множество людей, и не только коммунистов. На глазах читателя происходит своеобразная передача эстафеты, или, как удачно выразилась Т.Л. Мотылева, «цепная реакция солидарности». С одной стороны, контакта с Георгом ищут Франц Марнет и Герман Шульц, с другой - выстраивается цепочка: Пауль Редер - Фидлер - Кресс - Рейнгард, завершающаяся моряком с «Вильгельмины», человеком решительным, готовым на любой риск.
Повествуя об этих простых людях, Анна Зегерс не только поднимает вопрос о резервах сопротивления фашизму в гитлеровской Германии, но и открывает перспективу в будущее, связывая именно с простыми людьми надежду на демократическое обновление страны.
В роман введено несколько второстепенных, эпизодических персонажей, случайно оказывающихся рядом с Георгом Гейслером: Готлиб Гейдрих по прозвищу «Грибок», «Щуренок», Биндер, доносящий на беглеца в гестапо. Их реплики и поступки свидетельствуют о том, что эти обыватели, в общем-то безразличные ко всему на свете, являются на деле пособниками режима. Каждый их них в отдельности производит жалкое или комическое впечатление, но сбившиеся в толпу, они становятся страшной силой.
Фашисты еще в 20-е гг. сделали ставку на «человека с улицы», как писал автор «научного» исследования о штурмовых отрядах, было установлено, что господство над улицами - «ключ к власти в государстве» (откровения нацистских главарей и ссылки на фюрера мир вновь услышал на Нюрнбергском процессе, над преступниками против человечности). Преследователи настигают одного из беглецов и отрезают ему все пути к спасению. Видя толпу, оцепившую квартал, Беллони понимает, что это конец. «Ведь эти люди, - думал он, - для того и столпились в переулках, чтобы сделать бегство невозможным». Безобидные сами по себе зеваки, домохозяйки, случайные прохожие оказываются, в сущности, соучастниками убийства.
В одном из очерков, вошедших в цикл «В Америке», М. Горький показал динамику рождения «страшного животного», «которое носит тупое имя - Mob - толпа». Каждый человек в ней обезличен - «сотни пустых глаз принимают единое выражение». « Mob только ощущает, она только видит. Она не может претворять своих впечатлений в мысли, душа ее - нема и сердце - слепо», но она всегда готова на что-то стадное. Слепая в своей ярости толпа несколько раз появляется на страницах романа «Седьмой крест» (в частности, в сцене поимки Пельцера), и нетрудно установить сходные моменты в ее описании с упомянутым очерком Горького. Оказавшись в такой толпе, обыватель освобождается от необходимости размышлять, обретает желанное состояние бездумья.
В романе Зегерс есть примечательный эпизод: Фриц Гельвиг, воспитанник сельскохозяйственного училища, попадает в необычную ситуацию: его курткой воспользовался бежавший из концлагеря Георг Гейслер, и от показания этого юноши зависит дальнейший ход расследования. Невольно в голову Гельвига приходят «крамольные» мысли о том, что за колючей проволокой «не одни негодяи да сумасшедшие», возможно к их числу относится и «его» беглец. «Сердце его почему-то сжалось. И зачем только у него сегодня
Роман Анны Зегерс "Седьмой крест" реферат. Литература.
Реферат: Проектирование РЭС
Курсовая работа по теме Стратегії управління активами і пасивами в банках України
Дипломная работа по теме Проблемы планирования и контроля реализации маркетинговых мероприятий на примере ТОО 'Богатырь Комир'
Амп Владивосток Дипломный Улм
Реферат по теме Фотон. SuperCalc 4
Реферат На Тему Основные Понятия Компьютерной Графики
Курсовая работа по теме Технология работы грузовой станции
Указ 159 О Курсовых Разницах
Имя Числительное 6 Класс Контрольная Работа
Сестринский Процесс Курсовая Работа
Пример Отчета Преддипломной Практики Строительство
Курсовая работа по теме Система дистанционного обучения работе на компьютере
Контрольная работа по теме Регламентация и нормирование труда
Реферат: Классификация организаций
Контрольная работа: Основы и принципы роботизации промышленного производства
Реферат Хронический Панкреатит
Курсовая работа по теме Сущность и задачи санаторно-курортного дела
Реферат На Тему Мобильный Маркетинг
Абай Қара Сөздері Және Хаттары Эссе
Реферат: Конституционные основы государственной власти и управления в России
Ахматова - Литература реферат
Гидравлическая программа промывки скважины месторождения - Геология, гидрология и геодезия курсовая работа
Характеристика условий гражданско-правового договора - Государство и право дипломная работа