Republic - Протестное лето. Три вопроса (с ответами)
res_publica14 августа 2019 г. Олег Кашин.
Россия возвращается в привычное состояние, о котором можно говорить как угодно, «но не ужас-ужас-ужас».
«Общественные беспорядки», «не кризис», «давайте дождемся вердиктов», «протестно-гулятельно-развлекательный характер» и классическое «не прерогатива Кремля», – Дмитрий Песков вышел из отпуска, и у общества впервые за этот месяц есть официально сформулированная для него позиция власти по поводу происходящего в Москве. Эту официальную позицию традиционно нужно читать между строк, и журналисты, разговаривавшие с Песковым, начали читать между строк немедленно – если он говорит об «общественных беспорядках», может быть, он намекает, что до «массовых беспорядков» из УК действия протестующих не дотягивают?
То есть и так ясно, что не дотягивают, но, может быть, и власть так считает, и есть надежда на обратный ход с ее стороны – арестованных выпустят, дело закроют, кандидатов допустят? Но нет никакой надежды, и весомее слов Пескова – новости о генерале СК Габдулине, который будет вести дело о массовых беспорядках. Габдулин семь лет назад вел и Болотное дело – вот уж всем сигналам сигнал; нынешнее дело в прессе пока неуверенно называют «московским» – понятно, что здесь тот же географический принцип, что и семь лет назад, просто тогда речь шла об одной Болотной площади, сейчас – обо всей Москве, а рифма с московскими процессами 1936–38 гг. возникла сама собой, но она, конечно, тоже характерная.
За месяц общество оказалось опрокинуто в жутковатую атмосферу политических заморозков со всеми положенными репрессиями и террором, включая моральный. Но, как рассказывают люди, в которых стреляли, если пуля свистит, значит, она уже пролетела мимо – ту, которая летит в тебя, ты не услышишь. Большое политическое дело, выяснения отношений с полицией и даже первые комментарии Пескова, не случайно промолчавшего весь месяц – пусть и нечеткие, но все же признаки того, что все позади. Кризиса нет, есть очередное издание точечных репрессий, про которые уже не раз было доказано, что на общую ситуацию в стране они не влияют, и по мере того, как «отпускай» становится громче первоначального «допускай», а Егор Жуков – более важным героем, чем Любовь Соболь, Россия возвращается в привычное состояние, о котором можно говорить как угодно, «но не ужас-ужас-ужас».
Растущее по разным поводам народное недовольство могло сдетонировать на пенсионной реформе (ее никто не отменял, но о ней теперь вообще никто не вспоминает – почему?), на мусорных свалках, на подозрительных радиоактивных авариях, на национальном вопросе, в конце концов – на чем угодно, и большой, и не факт, что случайной удачей для власти оказалось то, что главным источником политической напряженности в этом году стала кампания по выборам в Мосгордуму, заведомо незначительная и локальная, не способная вовлечь в пламя борьбы даже Петербург (в котором, напомним, прямо сейчас, когда никому до этого нет дела, движется к губернаторству бессмысленнейший и мало кем любимый Александр Беглов), не говоря уже о дальней России с ее горящими лесами и взрывающимися ракетами. Протестные лидеры – новое поколение московских либералов, основательно демонизированных пропагандой и по линии «они работают на Госдеп», и по линии «они хотят как на Украине», и как угодно еще. Угроза, которой нет, но о которой слишком много говорит власть – так много говорит, что позволяет самонадеянно воспринять ее реакцию как страх, хотя и имитацию страха никто не отменял. В этом провозглашении угрозы, – беспощадная Любовь Соболь идет на Кремль! – есть какая-то избыточность, все-таки бояться можно и чуть менее шумно и показательно. Но власть почему-то боится громко и яростно, как бы приглашая к протесту как можно более широкий круг общественности (на социологическую точность списка обвиняемых уже многие обращали внимание, как будто специально берут представителей всех социальных групп – студент, режиссер, активист, бизнесмен, охранник и т.п.), чтобы никто по итогам этого лета не подумал, что упустил свой протестный шанс, и надо попробовать еще.
Загадочная история? Да не такая уж и загадочная. По крайней мере, на ключевые вопросы, связанные с ней, ответы есть вполне четкие:
1. Была ли этим летом угроза свержения власти в России по украинскому образцу? Нет, такой угрозы не было ни на каком этапе мосгордумовского кризиса. Никто никого не собирался свергать, никто не декларировал таких целей, ни у кого нет таких возможностей.
2. От кого исходила инициатива по обострению политической ситуации в Москве? От власти и только от власти. В каждый конкретный момент именно власть выбирала такое решение, которое усугубляло кризис и доводило общественные настроения до максимума возмущения, будь то недопуск оппозиционных кандидатов на выборы Мосгордумы, силовой разгон акций и даже пропагандистская поддержка полицейских мер – нарочито вызывающая и хамская, не только в телевизоре или соцсетях, но и, например, на официальных мероприятиях, срочно проводимых в дни протестов – наспех придуманные фестивали шашлыков и прочей еды только злили протестующих, а завышенная официальная статистика посещения этих фестивалей становилась частью пропагандистской кампании против протестов.
3. Существует ли в стране политическая сила, на равных противостоящая власти, несущая ей угрозу? Нет, такой силы не существует. Легальные митинги устраиваются, в общем, случайными людьми, за которыми нет ни организованных структур, ни массовой поддержки, несанкционированные акции не организовывались никем и, по сути, срывались еще до их заявленного начала, когда улицы Москвы оккупировались полицейскими силами.
То есть власть на пустом месте выдумала угрозу и старательно борется с ней, вовлекая в эту борьбу со стороны общества максимальное (но, к счастью для власти, в принципе невеликое) количество граждан. Все это больше похоже на командно-штабные учения по противодействию народным волнениям, чем на сами волнения. Считается, что Кремль всерьез боится майдана – пусть так; в конце концов, постмайданная Украина, на которую у них принято ориентироваться, действительно же выглядит более жутко, чем домайданная, и не желать такого же превращения России, в общем, нормально. Но, если это были учения, стоит признать, что их цена – полтора десятка уже сейчас искалеченных судеб (тюрьма – это все-таки навсегда), полицейские зачистки центра Москвы, пропагандистский террор – цена могла бы быть и ниже. Возможно, российская власть и лучше, чем принято о ней думать, но что бесспорно – она слишком безнравственна, и ей слишком плевать на граждан. Здесь напрашивается что-нибудь вроде «и именно это свойство станет для нее роковым» – но ведь не станет, просто она так и продолжит время от времени расходовать людей во имя своей устойчивости, а это в наших условиях может тянуться десятилетиями. Будет противно и страшно, зато без революций.
Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/res_publica