Риски инвестиционной деятельности американскими компаниями в рф
Риски инвестиционной деятельности американскими компаниями в рф🔥Капитализация рынка криптовалют выросла в 8 раз за последний месяц!🔥
✅Ты думаешь на этом зарабатывают только избранные?
✅Ты ошибаешься!
✅Заходи к нам и начни зарабатывать уже сейчас!
________________
>>>ВСТУПИТЬ В НАШ ТЕЛЕГРАМ КАНАЛ<<<
________________
✅Всем нашим партнёрам мы даём полную гарантию, а именно:
✅Юридическая гарантия
✅Официально зарегистрированная компания, имеющая все необходимые лицензии для работы с ценными бумагами и криптовалютой
(лицензия ЦБ прикреплена выше).
Дорогие инвесторы‼️
Вы можете оформить и внести вклад ,приехав к нам в офис
г.Красноярск , Взлётная ул., 7, (офисный центр) офис № 17
ОГРН : 1152468048655
ИНН : 2464122732
________________
>>>ВСТУПИТЬ В НАШ ТЕЛЕГРАМ КАНАЛ<<<
________________
✅ДАЖЕ ПРИ ПАДЕНИИ КУРСА КРИПТОВАЛЮТ НАША КОМАНДА ЗАРАБАТЫВЕТ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ СТАВЯ НА ПОНИЖЕНИЕ КУРСА‼️
‼️Вы часто у нас спрашивайте : «Зачем вы набираете новых инвесторов, когда вы можете вкладывать свои деньги и никому больше не платить !» Отвечаем для всех :
Мы конечно же вкладываем и свои деньги , и деньги инвесторов! Делаем это для того , что бы у нас был больше «общий банк» ! Это даёт нам гораздо больше возможностей и шансов продолжать успешно работать на рынке криптовалют!
________________
>>>ВСТУПИТЬ В НАШ ТЕЛЕГРАМ КАНАЛ<<<
________________
Риски инвестирования и способы их минимизации - Финансовые риски на фондовом рынке ценных бумаг
В начале мая стало известно, что американский инвестбанк Morgan Stanley, не свернувший свой российский офис даже в кризисном м, в начале года уйдет из России. The Bell поговорил с Райром Симоняном, одним из самых уважаемых и известных финансистов, который в середине х стал первым россиянином во главе иностранного подразделения Morgan Stanley, проработал в этой должности 14 лет, а затем руководил бизнесом UBS в России и даже пытался построить банк для нефтяной империи Игоря Сечина. Симонян хорошо понимает, почему Morgan Stanley принял такое решение сейчас, объясняет психологию западных инвесторов и дает прогноз по их возвращению. Morgan Stanley, который вы возглавляли 14 лет, недавно выбрал второй вариант. Многие другие западные инвестбанки поступили так же. Значит ли это, что никто не верит, что лучшие времена наступят? Такой праздник со слезами на глазах. С тех пор все изменилось. Тогда Россия была для всех интересна, такая terra incognita. Все понимали, что был большой Советский Союз, он открывается и надо немедленно застолбить позиции. Все хотели кусочек России. Инвестбанки думают в краткосрочной перспективе. Решения принимаются так: есть быстрые деньги — открываем отделение. Нет — схлопываемся. Такой тип мышления был особенно характерен до года. Кризис стал холодным душем, было неясно — оставаться, уходить. Мы остались, потому что option value цена сохранения этого актива. И когда рынок вновь открылся, это себя оправдало. Начало х стало временем возможностей, были десятки, если не сотни IPO. Только Morgan Stanley за эти годы привел в Россию сотни миллиардов долларов долга и десятки миллиардов долларов за счет IPO. Можно сказать, мы были инкубатором миллиардеров. Почему сейчас банки не верят, что нужно просто переждать? Потом начались санкции, и инвестбанкам стало окончательно нечего делать. Приватизация с их участием потеряла смысл: из-за санкций стал возникать вопрос: хорошо, мы приведем эти деньги государству, а мы знаем, как оно будет их использовать? Стало непонятно, с кем из компаний можно работать, какие бумаги безопасно держать на балансе. Затраты на комплаенс стали настолько непомерными, что стало проще не связываться с российскими активами. Сейчас невозможно построить модель, чтобы оценить отдачу от вложений в Россию. Потому что слишком много неопределенных факторов, uncertainties. Невозможно это сопоставить с эффективностью вложений в других регионах. Страновой риск стал не просто высоким, а запретительным. Это, кстати, отражается и на работе с частными клиентами. Сейчас новый клиент должен предоставить колоссальный объем информации, процесс проверок очень забюрократизирован. Как следствие, входные пороги в крупные банки выросли на порядок. Потому что иначе весь этот комплаенс просто невыгоден. Как это соотносится? Куда эти деньги утекают, если банки не хотят их принимать? В него входят и действительно выведенные деньги, и, например, взаиморасчеты российских компаний с их же офшорными структурами. Как выделить чистый отток, непонятно. Конечно, он есть. Но я с уверенностью могу сказать, что клиентская база банков, которые управляют деньгами крупных клиентов, уменьшается. Уменьшается и объем денег под управлением, и значимость российских клиентов. Вероятно, они ищут новые юрисдикции, идут в Сингапур, Китай. Но это временные меры: Азия точно так же боится санкций. Я это чувствую по себе. Есть несколько юрисдикций, где я с конца х зарабатываю. Их немного, можно пересчитать по пальцам двух рук. Но, чтобы подготовить налоговую декларацию в России моим аудиторам, PWC, приходится тратить довольно много времени, это дорогостоящая процедура. Хотя все под яркими лучами прожектора. Для людей, у которых много разных структур, пусть даже совершенно светлых, составить декларацию согласно требованиям российских налоговых органов — это колоссальные затраты. Финансовые рынки на Западе гораздо удобнее, быстрее и понятнее. В России скорость оборота денег ниже. Но главное — ты никогда не знаешь, какие риски берешь на себя, в чем тебя могут обвинить и что заставить платить. Нет понятных правил игры и гарантии защиты прав. Владелец одной из крупнейших в России компаний, мой знакомый, создал свою кубышку и, сколько бы ему ни показывали разные возможности инвестировать, упорно хранит эти деньги на депозитах. Я могу это понять. Когда экономическая ситуация меняется мгновенно, любая инвестиция сопряжена с повышенным риском. Точно так же рассуждают иностранные инвесторы. Есть мой бывший коллега — он в конце года запустил фонд, чтобы инвестировать в стартапы. Идея простая: вкладываться в продукты, которые на Западе уже есть, а у нас только появляются, — сервисы, интернет, hi-tech. Мне понравилось, я вложил туда свои деньги. А потом наступил год, произошла девальвация рубля в 2—3 раза, все вложения этого фонда в рублевые активы кратно обесценились. Сейчас количество российских стартапов, в которые вкладывается фонд, меньше, чем финских. Оно упало в 10 раз, отдача на вложенный капитал в России оказалась намного ниже, чем ожидалось. Абстрактно российские активы очень дешевы, особенно если говорить об интернет-секторе, технологиях. В России рыночный мультипликатор соотношение стоимости компании к ее доходам. В Европе — 5—6, в США — Раньше российские активы стоили дороже аналогов и разлетались как горячие пирожки. Владельцам это кружило голову, они думали, что могут диктовать свои правила рынку. Вы знакомы с Майклом Калви? Что думаете об этом деле? Но в отношении такого инвестора, как Калви, который на рынке больше 20 лет и имеет безупречную репутацию, нельзя было принимать таких мер. Калви мог много лет назад уйти из этого и прекрасно жить со всеми поколениями. Повторюсь, я не знаю сути конфликта. Но, даже если он допустил ошибку, есть легальные способы разобраться: лондонские суды, российские. Но не заключение под стражу. Это нанесло колоссальный имиджевый вред инвестклимату в России. Человек посвятил себя российскому рынку, успешно инвестировал в сотни компаний, помогая им расти. И все видят, что с ним можно сделать, и думают: «и со мной так будет». Кто после этого захочет инвестировать? Обращались ли к Путину? Или такого рода вмешательство сейчас все только осложняет? Но в то же время может не облегчить ход дела. В России главные вопросы — что делать и кто виноват. Если вышла ошибка, мера пресечения избыточная, кто-то же ее применил? Кто-то заварил эту кашу, докладывал на самый верх и несет за это ответственность. Но, если так, это еще большая ошибка. Что должно измениться, чтобы гарантировать их возвращение? Но должны быть новые возможности. А для этого должны быть сняты санкции. Без этого работать невозможно. Понятный вид деятельности, интеллектуальный капитал, никакого санкционного давления. Но это исключение, а раньше было правило, в котором только иногда были исключения. Я вырос в советское время, можно сказать, мы все время жили под санкциями. В таком режиме можно выживать, и очень долго. Но с точки зрения роста автаркический путь обречен. Когда есть внешняя угроза, начинает работать психология осажденной крепости. У тебя кругом враги, и ты используешь все средства для мобилизации. Это путь в никуда. Это Советский Союз конца х. С точки зрения вовлеченности в мировой научно-технический процесс мы сейчас там. Причем часто попытки выхода из ситуации сегодня — не такие радикальные, как в конце х, когда было понятно, что система обречена. Чтобы развиваться, надо быть частью общемирового процесса. Huawei, казалось бы, смог стать глобальным игроком вопреки этому правилу, но оказался колоссом на глиняных ногах. Ты можешь что-то имитировать, что-то сделать вручную, даже собрать автомобиль для президента. Но это невозможно поставить на поток, ты обречен на отставание. То же самое с финансовыми рынками, без доступа к ресурсам капитала ты можешь что-то создавать, но никогда не будешь глобальным игроком. Ты будешь страной третьего мира, на обочине. В банковском мире очень важно, когда начинаешь что-то делать, иметь четкую стратегию выхода. Без этого ты не начнешь ничего. А с санкциями такой стратегии просто нет. Предположим, что западные страны запустили проект — «давление на Россию» и санкции — часть этого проекта. Но у них нет стратегии выхода. Я уверен, что условие возврата Крыма такой стратегией быть не может. Оно априори невыполнимо. Если будут найдены какие-то позитивные решения по Украине, у сторонников прекращения санкций появятся аргументы в пользу их снятия. А пока они скованы одной цепью. Я верю, что ситуация с Украиной разрешится. Но как скоро — невозможно сказать. В истории ведь бывают тридцатилетние, столетние войны. Вам как кажется? Санкции не помогают, это просто невозможно. Но и не убивают. Таких примеров просто нет — посмотрите на Кубу, Иран. Даже менее крупные государства, чем Россия, умудряются годами выживать под санкциями. Вообще России это свойственно: мобилизоваться, когда на шее оказывается удавка. Видимо, это имеют в виду те, кто говорит, что санкции помогают нам развиваться. Представляет ли сейчас Украина интерес для иностранных инвесторов? Я думаю, это будет одной из самых больших проблем Зеленского. Порошенко привлекал иностранные кредиты, а Зеленский теперь будет вынужден их отдавать. Что касается частных инвестиций, тут та же проблема, что с Россией: слишком много неопределенности, никто из аналитиков не может построить модель. Это спекулятивный рынок. Мне недавно показывали украинский суверенный долг. И вроде доходность хорошая, дефолт вряд ли дадут допустить, слишком много денег вложено. Я подумал-подумал и решил: «да ну его, ей-богу». Инвестиции не делаются под личные гарантии. Если бы все так работало, мы бы уже захлебывались от инвестиций, Путин же всегда говорит: «приходите, инвестируйте». И при Порошенко в Украину не шли иностранные инвесторы, хотя, казалось бы, куда прозападнее. Потому что фигура не важна. Украина всегда была тяжелым местом для инвестиций: коррупция, бюрократия. С точки зрения иностранных инвестиций важно, как Украина будет развиваться. Пока это неясно, это вопрос не сегодняшнего и не завтрашнего дня. То, что они выиграли, это, конечно, огромное дело. Но им будет очень тяжело. Результаты выборов показывают, что народ настолько устал, ему так все опостылело — он ждет чуда. А чудес не бывает. Вы видите изъяны в этой логике? Да, можно производить что-то в изоляции. Но продукт будет более дорогой и, скорее всего, менее качественный. Много говорится о том, что эмбарго на импорт играет на руку сельхозсектору. Может быть, да, в каких-то областях. Но издержки этого несет потребитель. Он или не получает товары, или получает товары более низкого качества либо по более высоким ценам. Можно вырастить ананас в теплице, но зачем? Санкции не могут помогать. Они могут заставлять предпринимать действия, которые можно было предпринять и без них. Это принцип «гром не грянет, мужик не перекрестится». Цель государства в том, чтобы создать понятную систему регулирования, условия, при которой люди будут стараться что-то делать. Можно поддерживать монстров. Ну и что? Ты будешь держаться на нескольких суперкомпаниях, но экономическая среда не будет воспроизводить мелкого и среднего предпринимателя. А это основа рыночной экономики. А вы что бы назвали? Чтобы росла экономика, нужна среда. Чтобы человек хотел вложить деньги в бизнес, будучи уверенным, что его не убьют и деньги не отнимут. Коррупция — это по существу рента, которую человек вынужден учитывать. Она уменьшает эффективность вложений. Должно быть незыблемое право собственности и понятные правила игры: налоговый режим, отсутствие непредвиденных выплат, местного криминала. Все сводится к тому, благоприятная среда или нет. Вот сейчас не очень благоприятная, но это не смертельно. Сегодня государство монополистично. Оно не только поддерживает крупные компании, но и думает, что может решить проблемы научно-технического прогресса, поставить всем KPI. Но дирижизм — не панацея. Я не идеализирую США, но это и правда страна возможностей. Люди нацелены на то, чтобы изобрести, создать продукт. Один вариант — создать такие условия. А второй — создать «Сколково». Тоже неплохо, но инновационная деятельность происходит там, где человек видит возможности. В первую очередь надо обеспечить экономические свободы в понятных правилах игры, а потом можно регулировать. Но пока этого нет, нет драйверов роста и мотивации что-то делать. Все идет изнутри, а не потому, что государство скажет «иди вот туда и там создавай», даст квартиру, машину. В Morgan Stanley, а потом и в UBS я убедился, что наши люди абсолютно конкурентоспособны на международном уровне. Если их ставишь в понятные правила игры, они прекрасно себя показывают. Иностранные банки и компании всегда были инкубаторами по производству людей с высокими компетенциями, совершенно иной культурой труда и встроенностью в глобальные системы. И это тоже, к сожалению, уходит. После международной компании очень тяжело работать в российской. В международной работает принцип меритократии, когда карьера и оплата определяется тем, что человек делает, а не тем, кто его двигает — папа, мама. У меня был случай, когда я только начинал работать. Был клиент, и он хотел, чтобы его сын попал в эту мясорубку. Я говорю: «ну что там, давай возьмем аналитиком». Но для этого надо было пройти 5—6 интервью с сотрудниками разного уровня, получить оценку. Его сначала интервьюировали в США. Потом еще раз в Лондоне, как будто США не было. Но он не прошел и там. И мне объяснили: «ты можешь, конечно, взять его, но потом, когда будут делать уже твою оценку, про тебя скажут: а, это человек, который может принимать субъективные решения, а не оптимальные для бизнеса». И в итоге его не взяли. Сейчас в России нужны какие-то другие сотрудники? Я российские компании немного знаю, они гораздо более иерархичны. Morgan Stanley — это плоская структура, тебя нанимают, чтобы зарабатывать деньги. Ты привлекаешь Лондон или Нью-Йорк, если нужна поддержка. Но ты сам определяешь сделки. В России большие корпорации работают по принципу one man show, это феодальные государства. Русские люди не верят в институты, они верят в конкретных людей и в возможности приказа и контроля над ними. Система подавляет инициативу. Риск сделать что-то выше, чем риск не сделать. Если бы вас пригласили консультировать правительство, например, как вы это делали в Morgan Stanley, вы бы согласились? Государство не консультирую, да это никому и не нужно. У нас, к сожалению, в отличие от западных стран, опыт не востребован. Да и таких задач не стоит. Теперь стратегия есть — национальные проекты, в которые собираются вложить гигантские деньги. Некоторые госкомпании могут быть эффективнее частных. Государство может что-то поддерживать, но в первую очередь оно должно создать бизнес-среду, чтобы люди сами хотели развивать, инвестировать. В теории нацпроекты — это хорошо. И то, что деньги выделяются, — хорошо. Но как они тратятся? Купили оборудование, а где оно? На складе гниет или установлено? А если установлено, есть ли врачи, которые могут на нем работать? Всегда, когда речь идет о государственных деньгах, это создает иллюзию, что оно знает, что хочет сделать. Но пока нет четких механизмов и конкурентной экономики, эффективность расходования средств оценить невозможно. Не хочется приводить пример Китая, но это случай, когда госпрограммы, вложения в инфраструктуру принесли колоссальный результат. Но это было бы невозможно, не будь там бума малого и среднего бизнеса. Там, при коммунистической партии, каждый думает, как заработать денег. И как итог — экономика переориентируется с экспорта на внутренний спрос. В России я не вижу причин, почему экономический рост должен ускориться. Уровень экономической активности населения очень низкий. Если не принимать решительных мер, будем продолжать существовать так, как существуем. Президенту важно понимать, какой он хочет видеть страну через 5—10 лет, гражданам — в какой стране они будут жить. И всем надо понять, что для этого необходимо делать. Райр Симонян.
Недорогой хороший ноутбук для работы и интернета
Инвестиционные риски: диагностика и практика учета
Куда сдать телевизор за деньги омск
Страхование инвестиций — Википедия
Определение стоимости инвестиционного проекта