Роль и место М.В. Ломоносова в отечественной историографии - История и исторические личности курсовая работа

Главная

История и исторические личности
Роль и место М.В. Ломоносова в отечественной историографии

М.В. Ломоносов как основоположник российской науки. Историческое наследие М.В. Ломоносова в оценках отечественной историографии. Его концепция о происхождении и сущности древнерусского государства. Деятельность Академии наук в области изучения истории.


посмотреть текст работы


скачать работу можно здесь


полная информация о работе


весь список подобных работ


Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Слово «историография» происходит от древнегреческого -- «история» -- исследование прошлого и «графо» -- пишу. Понятие «историография» не однозначно. Таким термином часто называют историческую литературу по какому-либо вопросу, проблеме, периоду (например, историография Великой отечественной войны, историография дворцовых переворотов XVIII в. и т.д.), имея в виду библиографию и анализ, критический разбор литературы.
Иногда слово «историография» рассматривается как синоним исторической литературы. Исходя из подобного понимания авторов исторических работ в прошлом называли историографами.
Ломоносов принадлежит к числу универсальных деятелей мировой культуры, которые в своем творчестве воплощали непреходящую потребность человеческого рода постичь и освоить мир во всем его многообразии, выражали извечное стремление человека к социальной и нравственной свободе, словом и делом своим утверждали необходимость деятельной любви к людям.
«Столетьем безумным и мудрым» назвал XVIII век А.Н. Радищев. Жизнь огромной страны, выведенной петровскими реформами из состояния равновесия, отличалась в это время какою-то всеобщей, небывалой дотоле стремительностью. На глазах одного-двух поколений родилось новое общество, утвердилось новое отношение к человеку. Отныне не порода, не «титлы» в первую очередь, а заслуги перед страной, реальная польза, приносимая на общественный алтарь отдельной личностью, определяли ее ценность.
Человек, который придал России это стремительное ускорение, сам был весь порыв, весь движение. Уверовав в то, что страна уже не может жить прежними идеалами, в прежнем ритме, он торопил время. Его «революционная голова» (как писал Пушкин) работала над скорейшим, по возможности немедленным, претворением в жизнь всех замыслов, которые проносились в ней сумасшедшей вереницей.
Грандиозные начинания Петра I: новая армия, впервые созданный флот, новая столица, организация светских учебных заведений (Инженерная, Навигацкая, Артиллерийская и Хирургическая школы, горные школы в Карелии и на Урале), введение нового календаря, гражданского шрифта, развитие издательского дела, появление первой газеты, первого музея, учреждение Морской академии, основание Академии наук - все это в соединении с такими государственными актами, как упразднение патриаршества и установление коллегиального управления в церкви (Синод) под эгидою царской власти, явилось зримым воплощением глубокого духовного перелома, пережитого Россией в самом начале столетия. И все это было впервые, внове.
Многих в ту головокружительную пору позвала Россия, но избранником в полном смысле этого слова стал лишь Михайло Васильевич Ломоносов, сын черносошного крестьянина, великий человек, познавший Русь «от темной клети до светлых княжеских палат», первым из деятелей новой русской культуры завоевавший мировую славу.
Историк, славист Владимир Иванович Ламанский пишет: «в целой России в начале XVIII века едва ли была какая иная область, кроме Двинской земли, с более благоприятной историческою почвою и более счастливыми местными условиями». Личность М. В. Ломоносова можно понять только составив представление о природе в окружении которой он вырос, о том, что он был выходцем из той части русского народа, которая никогда не испытывала гнёта ига и не знала рабства. Здесь обретались потомки новгородцев, не знавшие крепостного права, «черносошные», государственные крестьяне, строгие в нравах, деятельные, независимые, «умевшие за себя постоять, сплотившись в «земские миры». Им неведома была барщина, бремя государственных обложений они избывали деньгами, развивая товарное хозяйство, торговлю и ремёсла.
Грамоте обучил Михайлу Ломоносова дьячок местной Дмитровской церкви С.Н. Сабельников. Он оказывал помощь односельчанам в составлении деловых бумаг и прошений, писал письма. Рано, по-видимому, зародилось в Ломоносове сознание необходимости «науки», знания. «Вратами учёности», по его собственному выражению для него делаются откуда-то добытые им книги: «Грамматика» Мелетия Смотрицкого, «Арифметика» Л.Ф. Магницкого, «Стихотворная Псалтырь» Симеона Полоцкого. В четырнадцать лет юный помор грамотно и чётко писал. Жизнь Ломоносова в родном доме делалась невыносимой, наполненной постоянными ссорами с мачехой. И чем шире становились интересы юноши, тем безысходнее казалась ему окружающая действительность. Особенно ожесточала мачеху страсть Ломоносова к книгам.
Страсть к знаниям, тяжёлая обстановка в семье заставили Ломоносова принять решение - оставить родной дом и отправиться в Москву. Узнав, что отец хочет женить его, Ломоносов решил бежать в Москву. Он прикинулся больным, женитьбу пришлось отложить.
Годы, проведённые Ломоносовым в Поморье, сыграли большую роль в формировании его мировоззрения, наложили свой отпечаток на интересы и стремления юноши, в значительной степени определили направление его дальнейшего творчества.
2. Историческое наследие М.В. Ломоносова в оценках отечественной историографии
Историческими исследованиями М.В. Ломоносов стал заниматься во второй половине 1740-х гг. и продолжал до конца жизни. Его основные труды - "Замечания на диссертацию Г.Ф. Миллера "Происхождение имени и народа российского", "Древняя Российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого или до 1054 г.", "Краткий Российский летописец с родословием", ряд работ о Петре Первом.
Взяться за перо историка Ломоносова во многом побудило неприятие норманской концепции происхождения древнерусской государственности, которую предложили немецкие ученые, работавшие в Петербургской Академии наук: Г.З. Байер, Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер. М.В. Ломоносов, усмотрев в норманизме тезис об отсталости славян и их неготовности к образованию государства, активно отстаивал иную точку зрения, в частности, предложив нескандинавскую идентификацию варягов.
После смерти великого ученого, его оппонентам удалось взять реванш и бросить на Ломоносова тень как на специалиста в области истории. В частности А.Л. Шлецер охарактеризовал Ломоносова "невеждой во всем, что называется историческою наукою", национал-патриотом, выступавшим против идей немецких ученых по политическим причинам. Вслед за Шлецером российская дореволюционная историческая наука, в лице самых лучших ее представителей выводила антинорманские идеи Ломоносова за пределы науки, а его самого не рассматривала как профессионального историка.
Значительную роль в распространении идей норманизма в отечественной дореволюционной историографии сыграл Н.М. Карамзин, который считал, что Ломоносов "хотел опровергнуть ясную, неоспоримую истину, что Рюрик и братья его были скандинавы".
С.М. Соловьев своим авторитетом утвердил в XIX веке скептический взгляд на Ломоносова-историка. Подчеркивая, что именно он являлся "отцом русской науки", Соловьев считал, что Ломоносову, обремененному столькими делами "недоставало ни времени, ни средств изучить вполне русскую историю", что тот смотрел на историю с "литературной точки зрения". По поводу дискуссии между норманистами и Ломоносовым Соловьев высказывал мнение, что, "сильнейшее раздражение" первого русского ученого против немецких историков "проистекало… от сильного раздражения его против немецкой стороны в академии". Вместе с тем Соловьев утверждал, что признавать "чуждое происхождение" варяжских князей "было оскорбительно для народного самолюбия".
Оценку М.В. Ломоносова, данную Соловьевым, поддержала большая часть историков второй половины XIX века. Так, В.О. Ключевский полагал, что истинный источник "непримиримой" вражды Ломоносова к немцам-академикам следует искать "в патриотическом негодовании", которое возбуждалось в нем их отношением к делу просвещения в России. Нападки Ломоносова вытекали из его патриотических взглядов, причем доводы его были не столь убедительны, сколько жестоки. По оценке П.Н. Милюкова Ломоносов представлял собой "патриотическо-панегирическое" направление, где главными были не знание истины, а "патриотические преувеличения и модернизация".
Вместе с тем, дореволюционные историки не могли не признавать явные заслуги М.В. Ломоносова в области исторической науки, что в корне разрушало их же представление о нем как об историке. Так, Соловьев и Ключевский констатировали, что "во всей силе великий талант Ломоносова блестит" в его утверждениях, что не существует несмешанных наций и что история народа обыкновенно начинается раньше, чем становится известным его имя.
Советская довоенная историография в полной мере восприняла мнения дореволюционных ученых о Ломоносове-историке. В период пропаганды идей интернационализма, борьбы с "великодержавным шовинизмом" Ломоносов был признан националистом и ксенофобом, а его антинорманская теория была признана ненаучной. Начало Великой Отечественной войны дало мощный импульс пересмотру норманнской концепции и переоценке исторического наследия М.В. Ломоносова. Этому способствовало то, что норманнская теория была взята на вооружение идеологами гитлеровской Германии в качестве обоснования своих захватнических действий. Кроме того, норманнская концепция вставала в некоторое противоречие с марксистской теорией, утверждавшей, что государство не может быть навязано извне.
С началом периода "оттепели" критика норманизма приобрела более взвешенный, конструктивный характер. Так, Л.В. Черепнин утверждал, что "Ломоносов был великим человеком своего времени. Поэтому не нужно изображать немецких ученых невежественными людьми, чтобы оттенить его величие". К историческому наследию М.В. Ломоносова обращалось огромное число советских историков, которые единодушно утверждали, что его изыскания по истории России "не были ни дилетантскими, ни случайными, а являлись такой же необходимостью, как и его занятия естественными науками", что в истории он был ученым-новатором, а его исторические труды заслуженно занимают место рядом с его гениальными творениями в области естественных наук. Подчеркивалось, в частности, что Ломоносов правомерно указал на ненаучность приемов немецкого исследователя Миллера, игнорировавшего показания русских источников. В это время сомнения по поводу взглядов Ломоносова пытались высказать только некоторые советские археологи, занимающиеся изучением славяно-русским древностей.
Однако, при оценке М.В. Ломоносова как историка советскими исследователями слишком подчеркивались его патриотические устремления. Об этом заявлялось столь громогласно, что это могло вызвать сомнения в тезисе о Ломоносове как о выдающемся объективном историке.
С конца 1980-х-начала 90-х гг., с ликвидацией "железного занавеса", начавшейся критикой марксистской концепции истории и всего советского в исторической науке стало нормой нелицеприятно отзываться и об "антинорманизме". В новейшей историографии в оценке Ломоносова как историка опять восторжествовал крайний скептицизм. Такие ученые как А.Б. Каменский, Э.П. Карпеев, И.Н. Данилевский и другие настойчиво подчеркивают, что Ломоносов был пристрастен, создал ненужный ажиотаж вокруг варяжской проблемы и, являясь выразителем "национальной" политики, заменял научную аргументацию "доводами гипертрофированного патриотизма".
Одновременно в исторической науке на современном этапе стало вызревать другое направление, представители которого встали на защиту Ломоносова как историка либо без предубеждений отмечали его явные заслуги на поприще русской истории (А.Н. Сахаров, А.Г. Кузьмин, В.В. Фомин). Эти ученые доказали, что именно служение истине и объективный взгляд на прошлое своего народа позволили М.В. Ломоносову прийти к важнейшим выводам, принятым в отечественной и зарубежной исторической науке: о глубокой древности славян, о скифах и сарматах как древних обитателях России, о сложном этническом составе скифов, о складывании русской народности на полиэтничной основе, об участии славян в Великом переселении народов, о полицентризме русской истории, о широком значении термина "варяги" и др.
В полной мере можно согласиться с высказыванием В.В. Фомина: "трудно представить, что было бы сделано М.В. Ломоносовым на поприще истории, если бы она одна была его уделом". Но и того, что он сделал, занимаясь еще химий, математикой, физикой, металлургией и многими другими отраслями науки, вполне достаточно, чтобы признать Ломоносова ярким историком и без предвзятости взглянуть и на него и на его наследие.
3. М.В. Ломоносов о происхождении и сущности древнерусского государства
В. М. Ломоносов принадлежит к той плеяде великих людей, чьи имена стали символом национальной гордости, а жизнь которых явила редчайший пример человеческого подвига. По меткому определению А. С. Пушкина, Ломоносов был “первым нашим университетом”. Для деятельности Ломоносова характерна не только энциклопедичность, поражавшая уже его современников, но и удивительнейшая способность проникать в безграничные глубины многих областей человеческого познания.
Ломоносов жил в эпоху уже начавшего разлагаться феодализма, когда крестьянские движения, потрясавшие основы крепостнической системы государственного устройства, завершились во второй половине XVIII в. крестьянской революцией Пугачева, когда феодальная знать вынуждена была делать уступку за уступкой требованиям нарождавшейся буржуазии.
Во взглядах Ломоносова на происхождение и сущность древнерусского государства во многом сказалось влияние школы естественного права. Вслед за Ф. Прокоповичем и В. Н. Татищевым Ломоносов выступил сторонником централизованного государства и абсолютной монархии. Не видя в народных массах тех скрытых титанических сил, которые способны совершать крупные социально-экономические и культурные преобразования в жизни страны, Ломоносов полагал, что будущее России всецело зависит от исключительных способностей просвещенного монарха. Государство он сравнивал с пчелиным роем, где “один владетель повелевает, прочие внимают послушанию. Он, один каждому труды разделяет: ленивых и к делу неспособных выгоняет из улья, как из гражданского общества; прочие пчелы в назначенных трудах обращаются примерно”. Это идеалистическое понимание государства без учета классовых противоречий, раздиравших русское феодальное общество, было характерно для передовой части дворянских историков первой половины XVIII в. Но в отличие от дворянских идеологов “просвещенного абсолютизма” он ставил вопрос о просвещении и материальном благосостоянии народных масс, а не о сохранении дворянских привилегий”.
И хотя политические и исторические идеи Ломоносова ставят его неизмеримо выше передовой части русской интеллигенции того времени, он все же не смог освободиться от традиций дворянской историографии, видя всеобщее благоденствие народа в мудрой политике просвещенного монарха. Противоречивость и ограниченность его мировоззрения, сдавленного цепями феодально-крепостнического общества, не позволили Ломоносову подняться до уровня материалистического понимания исторического процесса развития человеческого общества, хотя в его взглядах, как осколки бриллиантов, сверкают зачатки стихийной диалектики.
Наука истории России до Ломоносова была представлена “Синопсисом”, “Историей” В. Н. Татищева и несколькими работами немецких ученых, которые не могли в полной мере удовлетворить растущие запросы современников. Это было время, когда научное осмысливание исторического прошлого России, ставшей крупнейшей державой на европейском континенте, превратилось в национальную необходимость.
Ломоносов не был историком права в нашем понимании, не был он и юристом в узком смысле этого слова. Но, занимаясь на протяжении многих лет проблемами происхождения славянских племен и первых государственных образований у них, Ломоносову приходилось касаться вопросов правовой науки, без изучения которых немыслимо понимание никакого исторического процесса.
Происхождение древнерусского государства является основной темой исторических исследований Ломоносова. Многие из его выводов, касающихся генезиса Руси, остались непоколебленными и нашли свое подтверждение в современной исторической науке. Уже “Наброски плана русской истории” относящиеся, по-видимому, к 1751 г., наглядно показывают, что Ломоносов не пытался слепо следовать ни за “Повестью временных лет”, ни за “Синопсисом”, ни тем более за историческими работами немецких ученых, а имел свою строго определенную и глубоко разработанную периодизацию отечественной истории. Свое повествование он начинает не от призвания варягов, а “от времен, глубокою древностию сокровенных”.
Русский народ и его судьбы стоят в центре исследования Ломоносова. Так, во вступлении к “Истории” он пишет: “Обстоятельства, до особенных людей надлежащие, не должны здесь ожидать похлебства, где весь разум повинен внимать и наблюдать праведную славу целого отечества”. Демократическая направленность взглядов Ломоносова здесь выступает наиболее четко, правда, в посвящении (великому князю Петру Федоровичу) к первой части “Истории Российской” В. Н. Татищева Ломоносов на первый план выдвигает деяния государей, “заслугами своими Россию одолживших”, а историю народа ставит в зависимость от ее “владетелей, а особливо самодержавных”.
Все это находится в прямой связи с абсолютистскими взглядами Ломоносова, но все же следует заметить, что столь категоричная постановка вопроса находится более в соответствии со взглядами Н. В. Татищева, нежели автора посвящения.
Для всего творчества Ломоносова вообще и для разработки вопросов происхождения древнерусского государства в частности характерно стремление научно обосновать и последовательно раскрыть причины того или иного явления с позиции критики церковного догмата. Несправедливо полагают те, писал Ломоносов, которые “думают, что все, как сначала творцом создано... и потому де не надобно исследовать причин, для чего они внутренними свойствами и положением мест разнятся". Таковы рассуждения весьма вредны приращению всех наук.... хотя оным умникам и легко быть философами, выучась наизусть три слова „Бог так сотворил"--и сие дав в ответ вместо всех причин”. В развитии атеистического взгляда в области естествознания и социальных наук Ломоносов пошел несравненно дальше предшественников-- В. Н. Татищева и Кантемира. Оставаясь идеалистом в понимании законов общественного развития, он видел решающую роль разума, просвещения и науки в формировании Русского государства на всех его этапах.
Разработку отечественной истории Ломоносов начинает с вопроса о том, как и в каких условиях сложился русский народ и кто были его предки. Открыто, хотя и в несколько осторожной форме, он выступает против церковного догмата, согласно которому считалось, что славяне происходят от библейского Мосоха, внука Ноева. Смело перешагнув через библейскую легенду, Ломоносов обращается непосредственно к историческим фактам. Скифы и сарматы, по его мнению, являются древнейшими предками славян: “Обои народы одержали великое участие в обширном сем земель пространстве”. Указывая, что в трупах древних историков (Геродота, Страбола, Плиния) скифы и сарматы выступают под разными именами, Ломоносов подчеркивает разноплеменный состав этих народов, что подтверждается данными современной науки. К древним предкам славян он относит также вендов и антов, которые, “соединясь со сродными себе славянами, умножали их силу”. Процесс ассимиляции различных народов со славянами продолжался и в более позднюю эпоху, когда “словенское владение возросло с течением времени” и “многие области, которые в самодержавство первых князей российских чудским народом обитаемы были, после славянами наполнились”.
Уровень современной Ломоносову исторической науки не позволил ему более детально проследить генетическую нить, связывающую славянские народы с русской нацией, но, “рассуждая о разных племенах, составивших Россию”, Ломоносов подчеркивает, что “в составлении российского народа преимущество славян весьма явствует”. Особое внимание Ломоносов уделяет вопросу о “дальней древности словенского народа”, имя которого “поздно достигло слуха внешних писателей и едва прежде царства Юстиниана”. То, что древние греки и римляне столь поздно узнали о славянах, по мнению Ломоносова, не есть доказательство того, что славянские народы возникли незадолго до времен юстиниановых, ибо “имя славянское, по вероятности, много давнее у самих народов употреблялось, нежели в Грецию или Рим достигло и вошло в обычай”.
Если для немецких исследователей истории славян и Древней Руси любое свидетельство древних греческих и римских писателей является аксиомой, то для Ломоносова это лишь вспомогательный материал.
Его возражения на диссертацию Г.-Ф. Миллера показывают, насколько критически он подходит к Изучению греческих и римских источников. Констатируя, что “в северных российских пределах славянские жители умолчаны”, Ломоносов пишет, что это объясняется “не столько за малолюдством, сколько за незнанием от внешних писателей”. Отсутствие у внешних авторов упоминаний о северных славянах, по мнению русского ученого, вовсе не означает, что эти народы не существовали или были весьма малочисленны, ибо “народы от имен не начинаются, но имена народам даются”.
С наибольшей глубиной и редчайшим научным предвидением гений Ломоносова проявился в критике так называемого “норманского вопроса” в отечественной истории, начало которому в тяжелые годы бироновской реакции положила диссертация Г. 3. Байера “De varagis”. Основные положения кенигсбергского ученого Г. 3. Байера были восприняты и развиты Г.-Ф. Миллером, А.-Л. Шлецером и другими немецкими учеными-историками. Следует заметить, что впервые с критикой норманской теории выступил В. Н. Татищев. Но, будучи умеренным норманистом, он не смог разрешить стоящую перед ним историческую проблему, ограничившись отдельными замечаниями, которые не нарушали цельности концепции немецких историков.
Конъюнктурные положения норманской теории происхождения Русского государства, принесенные в русскую историю с Запада, в корне искажали сущность исторического процесса формирования государственности у славянских племен. Патриотические чувства, а порой и научная принципиальность были чужды немцам-академикам, многие из которых принялись заниматься русской историей из чисто спекулятивных соображений. При этом некоторые из них не знали даже русского языка.
Впервые с критикой норманской теории Ломоносов выступил в 1749 г. в замечаниях на диссертацию Г.-Ф. Миллера о “Происхождении имени и народа российского”. Эти положения он в дальнейшем развил в “Кратком российском летописце” и “Древней истории”.
Норманская теория отрицает происхождение древнерусского государства как результат внутреннего общественно-экономического развития. Норманисты связывали начало государственности на Руси с моментом призвания варягов на княжение в Новгород и завоевания ими славянских племен в бассейне Днепра. Они считали, что сами варяги, “из которых был Рурик с братьями, не были колена и языка славенского... они были скандинавы, то есть шведы”.
Ломоносов подверг уничтожающей критике все основные положения этой антинаучной концепции генезиса Древней Руси. Древнерусское государство, по мнению Ломоносова, существовало задолго до призвания варягов-россов в форме разобщенных племенных союзов и отдельных княжеств. Племенные союзы южных и северных славян, которые “без монархии почитали себя вольными”, по его мнению, явно тяготились какой-либо властью. Отмечая роль славян в развитии всемирной истории и падении Римской империи, Ломоносов еще раз подчеркивает свободолюбие славянских племен и их нетерпимое отношение ко всякому угнетению. Тем самым косвенно Ломоносов указывает, что княжеская власть существовала не всегда, а явилась продуктом исторического развития Древней Руси. Особенно ярко показал он это на примере древнего Новгорода, где “новогородцы им (варягам) отказали (в дани) и стали сами собою правительствовать”.
Но классовые противоречия, раздиравшие древнерусское феодальное общество, привели к падению народоправства: новгородцы “впали в великие распри и междоусобные войны, восстал один род против другого для получения большинства”. И именно в этот момент острых классовых противоречий обратились новгородцы (а точнее, та часть новгородцев, которая одержала победу в этой борьбе) к варягам со следующими словами: “земля наша велика и обильна, а наряда у нас нету; да пойдете к нам княжить и владеть нами”.
Акцентируя на этом факте внимание, Ломоносов подчеркивает, что не слабость и не неспособность россов к государственному управлению, как это упорно старались утверждать сторонники норманской теории, а классовые противоречия, которые были подавлены силой варяжской дружины, явились причиной призвания варягов.
Однако в свете рационалистического мировоззрения Ломоносова, стоящего на позициях “просвещенного абсолютизма”, такая форма государственного управления, как народоправство, вовсе не свойственна социально-экономической природе Русского государства. Из трех форм государственного устройства -- демократии, аристократии и монархии -- последняя, по мнению Ломоносова, является для России наиболее эффективной. Путем исторических обобщений и сравнений он стремится доказать целесообразность абсолютной монархии именно для Русского государства.
Так, указывая на общие черты государственного устройства, присущие античному Риму и древнерусскому государству, а именно на наличие большого элемента самоуправления в ранний период развития этих государств и единодержавие -- в более поздний, Ломоносов далее противопоставляет античному Риму Древнюю Русь с одной лишь единственной целью, чтобы показать, что если “Римское государство гражданским владением возвысилось”, а “самодержавством пришло в упадок”, то Россия “разномысленною волностию... едва не дошла до крайнего разрушения” и лишь “самодержавством... умножилась, укрепилась, прославилась”. Сила и могущество Русского государства, благосостояние его подданных, по мнению Ломоносова, всецело зависят от заслуг просвещенных монархов.
Образование и развитие Древней Руси рассматривается им как непрерывный процесс борьбы князей за единодержавие. И хотя Ломоносов замечает, что покорение славянских племен порой сопровождалось, жестким насилием и тяжелой данью, тем не менее эта борьба расценивается им как выражение заботы об этих племенах со стороны киевских князей, ибо “в едино-начальном (т. е. самодержавном) владении залог.. . блаженства” Русского государства.
Краеугольным камнем дискуссии, начало которой положила диссертация Г. З. Байера, был вопрос, были ли призванные новгородцами варяги генетической ветвью одного из славянских племен или же это скандинавы. Ломоносов проводит резкую грань не только между скандинавами и варягами-россами, но и отделяет варягов как социальную группу от варягов-россов. Последнее обстоятельство обычно выпадало из поля зрения исследователей, тогда как оно имеет большое научное значение. Варяги, полагает Ломоносов, это не этническая, а социальная группа. Неправильно рассуждает тот, писал Ломоносов, “кто варяжское имя приписывает одному народу. Многие сильные доказательства уверяют, что они от разных племен и языков состояли и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоям”. И далее: “они не были таль одни шведы, как некоторые думают, ибо в сем случае употребил бы историк собственное их имя”.
Варяги-россы, полагает Ломоносов, -- это одно из славянских племен, живших по восточно-южным берегам Варяжского моря между Вислой и Двиной. Поэтому нет ничего удивительного, что новгородцы обратились к своим соседям-славянам. В подтверждение своего мнения Ломоносов приводит ряд доказательств, имеющих большое научное значение. Так, он указывает на отсутствие слов скандинавского происхождения в русском языке. Хотя эта точка зрения Ломоносова в наше время не получила своего развития, тем не менее она имела немало своих последователей.
В прямой связи с этнографической и социальной природой варягов-россов стоит и вопрос о происхождении термина “Русь”, тесно связанный “с вопросом о происхождении Русского государства и русского народа”. Ломоносов не разбирает вопроса о происхождении слова “Русь”, а лишь констатирует, что “силе имя не должно производить и начинать от времени пришествия Рюрика к новгородцам, ибо оно широко по восточно-южным берегам Варяжского моря простиралось от лет давних”. Но еще задолго до того времени, когда волжские россы достигли берегов Варяжского моря, полагает Ломоносов, существовал этот этнический термин на юге нашего государства.
Семасиологические особенности слова “Русь” представляют значительные трудности в установлении этнографической и национальной природы его происхождения, и надо признаться, что и в настоящее время в этом вопросе еще очень много неясного. Заслуга Ломоносова состоит в том, что он первый научно доказал, что нет никакой преемственности между именем “Русь” и “варяжским вопросом”, что слово “Русь” туземного происхождения и известно было задолго до призвания Рюрика.
Работы Ломоносова по вопросу происхождения древнерусского государства имеют большое научное значение для изучения возникновения феодализма Древней Руси. Однако по непонятным причинам исследователи русского феодализма не привлекали работы Ломоносова для изучения генезиса феодализма, тогда как его блестящая разработка “норманского вопроса” стоит в прямой связи с проблемой возникновения феодальных отношений в древнерусском государстве. Именно Ломоносов первый высказал мысль, что государственные образования на территории Древней Руси существовали и до “империи Рюриковичей”.
Научный анализ вопроса происхождения древнерусского государства ставит Ломоносова неизмеримо выше не только современных ему исследователей, но и многих, дореволюционных историков более позднего периода.
Творческое наследие Ломоносова как историка еще недостаточно изучено. В сущности это изучение только начинается. Развитие русской исторической науки дает блистательное подтверждение жизненности многих научных выводов Ломоносова.
Не со всеми положениями Ломоносова можно согласиться, некоторые из них опровергнуты современной исторической наукой, вооруженной методом диалектического и исторического материализма и обогащенной большим количеством новых исторических данных. Тем не менее заслуга Ломоносова перед отечественной историей огромна. Его имя должно по праву ст
Роль и место М.В. Ломоносова в отечественной историографии курсовая работа. История и исторические личности.
Реферат На Тему Філасофія Сярэднявечча
Эссе На Тему Луна Естественный Спутник Земли
Шведская Модель Рынка Труда Реферат
Христианство: история и основы вероучения
Курсовая работа по теме Народна дидактика як ефективний засіб впливу на особистість у процесі навчання
Реферат: Обзор реализации программы за период с 1 января по 30 июня 2005 Г. 15 142 Пункты
Реферат по теме Социально-культурный потенциал системы дополнительного образования
Реферат: Туристсько-екскурсійне обслуговування
Чехов Сочинения Скачать
Дипломная Работа Чертежи Жилой Дом
Реферат по теме Нормирование и оплата труда
Курсовая работа по теме Привод пластинчатого конвейера
Реферат На Тему Виды Медицинской Помощи
Реферат по теме Страхование предпринимательских рисков
Классификация Вирусов Реферат
Реферат: СТРЕЛА ВРЕМЕНИ
Мышление И Творчество Реферат
Реферат: Международно-правовая ответственность. Скачать бесплатно и без регистрации
Реферат по теме Влияние уровня притязаний на уровень удовлетворенности отношениями с противоположным полом
Курсовая работа по теме Составление сметы затрат на обслуживание и ремонт оборудования
Французское просвещение о государстве и праве - Государство и право курсовая работа
Деятельность Н.Н. Муравьёва-Амурского - История и исторические личности реферат
Требования к электробезопасности. Особенности распространения инфразвука - Безопасность жизнедеятельности и охрана труда контрольная работа