Рой - 35

Это были очень тяжелые два дня, но мне удалось собрать воедино моих потрепанных морских пехотинцев. Около девяноста процентов моих выживших вернулись в строй и были в приличной боевой форме. Большая часть этого чуда произошла благодаря неустанным вылазкам спасательных кораблей, которые собирали их из разбросанных мест, и трудолюбивым, бескорыстным нанитам, которые восстанавливали их тела. Мужчины, которые были слишком тяжело ранены - в основном мужчины с отсутствующими конечностями - получили возможность отдохнуть на Фолклендских островах. Новобранцы, которых Керр так любезно создал для меня во время моего короткого отсутствия, были распределены между ветеранскими подразделениями. Новые люди были неопытны во владении своим оружием и новыми телами. Они старались выглядеть крутыми, но по молчаливому, затравленному взгляду окружающих было видно, что они глубоко вляпались.

Люди из моего нового подразделения, в частности, выглядели ошарашенными. Они гордились тем, что служат со мной, я это чувствовал. Но они также были обеспокоены. Должно быть, ходили слухи о том, что число потерь в моем предыдущем подразделении было выше, чем в любой другой боевой группе. Мне было интересно, были ли у меня еще какие-нибудь яркие прозвища. Я слышал несколько пробормотанных слов в этом духе. Одно из них было "Блендер", которое мне показалось отвратительным. Однако я был уверен в названии своего подразделения. Мы получили прозвище "Свиньи Риггса". Я полагал, что это лучшее, на что я мог рассчитывать.

На этот раз, вместо того чтобы разделить свои силы, я объединил их под одним знаменем. На этот раз я решил использовать свои корабли для противоракетного прикрытия. Кроу считали меня сумасшедшим, но я боялся, что моя новая стратегия может быть разрушена одной вражеской ядерной ракетой. Мы знали, что у них они есть, или, по крайней мере, они использовали их с корабля во время первого вторжения. Возможно, у группы вторжения не было сил для создания новых ядерных бомб, но я не хотел так предполагать. Возможно, единственная причина, по которой они не уничтожили нас раньше, заключалась в том, что мы были так рассеяны. Или, может быть, они не успели создать ядерные боезапасы к тому моменту. Другой вариант - они не считали нас серьезной угрозой, пока мы не начали разрушать купола, а к тому времени мы были уже слишком близко, чтобы использовать такие радикальные меры, не уничтожив себя.

В этот раз мы будем открыто наступать на них в крупном боевом составе. Я не хотел узнать о новом запасе боеголовок из первых рук, как только мы начнем движение. Поэтому я использовал десять кораблей, сгруппированных в нашем тылу. Они не должны были вступать в бой с наземными силами. На самом деле, чтобы не потерять их, у них был приказ отступить, если большие "Макросы" нападут на нас. Но если на нас обрушится ракетный шквал, они должны были его уничтожить. Это было важно не только для предотвращения ядерного удара, но и для защиты моих регулярных войск. Обычные люди не могли пережить обстрел осколками и восстановиться за несколько дней.

Мы продвигались вперед с половиной моих пехотинцев в авангарде. Если бы "Макросы" напали на нас, они должны были бы пройти над ними и получить повреждения. Остальные мои пехотинцы, включая меня, смешались с рядовыми в ядре строя. Регулярники выглядели более нервными, чем кто-либо другой. У них были на то основания. Керр выдал им наплечные ракетные установки, а не винтовки. Пули были бесполезны против Макросов любого размера, а обычные люди были слишком слабы, чтобы носить эффективные лазеры. Ракетные установки были бы полезны только против рабочих машин, с которыми мы столкнулись, но не против больших. Если говорить начистоту, я сомневался, что эти ракеты способны на многое в бою, но мы вряд ли могли послать людей безоружными.

Наиболее важным элементом наших новых сил были бронетанковые подразделения. Это было равное количество американских танков М-1 и русских 2С19 "Мста-С", которые по сути были самоходными артиллерийскими установками. Мста-С выглядели как танки с очень большими пушками. Они могли метать снаряды почти на двадцать миль. Именно их очень большие пушки и стали причиной того, что эти орудийные платформы были назначены для выполнения этой особой задачи. Мне было непонятно, почему нам прислали русские гаубицы вместо американских, но я решил, что это, скорее всего, политические соображения. Или, может быть, американские части были выбиты в предыдущих боях. В любом случае, они стали центром моей новой стратегии.

Мы маршировали, казалось, с мрачной медлительностью. Мои собственные люди шли сутулой рысью - возможно, со скоростью десять миль в час. Вокруг нас двигалась тяжелая техника. Мы должны были поддерживать медленную скорость, чтобы строй двигался вместе, без отставших. Мы огибали леса и держались равнин. Мы избегали рек и скалистых участков. Движение было ровным, но казалось мучительно медленным. В любой момент мы ожидали нападения. Но в течение нескольких часов их не было.

Регулярные войска - бедные засранцы - въехали на своих бронетранспортерах с ракетными установками на коленях. Я мог только представить, как страх колотился в их сердцах. Одно дело, когда тебя просят умереть против другой армии людей. Совсем другое - быть мягкотелым, встречая смерть от лазера и стальных щипцов, без надежды сдаться безжалостному врагу-роботу.

Макросы не нападали на нас до ночи. Думаю, они кое-что поняли. Мы не могли носить приборы ночного видения в бою, не с лазерами, которые мы носили. Поэтому древняя слабость - плохое зрение - преследовала нас. У врага не было таких проблем. Они не боялись темноты, а благодаря инфракрасным датчикам они могли видеть ночью так же хорошо, как и днем. Наши лазеры, похоже, тоже не сжигали их сенсоры.

Ночью мы не останавливали наше продвижение. Я хотел добраться до берегов реки Саладо, к югу от Буэнос-Ариса. Утром, на рассвете мы бы переправились. Мы, честно говоря, начали понемногу расслабляться. Казалось, что враг не собирается бить нас, по крайней мере, пока мы не пройдем еще пятьдесят миль на юг и не приблизимся к одному из их драгоценных куполов.

Мы ошибались. Они ударили по нам, когда мы спустились в долину реки. Это не был резкий провал в земле, но этого было достаточно, чтобы ограничить нашу видимость и линию прицеливания на приближающиеся цели.

Контакт с противником, - прошептала Аламо в моем мозгу. Я запрограммировал ее на это, и я был очень рад, что сделал это. Она видела Макроса раньше всех.

Я открыл командный канал и вызвал командиров всех своих подразделений. "Враг приближается. Остановить продвижение. Приготовить все, что у нас есть, к стрельбе".

Сколько? спросил я у своего корабля.

Шестьдесят четыре крупных контакта. Пятьсот двенадцать мелких.

У меня не было времени размышлять о значении двоичных чисел врага. Нас вот-вот должны были догнать.

Дальность? спросил я свой корабль.

Шесть миль для крупных врагов. Ноль для мелких.

Я почти моргнул, но мои глаза не закрылись, а расширились. "Передовые подразделения, отступайте! Защищайте машины. У нас есть диггеры. Они под нами. Повторяю, у нас есть диггеры. Всем смотреть под ноги!"

Почти сразу после того, как я произнес эти слова, раздались первые крики и вспышки света. Сотни машин вспучились под нами. Люди, никогда раньше не видевшие "Макро", стреляли и умирали с поразительной быстротой.

Я решил забыть о землекопах. Они были в основном отвлекающим маневром. Мои люди могли о них позаботиться. Но большие парни приближались в спешке и в таком количестве, какого я никогда не видел. Я боялся, что они уже слишком близко, чтобы преподнести им наш большой русский сюрприз.

Аламо, отступайте, если ракеты...

Ракеты на подходе. Расчетное время прибытия - 30 секунд.

Еще один тщательно выверенный удар с разных сторон. Эти машины любили поражать нас сразу со всех сторон. Хорошо, - сказал я своему кораблю, - уничтожь ракеты, а затем отступай за пределы досягаемости противовоздушного огня "Макро".

Огромные пучки энергии вырвались наружу. Далекие объекты вспыхивали в небе, как фейерверки. Я слышал рев и треск взрывов. Некоторым из них удалось прорваться.

"Командир артиллерии!"

"Да, сэр", - сказал человек с русским акцентом.

"Как только вы получите подтвержденный радарный след на "Макро", выпустите по нему один из ваших специальных снарядов. Для прикрытия выпустите по нему шквал обычных снарядов".

"Для прикрытия? Они не могут сбить снаряд, полковник".

"Выполняйте приказ".

"Есть, сэр", - сказал русский. Он звучал немного раздраженно. Я едва успел пробормотать проклятие, как " Мста-С" взревели в унисон. Звук был чрезвычайно громким. Вспышки были почти такими же яркими, как лазерный огонь.

"Все, кто может, пригнитесь!" прорычал я, передавая сигнал по общему каналу связи.

Невероятная вспышка произошла впереди нас, на юге. Ударная волна потрясла командную машину, в которой я находился. Сработал небольшой тактический ядерный заряд. Я улыбнулся. Они не успели его сбить. В наш град снарядов было вложено одно атомное оружие. Мста-С была старым оружием времен холодной войны. Она была создана для стрельбы ядерными снарядами еще в прошлом веке. Теперь, впервые в истории, она выполнила свою задачу с разрушительным эффектом. Мои люди несколько секунд смотрели на этот сюрприз, а затем быстро застегнули свои костюмы. На таком расстоянии выпадение осадков было неизбежно.

Заряжающая очередь из шестидесяти четырех "Макро" так и не добралась до нас. Я не уверен, были ли они все уничтожены, или выжившие отступили. В любом случае, после зачистки копателей и относительно небольших потерь мы выиграли битву. Я не мог не испытывать гордости. Теперь Макросы вели настоящую борьбу, борьбу за выживание. К сожалению, наш элемент неожиданности исчез.