Рой - 37

Первый сержант Квон встретил меня у дверей моего мобильного штаба, который представлял собой не более чем причудливый трейлер с множеством параболических антенн на крыше.

"Что случилось, сэр?"

Я протиснулся мимо него. "Объявите общую тревогу".

Квон беспрекословно повиновался.

Я положил обе руки на систему связи и вошел в командный канал. Я передал всем своим командирам, что готовится крупная атака, и говорил быстро. Я надеялся, что говорил не так нервно, как чувствовал. Все это время все мы ожидали крупной контратаки макросов. Но они практически ничего не сделали с момента их первого неудачного нападения. Они позволили нам разрушить два купола. Возможно, они ждали этого момента.

Как скоро они доберутся до нас? спросил я у своего корабля.

Две минуты.

Я моргнул. Как они подошли так близко? С какого направления?

Со всех сторон, - ответил корабль с отягчающим спокойствием. Мы окружены. Круг быстро сужается.

"Вот и все, ребята", - крикнул я, переключая свою систему связи на общий канал, чтобы сигнал дошел до каждого шлема в лагере. "Макросы проводят большую контратаку. Они бросают на нас все, что у них есть. Приготовьтесь сражаться в тесном окружении. Не пытайтесь воссоединиться со своими подразделениями. Ищите укрытия. Вступайте в бой и уничтожайте любого врага на месте".

На этот раз не будет ядерной бомбардировки противника на безопасном расстоянии. Я всегда знал, что если они подойдут к нам близко, в достаточном количестве, у нас будут проблемы. Похоже, это был тот самый страшный момент.

Аламо, почему ты не обнаружил их дальше? потребовал я. Я чувствовал себя преданным собственным кораблем.

Похоже, они не используют свои щиты.

Что? Ты хочешь сказать, что можешь обнаружить их только с включенными щитами?

Электромагнитные эманации от работающих систем щитов передают легко идентифицируемый сигнал.

Значит, они приближаются бесшумно и темно? У них нет щитов? Мне понравилось, как это звучит. Их было бы гораздо легче уничтожить. Оружейные системы вроде наших танков могут нанести реальный ущерб обычными снарядами.

 Электромагнитные эманации растут. Судя по показаниям, сейчас поднимаются вражеские щиты.

"Стреляйте по всему, что видите, сейчас же!" прорычал я по каналу связи. Каждый солдат с включенной гарнитурой услышал мой приказ. Несколько секунд ничего не происходило. Затем начался спорадический огонь. Это быстро переросло в бурю. Тихая ночь снаружи превратилась в грохот взрывов и колющих лучей света. Я подозревал, что многие войска стреляют по теням, но решил, что дело того стоит. Если мы сможем повредить "Макросы" до того, как они выйдут на нас, до того, как поднимутся их щиты - возможно, у нас будет шанс.

Мы с Квоном помогали друг другу пристегивать снаряжение. Мы стали расслабленными, укорял я себя. Мы доверились нашим сенсорным системам. Я, в частности, был убаюкан нашими победами.

"Черт", - прорычал я. 

Квон продолжал поправлять лямки и застегивать молнии без комментариев. Мы надели капюшоны последними.

Однако не успели мы выйти из командного трейлера, как кто-то опрокинул его. По крайней мере, так нам показалось. Пол поднялся и стал стеной, потом потолком, потом снова стеной. Я падал стремительно, скользя по кругу. Я врезался в мебель и светильники и был беспомощно брошен на груду тел. Я чувствовал, как вес моего реакторного блока дробит кости подо мной. Сотрудники задыхались от шока. Мы прокатились три с половиной оборота вниз по склону, и к тому времени, когда мы остановились, все в трейлере было разбитым и темным.

Большинство командного состава были рядовыми. У них не было нанитов, чтобы закалить их тела или восстановить их после ранения. Все, кроме одного, выглядели мертвыми к тому времени, как мы остановились. Мужчины и женщины со сломанными шеями и мягкими, продырявленными телами лежали на опрокинутой мебели. Я хотел проверить их всех на признаки жизни, но просто не было времени. Нас обложили Макросы, и я должен был вступить в бой. Квон выбил окно, и я вывалился из трейлера вслед за ним.

Макро - один из больших - стоял над нами. Он работал своими шестнадцатью мигающими брюшными турелями, извергая потоки энергии тысячу раз в секунду. Мы ответили на огонь из двух винтовок. Турелям требовалась секунда, чтобы найти и зафиксировать нас, и мы сжигали тех, кто пытался, прежде чем они успевали выстрелить.

При хорошем навыке можно было войти в ритм с машинами. Хитрость заключалась в том, чтобы заметить, какие турели ищут новые цели. Если они не стреляли, это означало, что они опасны, потому что в следующий раз они могут нацелиться на тебя. В их крошечных, независимых умах, когда они искали новые цели, они всегда следовали одной и той же схеме. Сначала они вертелись туда-сюда, осматривая местность. Когда они нащупывали что-то, они поливали огнем до тех пор, пока цель не классифицировалась как уничтоженная. Затем они снова переходили в режим поиска. Если направить луч на ищущую турель до того, как она зафиксирует вас, можно уничтожить ее до того, как она успеет зафиксироваться и открыть ответный огонь. Затем появлялись другие и искали вас, и вы должны были обнаружить их и уничтожить до того, как они сработают. Однако система не была совершенной. Если две или более турели наводили на вас огонь одновременно, вам конец.

К тому времени, когда мы с Квоном вступили в бой, многие мужчины в округе были уже обгоревшими. Они были сожжены до пепла. Регулярные войска старались изо всех сил. Они выпускали свои жалкие однозарядные ракеты по чудовищу над головой. Но в девяти случаях из десяти в своей панике они промахивались. Даже если они не промахивались, там, наверху, было множество других ищущих турелей, которые вращались внезапными рывками, как прыгающие рептилоидные существа. С ужасающей скоростью они наводились на каждую новую цель и сжигали ее.

Умирающие войска действительно служили полезной цели. Они давали турелям занятие, пока мы с Квоном методично уничтожали их всех. Затем мы сконцентрировали огонь на ноге. Тварь поумнела, в самом конце, и выделила нас. Она попыталась растоптать нас. Мы ныряли, уклонялись и продолжали бить по второму суставу на ноге нападающего. Мы держались низко, приседая или стоя на коленях, чтобы успеть отпрыгнуть от следующей машущей конечности, которую он бросал в нашу сторону.

Когда мы почти свалили его, я поднял голову и понял, что если бы у него хватило ума просто развалиться и упасть на нас, он убил бы по меньшей мере двух солдат. Но оно, похоже, не думало об этом. Вместо этого оно мрачно сражалось до самого конца. Квон оказал честь, пробив его процессор и выжег схему.

Вокруг нас бушевали сотни таких же сражений. Некоторые машины прибывали с опозданием, хромая. По их виду я понял, что в них попали снаряды, и их наступление замедлилось. Мелкие рабочие смешались с крупными, превосходя их числом два к одному. Были представлены все виды рабочих. На некоторых было установлено оружие, комбайны использовали свои когти, землекопы пробирались под нами, вращая смертоносные буры. Было даже несколько техников с их хрупкими, мигающими инструментами.

Все они погибли, и мы погибли вместе с ними. В конце концов, однако, у нас было больше войск и лучшая тактика. Все было просто. Мы победили не потому, что нам удался какой-то трюк, не в этот раз. Мы победили за счет превосходства в численности. Все эти бои и потеря заводов истощили силы противника. Они были не в состоянии восполнить потери. В отчаянии они предприняли эту последнюю, тотальную атаку. Для них это было "сделать или умереть", и на этот раз они были теми, кто умирал. Как человек, который сражается насмерть с противником, у которого на тридцать фунтов больше мускулов, мужество было лишь напускным. Они были схвачены и убиты, один за другим.

К утру движущихся машин уже не было. Мы тоже потеряли почти треть своей численности. Я собрал свои силы, и мы сосчитали людей. Мы потеряли тысячи, прямо там, на полях какого-то давно умершего ранчо. Там не было ни травинки, ни даже кусочка земли, который бы не тлел, но мы провели панихиду и сделали все возможное, чтобы похоронить наших погибших.

Было около десяти утра, когда небо засветилось в последний раз. Нам потребовалось несколько минут, чтобы убедиться в этом, но я подозревал правду с того самого момента, как это произошло. Враг взорвал свой последний купол на Земле.

Почему они это делали? Может быть, они были достаточно развиты, чтобы иметь какую-то форму гордости или стыда. Может быть, они не хотели рисковать со своей технологией, и когда они явно проиграли, их программа приказала им самоуничтожиться. Я действительно не знаю, да это и не имело большого значения. Важно было то, что вторжение закончилось. Они бросили на нас все, что у них было, в последней отчаянной атаке и потерпели неудачу. Макросы были побеждены.

Я сел на корку земли, которая превратилась в стекло от лазерного огня. Я смотрел вдаль, на расширяющееся грибовидное облако, уходящее в небо, как и многие другие в этом разрушенном уголке моей планеты. Я надеялся, что врагу никогда не удастся преодолеть нашу оборону и высадить на нашу планету новые силы вторжения. Если же им это удастся, я отчаянно надеялся, что им не удастся провести больше кораблей в следующий раз, когда они нападут на нас.