Рой - 32

Связь была восстановлена через час после падения купола. Люди из Пентагона высадили ретрансляционные станции на континенте. Это было не так хорошо, как спутниковое покрытие, потому что мы все еще были слепы к передвижениям противника, но это было лучше, чем ничего. Мы могли хотя бы координировать наши действия.

Я передал нашу кровавую историю успеха другим командирам. Они восприняли новость с мрачной решимостью. Каждый из них заверил меня, что они достигнут своих целевых куполов и уничтожат их, как это сделало мое подразделение. Я сказал каждому из них по очереди, что верю в них - а я верил. И что я знаю, что они добьются успеха - чего я не знал.

Моя боевая группа понесла слишком большие потери, чтобы сейчас быть эффективной силой. Около двадцати процентов наших выживших были слишком тяжело ранены, чтобы вообще двигаться. Но я не хотел никого оставлять позади. Я был одним из тех, кто числился в списке нетрудоспособных, но это было неважно. Я решил, что теперь мое подразделение вышло из боя.

У майора Радовича были другие идеи.

"Сэр", - сказал он, приседая рядом со мной, где я прислонился к сломанной стойке мертвого "Макро". "Я знаю, что обычные люди в обычном бою, морпехи не оставляют своих позади. Но здесь все по-другому".

"И как именно это отличается?" спросил я Радовича. Я смотрел на него с мрачным упрямством. Мои наниты усиленно работали над дозой шрапнели, которую я получил во время близкой встречи с ракетой "Макро", но они еще не закончили. Я все еще истекал кровью внутри своего костюма. Я чувствовал, как кровь сочится по ногам и скапливается в нижней части костюма, когда я садился или прислонялся к чему-нибудь. Я был удивлен, что наниты не полностью остановили кровотечение. Вся эта спешка, должно быть, вновь открыла разрывы в моей коже. Я никогда не был так серьезно ранен. Даже когда мне обожгло руку, все было не так плохо, как сейчас. Металлические осколки пронзили меня в дюжине мест, как пули. Я бы никогда не прожил так долго, если бы не наниты в моем теле. Они работали сверхурочно. Они зудели, как тысячи горячих песчинок, каждая из которых решительно теребила свой собственный нерв.

 "Эта ситуация отличается, - повторил он, - потому что если мы оставим этих раненых, они не будут болеть и умирать. Они будут становиться сильнее с каждым часом, пока снова не станут подвижными".

"Если дело идет к этому, - сказал я Радовичу, - я назначу тебя командиром, а сам останусь с ранеными. В конце концов, я один из них. Но я не думаю, что до этого дойдет".

"У нас осталось почти две полные роты", - сказал Радович. "Я мог бы повести их к следующему куполу и поддержать Андерсона. Две роты могут сделать разницу между успехом и поражением, сэр".

Я моргнул, подумав об этом. В моей голове роились негативные мысли. Неужели он просто искал славы? Хотел ли он, чтобы его собственное командование приняло участие в еще одном успешном штурме? Я так не думал. Кроме того, какая разница, если он об этом думал? Он мог получить свою славу, если заслужил ее. Главное было решить, прав он или нет. Мы должны были убить эти купола. Они строили новые машины, по одной каждый день, может быть. Их нужно было остановить. Как только мы уничтожим купола, мы победим. Затем мы могли охотиться за каждым Макро, изгоняя их из нашего мира. Может быть, мы и не выиграем войну, но мы выиграем еще одну битву.

"Сэр, пожалуйста, подумайте", - сказал Радович. "Для чего все это было нужно? Почему все эти хорошие люди погибли, если мы не добьемся успеха?"

Глядя на него, я решил, что он имел в виду то, что сказал. Я кивнул. "Вы правы. Мы займем место с хорошим укрытием и подождем, пока наши тела исцелятся сами. У нас достаточно систем вооружения".

Радович выглядел удивленным. Возможно, он не привык к командирам, которые меняют свое мнение перед лицом логики. "Очень хорошо, сэр. Очень хорошо. Я....", - сказал он, затем прервался.

"Я тоже желаю вам всего хорошего, майор. Я хочу, чтобы вы взяли ком-блок, он вам понадобится больше, чем мне. Теперь соберите все свои средства и уничтожьте еще один купол для меня".

"Сделаю, сэр!" - сказал он и отдал честь.

Я чувствовал, что должен встать, но мое тело не хотело меня слушаться. Я все равно встал. Он протянул руку, чтобы помочь, но я проигнорировал ее, встал и отдал честь. Я видел его глаза, когда он осматривал меня. Думаю, он понял, что я в плохой форме, не в состоянии ни сражаться, ни путешествовать, ни делать что-либо еще.

"Мы вернемся за вами, полковник", - сказал он, уходя, и крикнул двум нашим последним не раненым сержантам. Он отдавал уверенные приказы, и вскоре они отступили, устремившись по ободу кратера на север, как убегающие кролики. Странно было смотреть, как они переваливают через хребет и исчезают. Это вызвало у меня чувство одиночества и заброшенности, которого я никак не ожидал.

Я опустился обратно в сидячее положение. Вокруг меня тридцать с лишним кашляющих, пораженных мужчин держали оружие поближе к рукам и смотрели на горизонт. Никакого движения к лучшей позиции для нас не будет. Мы не будем окапываться или создавать оборонительные позиции. Мы будем бороться, каждый из нас, за то, чтобы продолжать дышать. Мы сидели бы здесь до тех пор, пока наниты не вылечили бы нас или же сдались.

Я знал, пока мы сидели в течение следующего часа, что если бы хоть одна машина пришла на разведку, она, вероятно, смогла бы уничтожить нас всех. Но я не думал, что она придет. У Макросов было много поводов для беспокойства. Они предприняли решительные меры, чтобы не допустить нас в свои купола. Логично предположить, что они направят все имеющиеся у них силы на защиту оставшихся куполов. Какое им дело до группы неподвижных людей в разрушенном куполе?

Но когда небо потемнело и начался легкий теплый дождь, я понял, что есть и другие возможности. Врагу нравятся стационарные цели для своих ракет. Они могут выпустить по нам несколько ракет, чтобы уничтожить нас. Просто для уверенности.

Я приказал людям окопаться, если они физически способны на это. Думаю, около пяти из них так и сделали. Большинство из них были жертвами ожогов, люди, потерявшие руку или ногу из-за лазера Макро. У тех, кто был изрешечен шрапнелью, энергии было меньше. Я был одним из них, живым, когда должен был быть мертв. Мы были зомби, все мы. Живые мертвецы.

Через два часа я смог встать и пописать. Я нашел что-нибудь поесть. Это было в тюбике, как зубная паста. На вкус она напоминала мясо или сыр, но на самом деле это была паста. Я ел ее, вытирая языком, и запивал плоской, пластмассовой на вкус водой, которая была теплой. Я все еще не мог сделать глубокий вдох без кашля, но я почувствовал твердые комки в нижней части моего костюма. Я выковырял их, три штуки. Блестящие кусочки шрапнели. Я улыбнулся половиной рта. Наниты выталкивали их наружу. Я рождал осколки металла. Там были и другие - я чувствовал их. Они жгли и чесались, а когда они пробивались сквозь кожу, из них сочилась кровь.

После того, как я вытащил еще два осколка металла из своего костюма, надо мной нависла большая тень. Я поднял голову. Сначала я не узнал его.

"Итак, вы справились, сэр", - произнес басовитый голос.

Он был огромным. Затем в памяти мелькнуло воспоминание. Это был старший сержант Квон, первый парень, который поднял один из этих ранцев и снес им дерево - до того, как в него ввели наниты.

"Квон? Я тоже рад тебя видеть. Рад, что ты прошел через нашу первую битву".

Квон кивнул.

Я наблюдал, как Квон обшаривает искореженные обломки и тела. К счастью, в окрестностях было мало наших мертвецов. Тем не менее, через несколько жарких дней это поле начнет смердеть. Мне было интересно, как долго мы здесь пробудем.

По системе связи продолжали поступать сообщения. Они были отрывочными, но хорошими. Еще два купола обрушились. Потери составили около пятидесяти процентов. Кроваво, но пока что мы не потерпели поражения.

Примерно через четыре часа после того, как мы сняли наш купол, я проснулся от толчка. Я подумал, что на улице кромешная тьма, но через несколько секунд понял, что мои очки переключились на автоматический режим. Лазерный свет вспыхнул зеленым, оживив ночь и заставив меня прищуриться. В моей гарнитуре раздались крики. Я схватился за оружие, надел реакторный блок и встал на одно колено.

"Старший сержант Квон", - сказал я, - "доложите".

"Там что-то есть, сэр. Люди с восточной стороны ведут по нему огонь".

Передо мной возвышались обломки разрушенного купола на западе. Я повернулся и посмотрел на восток. Мне показалось, что я увидел мерцание движения, но это мог быть и дождь.

"Так, всем встать и оглядеться. Я хочу, чтобы люди смотрели во все стороны. Всем не высовываться, по возможности оставаться в укрытии. Мы должны быть функциональны сейчас, большинство из нас".

"Шестьдесят процентов сейчас ходячие раненые, сэр", - сказал голос Квона.

"Вы так и не вернулись и не сделали свой доклад".

"Вы спали, сэр".

Отлично, подумал я. Я открыл рот, но один из моих людей опередил меня.

"Они идут! С юга, сэр, от стены кратера!"

Теперь я их видел, тени двигались в серебристо-черном дожде. Мы все выключили фонари на скафандрах. Не было смысла давать врагу повод для стрельбы.

Темные фигуры, большие, но не огромные. Рабочие? Я не был уверен. Однако они выглядели как машины, и их тела ныли и лязгали, как они. Я навел прицел на одного и выстрелил. Я дал мощную, секундную вспышку. Луч прожег дождь, мгновенно превратив его в клубы пара. Вокруг меня мои люди открыли огонь, и в вспышках света, похожих на вспышки молний, я увидел их.

Это была новая порода машин. Я не мог угадать их назначение, но они напоминали сороконожек. На месте головы у них были конусообразные приспособления. Теперь я понял, что это был еще один вид рабочих. Такого мы еще не видели.

Затем я услышал крики. Люди вокруг меня исчезли. Я увидел, как земля разверзлась, и увидел, как они провалились под землю. Я мгновенно понял, что происходит.

"Войска!" крикнул я, мой командный сигнал перекрыл их. Канал наполнился криками удивления и ужаса. "Они поднимаются из-под земли. Повторяю, они прорывают туннель под нами. Отойдите от своих позиций. Жгите их, когда они прорвутся".

Не прошло и десяти секунд, как один из них поднялся ко мне. Я сжег его. По всему нашему импровизированному лагерю замелькали вспышки.

Я растерянно огляделся, нам нужно было уходить отсюда. Макросов было слишком много. Мои люди были слишком ранены.

"Выдвигайтесь все. Мы идем туда, где был купол. Земля там тверже, как бетон или камень. Они, вероятно, не смогут пробурить нас в центре. Идите, если можете, и подберите другого человека, который не может".

Я огляделся в поисках другого человека и нашел две трети одного, все еще корчащегося. Я схватил его за куртку и потащил. Я чувствовал уколы в тех местах, где из моей кожи торчали металлические осколки. Они начали разрастаться и кровоточить из-за моего движения.

Менее двадцати из нас добрались до более безопасной земли. Каждую секунду или две лазеры вспыхивали и сжигали очередного грохочущего монстра. Я понятия не имел, сколько было врагов. Они казались бесконечными.

Когда мы достигли твердого пола купола, который когда-то поддерживал массивную, чудо-машину, они перестали приближаться. Те, что еще оставались в поле зрения, вгрызались в землю, как гигантские извивающиеся клещи, и исчезали. Их головы были чем-то вроде буров.

"Квон?"

"Здесь, сэр".

"Сколько человек?"

"Двадцать один. Девять потеряно, сэр".

Тогда я почувствовал что-то новое. Вибрацию под ногами. Другие мужчины тоже почувствовали это. Все сделали шатающиеся, шаркающие шаги назад, где бы они ни стояли. Мы направили свои винтовки на землю под ногами.

"Они идут под нами, сэр!" - крикнул Квон.

Я никогда раньше не слышал страха в голосе этого человека. Но сейчас мне показалось, что я его услышал.

"Что мы будем делать, сэр?" - спросил другой рядовой.

Я не знал его имени. У меня не было для него немедленного ответа. Но через несколько секунд я понял, что у меня есть ответ. Раньше я решил не делать этого, потому что это было слишком рискованно, но теперь у нас не было выбора.

Я мысленно произнес вслух и вызвал Аламо.