Родительстан, часть 2
В этот момент дверь позади них щелкнула, и Димка, замолчав, потянул Ваньку на диван.— Сядь, сядь пока сюда. — Он вытянул шею, стараясь рассмотреть того, кто вышел из комнаты. — Ничего ж себе! Почти месяц никого не видел, а тут вылез!
— А чего это он такой маленький? — спросил Ванька, который тоже успел увидеть выходящую из спальни родителей фигуру в темном худи. — Почти карлик.
— Они все невысокие, — сказал Димка. — И не любят, когда их рассматривают. Ругаться начинают.
— Как ругаться? Матом?
— Да нет. — Димка поднялся на ноги, подошел к коридору, прислушался. — Вроде никого... Они не по-русски ругаются, — сказал он через некоторое время. — По-своему. Шипящий такой язык, на арабский немного смахивает. Или на цыганский.
— А откуда ты тогда знаешь, что они на тебя ругались?
— По их тону. — Димка закатил глаза. — На тебя что, родители из другой комнаты никогда не орали? Когда слов не различаешь, но сразу понятно — будут лупить? Короче, не трахай мне мозги. Сайт я тебе показал, вот — держи еще буклетик, у меня тут вон, видишь, целая коробка стоит. Дальше — сам уже решай. Как, вообще-то, заинтересовало?
— Ну такое, — невнятно пробормотал Ванька, поднимаясь с дивана и разглядывая обложку рекламного буклета, на которой мальчик застыл в прыжке над кроватью в родительской спальне. Руки мальчика были подняты высоко вверх, а на лице сияла счастливая улыбка. Надпись ниже гласила: «ТВОЯ ПОРА ОСТАТЬСЯ ОДНОМУ!» — Вообще — все это напоминает какое-то мошенничество, что ли...
— Ну как знаешь. — Димка махнул рукой и, видимо, потеряв интерес, вновь забрался на компьютерное кресло. — Короче, ты подумай, а если надумаешь — там номер есть. А мне тебя убеждать некогда. У меня тут рейд скоро будет, надо свою тиму поддержать. Ты, короче, если хочешь — сиди здесь, туси, сколько надо. Выход где — знаешь. — Глаза Димки уже не отрывались от экрана, рот слегка приоткрылся. — Офиге-е-еть тут народа уже подключилось... вот это замес будет...
Ванька, посмотрев на прилипшего к компу приятеля, вздохнул. «Эммоэрпэге» его не интересовали, рубиться с какими-то придурками-задротами, которые тебя постоянно выстегивают, он не хотел. Но вот игры на прохождение... Особенно не компьютерные, а на приставке. «Анчартед», «Ластофас», «Ведьмак» и «ДесСтрейндинг» — вот это было бы мощно. Особенно если экран большой...
Стоя уже в прихожей и надевая ботинки, Ванька вдруг услышал легкий скрип и, подняв голову, встретился взглядом с абсолютно голым человеком, стоящим на пороге родительской спальни Димки. Тот, не стесняясь, разглядывал подростка глубокими, запавшими глазами, а позади него, в темноте, стояли в ряд такие же голые силуэты, похожие то ли на манекены, то ли на статуи, отвернувшие головы от двери. В самой комнате не было ничего, кроме кровати, заколоченного окна и шевелящихся по углам теней. Ванька лишь секунду заглянул внутрь, а потом бросился на улицу, как можно быстрее — и бежал со двора до самого магазина, где уже перешел на спокойный шаг.
Перед глазами стояло лицо этого невысокого человека — в котором парадоксальным образом сочетались детские пропорции и стариковская желтая кожа. Чистые, огромные глаза — и изрезанные морщинами веки. Пухлые мальчишеские губы и гнилые остатки зубов за ними.
Как будто какое-то существо сорвало с ребенка кожу и неумело, грубо натянуло ее на себя.
А там, внизу, куда Ванька бросил взгляд перед своим побегом, — покачивался огромный, массивный, обрезанный и темный как глина пенис, который странный человек поддерживал снизу своей маленькой ладошкой.
«Наверное, поэтому он и улыбался, когда глядел на меня», — подумал Ванька и выкинул непрочитанный буклет прямо на асфальт. Затем остановился, задумался — и вернулся обратно. Наклонившись, поднял буклет с земли, изорвал его на мелкие клочки и выкинул в урну рядом с магазином.
«Ну его на фиг, — подумал Ванька. — И Димку на фиг, и Родительстан этот. Странные они все. Кринжовые».
Затем он пошел домой — уже легким, пружинистым шагом ни о чем не переживающего подростка. Не сомневаясь, не переживая и даже не оборачиваясь.
Последнее, конечно, зря.
Сказать, что Ванька забыл про Родительстан, Димку и странного голого человека, было нельзя. Практически каждый день что-то напоминало об этом — то странный подросток в худи толкнет плечом в магазине, то по телевизору скажут про какую-то страну, заканчивающуюся на «стан», показывая зрителям какие-то мертвые тела, людей в хиджабах с оружием или связанных девушек в подвалах. А то и куры, сидящие в рядок на насесте, разом повернут головы от вспыхнувшего света к стене курятника, чем вызовут внутри холодное, липкое и неприятное чувство, которое останется с тобой все то время, пока ты собираешь из гнезд теплые свежие яйца.
Но, помимо этих маленьких, всплывающих ежедневно неприятностей, остальная жизнь, наоборот, наладилась. Мать наконец-то остыла после его исключения, батя по большей части пропадал на работе и вообще прекрасно себя чувствовал, а сам Ванька целыми днями зависал на футбольном поле или сидел в телефоне, ожидая, пока там уже в «дебилке» его документы подсунут куда надо, оформят — и можно будет начинать уже туда ходить. Обещали, что с начала декабря.
На улице в это время уже выпал снег, но сразу же, конечно, растаял. Потом — выпал опять и снова превратился наутро в грязную кашу. Обычно еще вечером можно было застать красивую холодную картинку засыпанного снегом города, но ко времени, когда просыпался Ванька, вокруг уже была влажная каша. Ноябрь в этом году выдался теплым. Все друзья либо разъехались по путягам да шарагам, либо пропадали в школе и на дополнительных. Поэтому, проснувшись однажды утром и увидев, что за окном — все еще снежно и морозно, у Ваньки даже приподнялось настроение.
— Давай уже. — Мама поставила перед ним тарелку со вчерашней запеканкой. — Твои друзья уже тебя заждались, кажется.
— Какие друзья? — спросил Ванька без задней мысли.
— Да не знаю уж я, с кем ты там по темноте шастаешь. Они нам вон, перед выходом весь снег истоптали.
Ванька вздрогнул и вдруг взглянул на маму уже по-другому, спокойно и будто бы даже грустно.
— А когда они приходили? — спросил он.
— Не знаю, — пожала плечами мама. — Я встала — они уж там были... Убежали куда-то, даже спросить ни о чем не спросила.
— Маленькие такие, да? — спросил Ванька. — В худи?
— В чем? — переспросила мама.
— В худи. Это балахон такой. Как у меня, который с надписью «МЕТРО».
— Ну да, в таком же... — Мама загремела посудой в раковине. — Скажи им только, чтобы на забор больше не забирались!
Ванька отложил в сторону вилку — есть ему расхотелось — и, по-быстрому собравшись, выбежал на улицу.
Следы были все еще там. Совершенно не детские. И не потому, что не подходили по размеру — в этом как раз было очень даже похоже. Но разве дети будут подходить к забору в цепочке по одному, а затем выстраиваться вдоль забора и просто... стоять?
Ванька подошел к следам маленьких ботинок, которые иногда даже забирались немного под нижние штакетины, и присмотрелся. Как он и думал — в этих местах в сплошном заборе были небольшие щели, через которые можно было увидеть внутренний двор, если прижаться лицом...
Что-то кричаще-яркое привлекло его внимание, и он разглядел угол буклета, сложенного и засунутого между широкими заборными досками. На уголке были различимы буквы «...СТАН».
Сжав зубы, Ванька выдернул буклет из забора и спрятал его в карман. Обернувшись, он посмотрел на темнеющую цепочку следов, уводящую прочь от его забора.
«Как часто они сюда приходили? — подумал вдруг Ванька и прежде, чем понял, что делает, пошел по этой цепочке следов. — Они каждую ночь здесь были? Прижимались своими.... своими мордами к забору? Следили за мной?»
Он перешел на бег и, не отрывая взгляд от цепочки, идущей по заснеженной обочине, дошел до самого Димкиного дома. Следы вели прямо под забор, к темной, неопрятного вида яме.
— Димка! — заорал Ванька, а затем подобрал снежок, размахнулся и кинул в окно. — Димка! Выходи, сволочь!
Скрипнула дверь. На улицу, щурясь, вышел еще более похудевший и постаревший Димка.
— Ты чего, спишь еще? — спросил раздраженно Ванька.
— Не ложился даже пока... рейд только недавно завершил...
— Да в жопу твой рейд! — оборвал его Ванька. — Я к тебе по другому поводу. Придержи своих уродов, понял?
— Каких уродов? — нахмурился Димка.
— Вот таких, — Ванька ткнул рукой в яму под забором. — Которые от тебя по ночам выбираются. Которым ты родителей скормил. Даже мать родную не пожалел!
— Никого я не скармливал, — зашептал Димка, выходя за калитку. — Они вернутся когда-нибудь. И нельзя было только отчима им отдать. Надо обязательно всех взрослых в доме. Правило у них такое.
— Да мне плевать на их правила, — почти выкрикнул Ванька. — Они к дому моему по ночам ходят!
— Это нормально, — махнул рукой Димка. — Не бери в голову. Это они ждут решения, значит. Они и у меня так стояли. Стремно, конечно. Но как только подписываешь, что надо, — больше их и не видишь. Только комнату одну отдаешь.
— Передай им, — Ванька помолчал, подбирая слова. — Что в моем доме никто в Родительстан не отправится, понял? Никто и никогда!
— Дурак, — просто сказал Димка. — Тебе такое предлагают...
— А ты. — Ванька оглядел бывшего друга с головы до пят. — Мерзкий прыщавый задрот. И воняешь. Больше не общаемся, понял?
— Понял, — ухмыльнулся Димка. — Только мне плевать. У меня там рейд на две сотни челиков, а ты меня игнором пугаешь? В следующий раз, когда ты мне попытаешься что-то сказать, — я даже наушников не сниму, понял? Хоть снежками весь дом забросай — по фигу.
— Посмотрим, — сказал Димка. — И вообще — я тебя ментам сдам!
— Это ты зря! — крикнул ему в спину Димка. — Ментов они не любят еще больше, чем остальных взрослых!
Ванька не слушал. Он уже бежал к дому, продумывая, что и как скажет родителям. Говорить, что какие-то подземные гномы-извращенцы хотят забрать его родителей в Родительстан, явно не следовало. Надо было как-то поумнее...
У его забора стояла отцовская машина. Ванька на полушаге сбился, перешел на шаг. Изо рта выбивалось паром дыхание, висело в воздухе немым вопросом.
«Что-то случилось. Батя просто так, посреди дня, с работы не возвращается».
— Па-а-ап! — закричал Ванька, но не успел потянуть дверь на себя, как она раскрылась, и из машины вылез батя.
— Во, а ты откуда! — улыбнулся он. — Мать тебе уже сказала, что ли?
— Что сказала?
— У тебя сегодня первый день учебы, — улыбнулся он. — Вчера еще сообщили. Ты чего не одет-то?
В голове сразу стало пусто, все заготовленные слова куда-то пропали.
Этого дня он ждал уже несколько недель, но наступил он все равно неожиданно.
— Ну, чего стоишь, малой? — отец хлопнул его по плечу. — Беги давай, собирайся!
Мама, вышедшая на крыльцо, неодобрительно покосилась на пробежавшего мимо нее Ваньку, но ничего сказать не успела.
Брюки, рубашка, чистые носки, портфель... сердце Ваньки колотилось. Наконец-то это все закончится, и он станет в точности, как и все остальные. Прогуливать и пропускать ничего уже не хотелось. В колледже его не достанут темные фигуры из-под земли. Он вновь станет студентом и растворится среди таких же, как и он. А Димка пускай и дальше гниет в своих рейдах.
Из скинутых спортивных штанов выпал цветной буклетик, ударил по глазам страшными буквами «СТАН» на сгибе.
«Но родителям все-таки расскажу, — подумал Ванька и, подхватив буклетик, засунул его в брюки. — Дам им буклет и расскажу, что произошло. А они пускай уже думают — идти в полицию или нет. И сайт пускай посмотрят. Пусть узнают, что я их сдавать отказался».
Мама уже сидела в автомобиле, постукивая пальцами по подлокотнику, когда запыхавшийся Ванька втиснулся на заднее сиденье, с портфелем в руках.
— Так и не позавтракал, — резюмировала она и вздохнула. — Ладно уж, поехали.
Батя улыбнулся Ваньке через зеркало заднего вида и, включив передачу, вывел машину на дорогу. Ванька прижался к стеклу, нащупал в кармане буклет и стал думать, когда лучше сообщить родителям — пока они едут? Не-ет, тут такое дело, что после его слов поездка может и отмениться. Да и ехать всего несколько минут...
Когда отец стал сбавлять скорость перед «Пятерочкой», Ванька даже обрадовался. Видимо, папа решил купить что-нибудь пожевать в честь такого события. В магазине, пока они будут выбирать сладости или газировку, лучше всего будет рассказать о странных людях. В свете множества ламп, между полок с едой это будет звучать не так странно. Не так... стремно.
Но отец свернул не к магазину, а заехал за него, вильнул мимо помойки и остановился рядом с небольшим неприметным зданием с единственной дверью и окном, у которого еле слышно ворчала заведенная маршрутка без государственных номеров.
— Ну вот, сынок! — сказал папа с улыбкой. — Твой новый транспорт! Лиза, дай мне документы его из бардачка.
— Зачем мне транспорт? — удивился Ванька, глядя, как мама достает из бардачка и передает отцу знакомую уже папку с аттестатом, паспортом и всем остальным, что подтверждало Ванькину жизнь в мире официальных бумажек. — Отсюда ж идти минуты четыре.
— Мы решили, что ты достоин большего! Сейчас, надо только документы им занести... Лиза, ты пойдешь?
— Погодите, — крикнул Ванька, когда родители выбрались на улицу. — Постойте, а куда вы меня отдаете? Куда меня повезут?
Двери захлопнулись, и родители отправились в сторону неприметного здания.
— Не надо! — Ваньке вдруг стало страшно. Он с абсолютной уверенностью понял, что их все-таки заманили. И сейчас родителей навсегда увезут в какой-нибудь ИГИЛ, или на органы, или еще куда... Надо было догнать, надо было объяснить, надо просто показать им этот...
Развернув буклет, Ванька нахмурился и несколько раз моргнул. А потом его спина мгновенно, вся и полностью покрылась липким потом. Если бы ему сейчас жизненно необходимо было встать на ноги — он бы не сумел даже приподняться, настолько вялыми они стали. Глаза бегали и бегали по строчкам, несмотря на желание отвести взгляд и никогда в жизни больше не видеть этот буклет с огромной надписью поверх картинки с улыбающимися подростками:
ПОДРОСТКОСТАН
Ваши дети УМЕЮТ зарабатывать!
Намучились со сложным подростком? Вам почти сорок, а в последний раз вы жили, когда вам было двадцать? Вложили в любимое детское чадо сотни тысяч, а в ответ — только неблагодарность? Сыночку уже 16 лет, а он отказывается взрослеть?
ПОДРОСТКОСТАН:
место, где ваши дети НАУЧАТСЯ
быть ВЗРОСЛЫМИ!
Их ожидают:
— многочисленная еда
— хороводы
— стоять строем
— общение с чьими сверстниками
— строительство лазов
— походы в далекие гости
— слушаться тех, кто древнее
— групповая связь со многими людьми
— куриная пища для рта
— новые и старые лица друзей
— долгой человеку жизни!
— сочные соки
— своя комната с другими
— работа на камеру
— тишина и послушание
Но самое приятное — наша компания выплатит СТО ТЫСЯЧ ВАШИХ РУБЛЕЙ единовременно и двадцать пять тысяч в месяц за каждого...
— Не-е-ет! — заорал Ванька и, бросив буклет на пол, попытался открыть дверь. — Не-е-ет, выпустите! Папа! Па-а-апа!
Там, на улице, за стеклом — родители уже зашли в маленькое здание и дверь за ними закрылась. Через окно Ванька видел, как мама села за стол напротив какого-то мужчины и стала подписывать документ, который он ей протянул.
— Не подписывайте! — Ванька посмотрел по сторонам, пытаясь найти, чем разбить окно. — Не надо! Они обманщики!
Он лег спиной на заднее сиденье, поднял ноги и стал колотить ими по боковому стеклу. Раз, другой, третий — безрезультатно.
А потом вдруг пискнуло, мигнуло — и дверь распахнулась сама по себе. Ванька посмотрел вверх и увидел его — того самого, из Димкиного дома, и дальше уже он кричал бессвязно, а скорее даже — визжал. Когда они вытягивали его из машины, Ванька зубами и ногтями пытался разорвать обивку, чтобы хотя бы так оставить послание предавшим родителям: СО МНОЙ ВСЕ ОЧЕНЬ ПЛОХО! Но обивка не поддалась, а эти сгрудились вокруг, защищая мир от Ваньки, а Ваньку — от целого мира.
Последним, что он запомнил из своей прошлой жизни, были захлопывающиеся двери старой маршрутки без государственных номеров, которые навсегда отсекли от него дневной свет.
В полночь Димка вскрыл банку алкоэнергетика и тем самым как бы и отметил. Рыгнув, посмотрел на открытые в браузере окна. За последние пару лет в закладках оставалось все меньше ссылок на игровые форумы, новостные сайты или социальные сети, а все больше порно — разного, на все вкусы. В одном вордовском документе была даже спрятана пара ссылок на кое-что запрещённое.
Но сейчас порно не хотелось. С тех пор как он проснулся, Димка успел уже четырежды спустить. Спиды всегда действовали на него возбуждающе. Возможно, передернет еще разок перед самым сном, уже в постели, а может — будет так пьян, что и не захочет. А вот собирающийся рейд на замок вызывал некий интерес.
Уголком зрения Димка заметил всплывший пушап уведомления. В день рождения они постоянно всплывали — каждый сайт, где он когда-то вбивал дату своего появления на свет, теперь лез вперед очереди.
— Затрахаете теперь со своими поздравлениями, уроды, — сказал он, протянул руку и включил вспомогательный монитор. — Только вы и поздравляете, чмошники. Всем уже по фиг, одни вы и помните...
Его голос оборвался, когда пушап после клика развернулся в диалоговое окно. Сверху мигала надпись online под именем ИВАН АНТОНОВ. Впервые за два последних года.
«Привет. С праздником», — прочел Димка и, сглотнув, потянулся к клавиатуре.
«Привет. А ты где? Куда пропал?»
Теперь замигала надпись «собеседник печатает», после чего сообщения посыпались подряд короткими, оборванными фразами.
«У них здесь насесты. Прямо под землей. Как для курей. Только — для нас. Мы там сидим, пока не понадобимся. В темноте».
«Я не виноват, — напечатал Димка, от нервов стуча по новенькой клавиатуре. — Правила у них такие!»
«Я здесь твою маму видел, — всплывшие в окне слова заставили сердце забиться еще сильней. — Ей тут очень сложно было. Но она не в обиде. Вышло, как вышло».
«Да, — закивал Димка с облегчением, продолжая печатать. — Теперь уж ничего не изменить. Я же не знал, что там так плохо. — Он подождал с минуту, но новых сообщений не было, и тогда он напечатал: — Ну, наверное, пока! Не буду задерживать!»
«Погоди, — защелкали очередные сообщения. — Забыл про подарок».
«Не надо подарок. Не утруждайся».
«Он не от меня. Лежит у двери. Сходи посмотри».
Дима стянул с головы наушники, повернулся на кресле и посмотрел на дверь, ведущую в комнату, бывшую когда-то родительской спальней. На полу перед ней лежал какой-то сверток, аккуратно перевязанный ленточкой. Встав с кресла и откидывая ногами прожженные сигаретами бутылки, направился к двери. Сощурившись, он сначала рассмотрел свиток сверху, но так и не понял, что это такое. Зато заметил, что он лежит на какой-то бумажке, нагнулся — и разом поднял и то и другое. Перевернув бумажку, уставился на пляшущие перед глазами буквы. Это был договор, который он подписал ужасно давно. Кто-то ярко-красным подчеркнул в нем фразу «Все взрослые в доме». Дима начал разворачивать сверток — и в этот момент за дверью послышался голос матери — глухой, будто бы из-под земли. Дима, вскрикнув, выронил подарок на пол, и тот, развернувшись в воздухе, шлепнулся на дощатый пол.
— Они говорили, что вернут меня через два года, сынок, — сказала мама, и в голосе ее была печаль. Дима слышал, как открывается дверь — но не мог оторвать взгляд от сморщенного куска кожи на полу с бледно-розовыми полосками обескровленных губ. — Но не говорили, что вернут меня целиком...
Дима наконец поднял глаза — и увидел ее, бледную и сухую, с опущенной головой и торчащими во все стороны грязными волосами, скрывающими что-то красное там, где раньше было ее лицо. За ее плечами появлялись другие силуэты, шагнули вперед из темноты — и Димка узнал отчима, и Ваньку, и многих других, кого он когда-то знал. Тех, кому он дал буклет, рекламку или просто ссылку на сайт.
— Подождите. — Дима постарался выдернуть руки из крепких пальцев, но куда уж там. — Я могу привести еще взрослых!
— Сегодня тебе исполнилось восемнадцать. — Мама обвила его шею руками, покрытыми сигаретными ожогами, откинула волосы — и улыбнулась, растягивая синюшные, почти фиолетовые мышцы лица в стороны. — Посмотри на себя. Совсем взрослым стал...
Хлопнула дверь, и в Димкином доме стало тихо. Гудел компьютер. Щелкали сообщения от людей, недоумевающих, почему Димка не заходит в рейд. Шелестел снег за окном, укрывающий множество следов, тянущихся к дырке под домом.
И лишь долетали иногда из-за двери глухие, неприятные звуки проходящего где-то внизу по-настоящему взрослого праздника.
Автор: Евгений Шиков