Рой - 1
В ночь перед вторжением все небо выглядело как-то неправильно. Дело было в его цвете, я думаю. Небо было фиолетовым, а не синим или черным. Как будто солнце в ту ночь так и не зашло полностью, а стало темно-багровым и скрылось под нижней кромкой мира, слабо освещая небеса. Лишь несколько клочков облаков двигались вдоль горизонта, над Сьерра-Невадас на востоке. Каждая полоска облаков имела глубокий красный оттенок, цвет мокрой ржавчины или засохшей крови.
Если не считать странного оттенка неба, все выглядело как типичная ночь поздней весны в Центральной Калифорнии. Шторма не было, но с наступлением вечера с предгорий подул прохладный ветерок. На полях вокруг моей фермы колыхались тысячи стеблей спелой кукурузы.
Джейк, мой старший, как обычно, пожал плечами, когда я спросил его, выполнил ли он свой список домашних дел. Его короткие черные волосы блестели, как вороньи перья. Его глаза были голубыми и пронзительными. Он был так похож на меня, что сестра иногда называла его моим злым близнецом.
Когда я повел сына в конюшню, чтобы показать, что он не вычистил стойла, лошади были встревожены, шаркали и уклонялись в сторону. Они показывали белки больших глаз и вскидывали головы, но не робели, когда я протягивала руку, чтобы погладить их. Нахмурившись, я присоединилась к Джейку, и мы закончили с уборкой. Он посмотрел на меня, удивленный тем, что ему помогают с работой, которую он ненавидит. Я притворился, что все в порядке. Но, по правде говоря, я не захотел оставлять его здесь одного.
После этого мы вышли из хлева и увидели, что взошла луна. Поля шелестели, в воздухе витал запах спелой кукурузы и свежескошенной люцерны. Я все время оглядывался через плечо на это странное небо. Мы купили это место, моя жена Донна и я, как часть мечты о возвращении в деревню. Мои коллеги называли меня «джентльменом-фермером» и предполагали, что я должен каждое утро проезжать через стада коров в университет. Мне здесь нравилось, и даже после смерти Донны я отказался переезжать обратно в город. Но за все годы жизни здесь я никогда не видел такого неба, как сейчас.
Джейк проигнорировал все, что было плохого в этой ночи, и отправился наверх. Вечером он сидел в Интернете, возился с наушниками и делал вид, что делает домашнее задание. Мой второй ребенок Кристин, однако, сразу поняла, как только увидела меня, что сегодня что-то изменилось. Она всегда была более чуткой.
«Что случилось, папа?» — спросила она, подняв глаза от своего реферата по алгебре. Ей было тринадцать, в ее теле появились новые женские черты, которые меня расстраивали. Она была похожа на свою мать — разве что худая и носила брекеты. Для меня она была идеальной.
Я покачала головой, заглядывая в ее тетрадь по алгебре. «Ничего, Крис. Не отвлекайся».
Кристин вернулась к своей домашней работе, а я снова стал разглядывать странное фиолетовое небо. Ничего не изменилось, и я направился к компьютеру в своем кабинете. Мне нужно было проверить много заданий, но, к счастью, большинство из них можно было сделать онлайн. Я в очередной раз вошел на сайт университета и начал отвечать на электронные письма и оценивать лабораторные проекты.
Преподавать онлайн было не так просто, как казалось. Студенты, изучающие информатику, задавали преподавателям трудные вопросы, и печатать комментарии было зачастую сложнее, чем просто обсуждать что-то лично. Иногда мне не хватало простоты ручки и бумаги. Даже делать заметки на полях распечаток было лучше, чем печатать все на машинке. Нарисованные красным карандашом кружочки и крестики были чудесами коммуникации, которые мы с годами как-то утратили.
В ту ночь мне приснилась моя жена Донна, которая погибла почти десять лет назад в автомобильной аварии. Мы врезались в ограждение из решетчатого забора и пролетели сквозь него. Стальные столбы хлестали по машине, а решетка обвивала нас как сеть. Один из столбов прошел через заднее стекло и пронзил Донну.
Она смотрела на меня с пассажирского сиденья. Я видел ее глаза во сне. Ее губы шевелились, пытаясь что-то сказать мне, но ее уставившиеся глаза были глазами мертвеца.
Именно эти глаза разбудили меня. Я сел в постели задыхаясь.
Мне всегда будет интересно, что именно Донна пыталась мне сказать. Если бы я проспал на минуту дольше, мог бы я услышать ее голос? Может быть, все было бы иначе... если бы я услышал.