Речевой этикет для диссидентов
Неореакция«Политики больше нет, осталась только история»
Даже если эта зима больше ничему нас не научила, она хотя бы напомнила нам извечную мудрость: власть абсолютна. Власть всегда побеждает. Власть всегда права. И если вы думаете, что вы используете власть, то на самом деле власть использует вас.
Но власть никогда не живет вечно. А значит, задача диссидента — то есть, любого, кто, независимо от причины, не сходится во взглядах с властью — не сражаться с властью, или даже не свергать ее, но всего лишь пережить ее — и пережить ее, не просто живя, но процветая.
Это круто по двум причинам. Первая заключается в том, что процветание — это скорее всего именно то, чем вы в любом случае хотели бы заняться. Вторая состоит в том, что для процветания вам вообще не понадобится наступать никому на ноги. Когда слабые наступают на ноги сильным, сильные в ответ наступают на их лица. Раз уж так устроен мир — будет лучше, если вы не будете пытаться изменить его.
Быть диссидентом — значит оставить, независимо от желания, любые попытки использовать власть при текущем режиме — не пытаться быть релевантным, изменить мир, раздуть ветер перемен… В начале вам будет казаться, будто вы потеряли какую-то конечность. Потом вы поймете, что это была опухоль.
Но как нужно вести себя диссиденту, избавленному от этой ноши? Я предлагаю вежливый этикет диссидентской речи. Он заключается в следующем: никакого новояза; никакого плохояза; никакого толпояза. Объяснить эти правила будет несложно — но для начала их нужно продать. (Да, этот этикет распространяется на комментарии GM. [А вот на комментарии PLUM — нет — прим. пер.])
Великая стратегия циркуляции
История — это воля Господа, и мы не можем узнать, предсказать или контролировать ее. С другой стороны, довольно часто не составляет труда понять, что Ему нравится.
Когда Бог желает изменить какой-либо режим, Он обычно заменяет правящий класс. И его небесный мандат вечно падает в руки какому-то новому классу, который при старом режиме процветал, но не правил.
Если вы согласны с тем, что большинство наших социальных, экономических и политических проблем режимо-полные — то есть наиболее легкий способ их решения — это безоговорочная смена режима, — и что любая полная и успешная смена режима будет включать в себя тотальную циркуляцию элит, вы принимаете идею о том, что вместо политики сейчас существует только история.
История происходит не за недели, месяцы или даже годы — но за десятилетия и века. Конечно, всегда есть исключения, но редко когда у вас есть повод на них ставить. Единственная эффективная политическая стратегия — это историческая стратегия подготовки к следующей смене режима. Любая тактика, не подходящая этой стратегии, поверхностна или контрпродуктивна. Единственные тактики, подходящие этой стратегии — это любые тактики, которые помогают вам расти и процветать.
В частности, любая форма конфронтации признается вредной. Зачем вступать в конфликт с врагом, который не просто немного сильнее, но невообразимо сильнее, чем вы сами? Никто, кроме Господа, не может низвергнуть власть — власть может лишь низвергнуть саму себя. Но власть как будто бы регулярно это делает, так что наверное Господь все-таки существует.
У вас существуют фундаментальные расхождения во мнениях с режимом. Режим знает, что он вечен. Вы, как байесианец, считаете, что ни один режим не вечен. И знаете что? Режим может оказаться прав. Технологии часто мешают историческому байесианскому мышлению. В этом случае, вам все равно придется как-то процветать. Но мне кажется, что дела обстоят несколько иначе.
Из-за этого расхождения мнений, власть изначально настроена к вам недоброжелательно. Ей не нравится сам факт вашего существования. И вы беззащитны перед ней. Но — особенно ближе к концу жизни режима — у власти есть ограничения. Она не может всегда быть везде и делать все.
В этой несколько враждебной среде, мгновенной тактической целью диссидента должна быть максимизация произведения независимости и безопасности. Идеальная независимость, когда вы ведете себя так, будто власти не существует, будет непозволительно опасной; идеальная безопасность, то есть полное подчинение, будет непозволительно рабской. Но мы все еще можем представить себе компромисс, получающий высокие оценки в обеих графах.
Моделируем угрозу
Большинство диссидентов считают, что они — враги государства. Нет ничего более далекого от истины! Диссиденты — это добыча государства.
У власти нет (внутренних) врагов — не в нашу эпоху — хотя ей часто полезно притворяться, будто они у нее есть. Тщеславие явно подстрекает диссидента подыграть власти — что всегда является плохим решением. Никогда не укрепляйте дискурс! Никогда не становитесь актером кабуки.
Отличие от старого Восточного блока состоит попросту в том, что у нашего режима нет централизованного аппарата по контролю за мыслями. У его настоящих правоохранительных органов есть некая центральная структура, но их пушки нацелены только на конфронтационные угрозы.
Поэтому не существует людей, описание работы которых звучало бы в духе: “Давайте нейтрализуем этого парня.” Это был бы профессиональный враг. Вы бы могли встретить такое в централизованном тотальном государстве. Я никогда не видел доказательств существования чего-то в этом роде у нас сегодня, но, конечно же, кто знает. (У вас, конечно же, все еще могут быть личные враги.)
Если власть — это не враг, а хищник, как медведь, мы видим, что наши с ней взаимоотношения асимметричны. Теоретически, лось может убить медведя. Это всего лишь один из способов избавиться от медведя — и обычно не самый легкий. И лось никогда не съест медведя. Разумеется, вы куда более беззащитны, чем лось — но и медвежатины вам не хочется.
Если вы пытаетесь обезопасить себя от врага, вам нужно позаботиться о том, чтобы враг не смог навредить вам — в то время, как вы пытаетесь навредить ему в ответ. Если вы пытаетесь обезопасить себя от хищника, вам всего лишь нужно позаботиться о том, чтобы хищник решил не вредить вам. Медведь не хочет съесть именно вас. Он просто хочет есть.
Это так же легко, как убедить его выбрать себе другого лося. Все мы знаем басню про медведя и кроссовки — любой специалист по физической безопасности объяснит вам ее. Даже всего лишь чёткая приверженность отказу от конфронтаций позволит вам дать приличную фору вашим федпостящим друзьям.
Власть ровно настолько опасна, насколько вам кажется. Но она далеко не так умна и злобна, как вы. Она голодный зверь, а не злой гений. Нет никакой общей формулы для борьбы со злыми гениями — но голодные звери часто весьма постоянны.
Люди-хищники — это садисты. Им нравится смотреть, как вы страдаете. Они сублимируют эти злые эмоции в идеологию, которая убеждает их в том, что, заставляя вас страдать, они делают мир лучше. Это — лишь часть политической формулы, которая говорит им, что, поддерживая режим, они делают мир лучше.
Ибо, заставляя вас страдать, они поддерживают режим. И заставляя вас страдать, они получают почет, статус и власть. Кто этого всего не хочет? Разве вы не этого же хотите? Хотя ситуация и кажется ужасной, если мы рассмотрим ее в таком контексте, они в таком контексте рассмотреть ее не могут.
Эти печальные люди — всего лишь рабы: рабы Молоха. Вы не можете им сопротивляться. И в конце концов вам придется понять — они хотят того же, чего и вы. Они хотят сделать мир лучше. Единственная проблема состоит в том, что они очень плохо понимают природу данной задачи — и их понимание ее включает в себя необходимость причинять вам боль. Поэтому: не ненавидьте их, не бойтесь их, просто как следует старайтесь не попадаться им на глаза.
В конечном счете они не контролируют себя; наркотик говорит их устами; если бы власть была у вас, половина из них бы начала доносить на своих старых друзей, просто чтобы впечатлить вас. Что тоже не является правильным решением. Правильным решением была бы ситуация, в которой они больше никогда не вкусили бы ни капли власти. Между прочим, такова судьба большинства людей в большинстве частей этого мира на протяжении значительной части его истории.
Это, очевидно, произойдет нескоро — если вообще произойдет. Что не имеет значения. Если что и имеет значение, так это то, что вы — человек, и вам нужен τέλος, цель — или, на худой конец, стратегия. Почему бы не попробовать эту стратегию? Что не так с тем, чтобы просто процветать? Давайте посмотрим на подходящие этой стратегии тактики.
Революция — это настроение
Любая революция — это всегда настроение. И когда вы пребываете в этом настроении, старый режим — ничто. Он не имеет значения. Его просто нет смысла воспринимать всерьез. И когда его никто не воспринимает всерьез, он разваливается; как именно это происходит — не так важно.
Откуда берется это настроение? Оно берется из культуры — которая при новом режиме будет всей культурой, но при старом — лишь субкультурой. Первый шаг в основании нового режима — это основание субкультуры, которая станет его культурой.
В этой субкультуре к старому режиму не относятся серьезно. Но эта субкультура должна существовать и процветать при старом режиме. Это не такая большая проблема, как может показаться. Наш режим [речь, конечно, про США - прим. пер.] — это далеко не СССР 1957-го года. Подавление субкультур не входит в список его специальностей — особенно, когда речь заходит об элитных субкультурах.
И так как качество социальной сети может только падать, каждая субкультура, надеющаяся стать leitkultur, в циркуляции элит, действительно, должна быть элитной субкультурой. Это еще один аргумент против конфронтаций. Хотя конфронтация и восхищает всех, элиты восхищаются ей в наименьшей степени.
Мы также видим еще один тактический недостаток конфронтации. Если вы вступаете в конфликт с режимом, вы воспринимаете его всерьез. Вы не только объективно укрепляете его, предоставляя ему врага, пусть мелкого и ничтожного, которого можно бояться — вы субъективно укрепляете его, представляя его как антагониста в своем воображении. Обычно вы не можете победить, противостоя старому режиму: вы можете победить, только (знаю, звучит по-гейски) вознесясь над ним.
Вежливый речевой этикет
Один из способов — возможно, единственный способ — основать культуру — это строгий набор правил приличия. В ранних двадцатых мы все знакомы с кодексами поведения (code of conduct - прим. пер.). По всей видимости, подобные кодексы — единственное, что может помешать Javascript-жокеям с Гитхаба вылезти из интернета, раскрошить друг другу черепа и съесть мозги, прямо как самоанским воинам.
Вот практический кодекс поведения для диссидентов. Он короткий, что хорошо для любого правила. Вот этот кодекс: никакого новояза, никакого плохояза, никакого толпояза. Очевидно, что эти фальшивые слова нуждаются в некотором пояснении — только одно из них принадлежит Оруэллу.
Повторюсь, смысл речевого этикета в том, чтобы максимизировать пересечение безопасности и независимости. Я не буду иметь никаких претензий, если вы его украдете и будете использовать без указания авторства. Но если и есть одно слово, описывающее настроение, которое создает этот этикет, то это слово — вежливый.
Вежливость должна быть бинарным качеством — общественное пространство или вежливое, или нет — пожалуйста, не загрязняйте бренд. Противоположностью вежливости, конечно же, является бестактность.
Никакого новояза
Новояз — это политический жаргон режима. Впрочем, этого определения недостаточно для использования в речевом этикете.
Более точным способом определить новояз было бы взять случайную историческую границу — например, 100 лет назад — и решить, что термин принадлежит новоязу, если он описывает феномен, который существовал до 1921-го, хотя само слово или способ его применения были изобретены после 1921-го. Очевидно, тогда наш язык до 1921-го года (плюс обозначения для вещей, придуманных после 1921-го года) — старояз.
Старояз не мешает нам спорить о Javascript — но он запрещает жаргон революций как тридцатых, так и шестидесятых годов. Он не мешает нам говорить о социальных, политических или экономических феноменах, существовавших в дореволюционном мире — он просто заставляет нас описывать их дореволюционным языком. (Нужно отметить, что некоторым элементам нашего политического жаргона, например, социальной справедливости, на самом деле больше ста лет — но они все еще новояз.)
Зачем запрещать новояз? Ответ прост: новояз — это оружие. Его единственная цель — запугивание. Запрет на использование новояза в разговоре — то же самое, что и запрет на использование пистолетов в салуне.
Впрочем, вы можете использовать новояз неискренне. Мы все-таки не New York Times! Любое слово можно использовать иронично или описывать критично. Используйте “ироничные кавычки.”
Но когда этот жаргон власти, этот langue du bois, этот Язык третьей империи появляется в вежливом пространстве — представьте себе, что вы услышали Черный Язык Мордора в Ривенделле на какой-то эльфийской джакузи-вечеринке для геев—
Все останавливаются. У них тут же падает настрой. Что за хуйня! Простите. Нет. Это безопасное пространство. Ролевые игры — это одно — чувак — мы так не делаем. Мы не используем язык Мордора. Или ты думал, что это смешно? Послушай, чувак — здесь есть эльфы, у которых—
Никакого плохояза
Тут мы попросту используем последнюю версию речевого этикета — не формального этикета, конечно же, а того этикета, за несоблюдение которого карают — любого норми-сервиса. У плохояза должно быть достаточно обширное определение. Любое слово, за которое хотя бы в теории могут забанить норми-модераторы — плохояз. (Нет, у Оруэлла этого слова не было.)
Очевидно, что вы, будучи диссидентом, не верите в то, что это ограничение необходимо с моральной точки зрения. Вы не приписываете существование всего зла в мире, или даже хотя бы какого-нибудь из зол, упорству ереси. Лол. Помните, когда вы в это верили? По-настоящему верили? Вы прошли долгий путь.
У вас, однако, есть куда более практичная причина не практиковать плохояз: вы не хотите, чтобы за вами вылетел дрон. Кроме того, так как вы хороший человек, вы не хотите, чтобы за кем-то рядом с вами вылетел дрон. Справедливости ради — их современные дроны довольно точны — но…
Разумеется, принятие того, что вы живете в Риме — и когда вы живете в Риме, вы не говорите чего попало о Тите Ливии Августе, явно нарушает вашу интеллектуальную независимость. Но насколько серьезно это нарушение? Если вы не можете выразить идею в рамках неизбежных ограничений власти (“свобода слова” — это чудесная идея, но я сомневаюсь, что она хоть когда-нибудь воплощалась), то давайте начистоту — точно ли вы тот, кто должен выражать подобные идеи? Возможно, вам стоит поддерживать эту идею молча, и оставить выражение ее тем, у кого язык подвешен чуть лучше.
Конечно, поскольку вы, может, и не живете в Риме, но точно живете в 2021-м году, вы уже знаете, как играть по правилам. Но вы не следуете им грациозно. Вы и не должны — ведь это мерзкие, извращенные правила, хитроумно адаптированные для вашего унижения. Но когда цель следования тем же самым правилам — это не подчинение власти, а наоборот, защита от нее, унижение инвертируется и становится актом гордости. Это кетман игры по правилам — самый красивый кетман из всех.
Никакого толпояза
Толпояз (снова слово, которого у Оруэлла не было) — это организация или поощрение коллективных действий, что включает в себя действия, направленные на оказание влияния на коллектив. Существует ровно два исключения из этого правила: организация благотворительности для кого-то, кого вы действительно знаете, и помощь хорошим людям в продаже хорошего продукта (например, превосходных подписок на Gray Mirror).
Если не считать этих исключений, вы практикуете толпояз, когда вы убеждаете других людей сделать хоть что-то. Вы пытаетесь убедить других людей помочь вам изменить мир. Не делайте этого. Каждый раз, когда вы используете “демократическое мы” или пассивное “должно произойти”, вы практикуете толпояз.
Само собой разумеется, запрет толпояза означает запрет на любую политическую или религиозную агитацию или прозелитизм. Вы никогда не должны убеждать — только объяснять. Вы должны оборвать все эмоциональные и профессиональные связи с любым публичным институтом.
Толпояз — это часть нормального человеческого поведения. У нас уже есть слово, описывающее коллективные действия в интересах коллектива: демократия. На самом деле, “никакой демократии” было бы почти идеальной формулировкой; но попытка забрать себе этот ярлык кажется слишком спорной. “Никакой политики” уже ближе, но у нее схожие проблемы; но в большинстве норми-ситуаций она, скорее всего сойдет. Толпояз — обычное человеческое поведение.
Одна из очевидных целей запрета толпояза — это отвратить внимание власти путем отказа от любых притязаний на власть. Каждый режим боится демократии и ненавидит ее. Если ваш диалог никогда не используется для продвижения или организации какого-либо враждебного власти коллективного действия, у нее будет гораздо меньше интереса в него вмешиваться.
И конечно же, если ваш диалог продвигает интересы власти — вас уже ассимилировали. Так что ваш единственный путь к независимости — это не иметь ничего общего с властью. Если вы не хотите, чтобы власть выбрала вас своей целью, не идите на конфронтацию с ней. Если вы не хотите, чтобы власть вас использовала, не пытайтесь использовать ее.
Каждый диалог по своей природе влияет на реальность — чем он более широкий, тем сильнее влияние. Это влияние необходимо усыпить во всех смыслах этого слова. О нем нельзя даже говорить — это было бы бестактно.
Однако, есть и немного менее очевидная причина запретить толпояз. Так как это запрет на коллективные действия, это запрет на влияние — на изменение мира.
Запрет на влияние — если благодаря нормам общества он соблюдается — приведет к рынку идей, не искаженному влиянием власти. Идеи в вежливом пространстве не становятся популярными благодаря силе своего влияния на мир; они не пытаются быть актуальными; они пытаются быть верными. Но если по какой-то причине вас начинает волновать, что подумает “реальный мир”, вся симуляция декогерирует.
Поэтому такая субкультура, полностью отключенная от разума режима, может породить более точное восприятие реальности. Это восприятие вырастает из нового сорта дискурса, дискурса цивилизованного и вежливого — больше похожего на возвышенные публичные диалоги эпохи викторианской науки, чем на изнурительную бюрократическую войну современной академии.
Это интеллектуальное обновление, по своему масштабу сравнимое с Возрождением или Реформацией, порождает не только процветание во всех смыслах этого слова, но и более точное восприятие реальности — именно то, что Господь бы вложил в умы своего следующего режима.
Независимо от того, окажется ли Господь вовлечен в этот процесс, история не может вспомнить много режимов с воистину латунными яйцами, отказавшихся мирно передать дубину суверенитета новой власти, попросту более готовой ее использовать. Кир не разграбляет Вавилон; ему даже не нужно штурмовать Вавилон; он просто заходит в город, и теперь город принадлежит ему. Но разве вы уже Кир? Лол. Это означает, что вам еще процветать и процветать.
В частности, важно научиться различать продвижение коллективных действий, то есть политику, и разработку коллективных действий, то есть политологию. Разница примерно такая же, как между изучением вирусологии и распространением смертоносных вирусов. Конечно же, как и стерильная среда — идеальное место для изучения вирусов, среда, свободная от власти — идеальное место для изучения власти.
Применение вежливого речевого этикета
Почти любое общественное, интеллектуальное или профессиональное пространство может быть вежливым. Так как вежливость ограничивает вас даже сильнее, чем “политическая корректность” — если что-то политически некорректно, оно невежливо, но если что-то политкорректно, оно может быть вежливым — она может работать даже в условиях маленьких, контролируемых рабочих пространств. Но я не адвокат, и это не юридическая консультация. Как говорится, не превышайте скорость.
Этот простой речевой этикет должен быть (стучу по дереву) достаточен для наших комментариев. Или для лиги ловли форели на Facebook, или для проекта с открытым исходным кодом на Github, или для класса йоги для геев-инвалидов, или для лагеря на Burning Man.
Почти никому не хочется потреблять бестактный контент; он существует лишь потому, что слишком многие хотят его производить. Что же: именно для этого нужны манеры. И эти манеры, скорее всего, очевидны большинству людей — именно для этого нужны стандарты. И как обычно: если вам понравилась эта идея, крадите ее на здоровье!