Republic - Ошибка коллектора. Почему власти не стоит шантажировать митингующих долгами
res_publica13 августа 2019 г. Михаил Шевчук.
Финансовая неуверенность – общий знаменатель центра и периферии.
Федеральная служба судебных приставов редко появляется в политических сводках: тоже силовая структура, но все же не ОМОН и тем более не ФСБ. Но вот понадобилась и она – на прошлой неделе приставы прошерстили всех задержанных на митинге протеста 27 июля и обнаружили у них разного рода задолженности на общую сумму 26 млн рублей.
Задержано было, если верить полицейским сводкам, 1074 человека, то есть в среднем выходит чуть меньше 25 тысяч на брата. С одной стороны, вроде бы не так и много, но деньги – понятие, как известно, относительное. У кого-то из задержанных, очевидно, было больше среднего, у кого-то меньше, у кого-то долг – случайное недоразумение, у кого-то, может быть, свидетельство жизненного краха; дело, в общем, не в этом.
Смысл наскоро придуманной (то, что наскоро, – почти наверняка, об этом говорит ее срочность и тот факт, что раньше такого не было) акции, должно быть, заключался в дополнительном запугивании нейтрального пока большинства; с теми, кто проявляет нелояльность, будут расправляться срочным взысканием всех долгов. Но приставам удалось добиться и побочного эффекта: свести в одну точку две главные темы июля – политические протесты и закредитованность россиян, неожиданно подведя тем самым под протест социально-экономическую основу.
О чрезмерной закредитованности в последние месяцы пишут много. Ею обеспокоены Всемирный банк, предупредивший о возможности финансового пузыря, и президент Владимир Путин, поручивший в июле этого пузыря не допустить, министр экономразвития Максим Орешкин, уверенно пророчащий «взрыв» проблемы в 2021 году, и глава Центробанка Эльвира Набиуллина, призывающая в очередной раз к реформам. Не поддаются исчислению статьи о горестях людей, попавших в кабалу микрофинансовых организаций, к дискуссии давно подключились все, кому положено, вплоть до депутата Милонова. В 2015 году общий объем долгов россиян перед банками оценивался в 10,7 трлн рублей, в январе прошлого года – в 12,2 трлн, в сентябре – в 13,25 трлн, в июле этого года достиг 16 трлн рублей.
Это проблема, но судебные приставы с профессиональной дотошностью не останавливаются на ней: доля кредитных долгов у задержанных наиболее велика, но есть еще налоги, штрафы, долги по ЖКХ. Задолженность россиян за коммунальные услуги ведь тоже растет шокирующими темпами, увеличиваясь в год на сотни миллиардов рублей.
Натравить на оппозиционеров судебных приставов было сомнительной идеей, потому что быть должником в России сегодня – не позор, а естественное состояние. Еще в предыдущую волну протестов власть потратила много усилий на придание протестующим в столице образа бесящейся с жиру интеллигенции, «креаклов», не имеющих ничего общего с народом. Теперь оказывается, что у «креаклов» и «глубинного народа» больше общего, чем казалось.
Если рассчитать среднюю задолженность именно по кредитной «просрочке», 16 млн рублей, то на одного оппозиционера приходится по 14,9 тысячи рублей – это примерно совпадает с 14,4 тысячи, приходящимися в среднем на российское домохозяйство согласно расчетам экспертов ОНФ.
Рост благосостояния граждан, которым козыряет президент, достигнут в долг, и с этим ничего не поделаешь. Разбираться с этим придется тоже президенту – в каком-то смысле население, набирая кредиты, и банки с МФО, эти кредиты раздавая, тем самым исполняют его пожелание «прорыва». Срочно и массово повысить уровень жизни, ничего при этом принципиально не меняя, – ну, или хотя бы не допустить его резкого падения – можно только за счет кредита, причем на не самых выгодных долгосрочных условиях.
Пока эти две группы – уже протестующих и потенциально способных на протест – разделяет не столько разница проблематики, сколько наличие или отсутствие политических требований; Кремлю остается работать над тем, чтобы не допустить соединения этих групп (странно, но через 100 лет после Октябрьской революции для описания ситуации снова подходят термины вроде «революционная сознательность масс»). Дискредитировать, а при необходимости и подавлять силовым методом политический протест власть научилась более-менее уверенно, но протест социально-экономический, будь то обманутые дольщики, валютные ипотечники или противники мусорных полигонов, приводит эту же власть в замешательство. Если и этот протест будет признан «политическим», он наверняка тоже будет подавлен – однако это лишит власть поддержки большинства.
Логика государства здесь может выглядеть вполне понятной: своих базовых избирателей, бюджетников, власть довольно крепко контролирует именно благодаря их полной финансовой зависимости. Как показывает практика, в целом это довольно хорошо работающий «крючок» – инциденты вроде митингов врачей случаются, но крайне редко. Однако попытка расширить область применения этого механизма на всех должников и превратить финансовую состоятельность в залог лояльности немного рискованна – объем проблемы должников слишком велик, она может сама стать основой конструкции. Если начать применять карательные меры к неплательщикам-оппозиционерам, то рядовые неплательщики, по идее, должны рассчитывать на снисхождение; власти придется предлагать им льготы, которые могут продлить политическую стабильность, но приблизить финансовые потрясения – которые, в свою очередь, все равно приведут к нестабильности. Конфигурация конфликтов, которые нас, вероятно, ждут в случае, если осуществится прогноз Максима Орешкина, обещает быть непредсказуемой.
Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/res_publica