Развратна до безумия
💣 👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Развратна до безумия
Послушай, Сын, интересное наполнением заявление одного из ныне живущих, которого Я упоминал выше, и которого любящий его мир знает как митрополита Илариона (Алфеева), который якобы монах, но крайне любопытный и поведением, и внутренним и внешним наполнением, пребывающий, по всей видимости, в постоянстве ощущения собственной талантливости, но, как Мне видится, совершенно позабывший о том, что: «Если ты можешь пройти мимо нужды человека, то Богу уже всё равно, сколько часов ты молишься, постишься и как красноречиво проповедуешь». Стоить заметить, что нуждающихся-то в том государстве, где он зарабатывает себе на «булку с маслом» — переизбыток.
Он, этот ряженый в дорогие одежды, нежащийся при патриархе Кирилле (Гундяеве) в тумане благополучия, — совершенно бесполезный для Эдема, ибо проигнорировавший сказанное Мной, в том числе и ему, через апостола Павла: «дарованы вам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью», при жизни имел многое лишнее материальное, накрепко связавшее его с тленным миром, — находясь в высокой должности, сказал однажды мягким, проникновенным голосом, приятным должно быть внимающей ему пастве: «… В православной церкви иконы пользуются особым почитанием. Почитание икон не просто благочестивая традиция это — догмат…
… Почитание икон не имеет ничего общего с идолопоклонством и не является нарушением заповеди закона Моисеева «не делай себе кумира». Эта заповедь была направлена против поклонения ложным богам, поскольку древним людям было свойственно обожествлять животных, предметы быта или природные силы, христиане же поклоняются единому истинному Богу…
… Согласно православному вероучению, на иконах может изображаться только то, что было явлено людям в видимом облике, когда невидимый Бог стал видимым и явился людям в лице Иисуса Христа, тогда и стало возможным изображать Его на иконах. По словам отцов церкви: «честь, воздаваемая образу, восходит к Первообразу».
… Верующие молятся перед иконами, совершают перед ними поклоны, целуют их. При этом знаки почтения воздаются не доске с красками, а тому, кто на ней изображён…
… Если вы будете регулярно молиться перед своими домашними иконами они сами многому вас научат, и, прежде всего, они приоткроют перед вами тайну того горнего мира, из которого на нас через них словно через окна смотрят Господь Иисус Христос, Богородица, ангелы и святые …»
Право, чудной он человек, с сугубо своим, суррогатным, и являющимся ошибочным мышлением!
С чего он, — решивший что его не касается откровение старца Силуана Афонского: «Духовная молитва не есть — ни художественное творчество, ни научная работа, ни философское искание и размышление, ни отвлечённое рассудочное богословие; духовная жизнь не есть удовлетворение наших эмоциональных стремлений чрез их реализацию, то есть осуществление в переживаниях или материализованных образах, например, искусства. Всё, здесь переименованное, … относится к той сфере воображения, которая должна быть преодолена, ибо иначе невозможно достигнуть ни совершенной молитвы, ни истинного богословия, ни истинно богоугодной жизни…» «О, братья, забудем землю и всё, что на ней, ибо она отвлекает нас от созерцания Святой Троицы, … пребудем в молитве без всякого воображения…» — которому, исходя из его увлечения разнообразным творчеством, церковное пространство стало тесно, видимо потому, что не оправдывает его юношеских ожиданий — с чего решил он, что Мне, Всемогущему, Вездесущему, нужно какое-то окно, дабы лицезреть дела и помыслы человеческие, и с чего взял он, что воинство Моё настолько немощно, что не может обойтись без помощи ветхих изделий, сделанных руками Мной же созданных человеков?
Почему Иларион не соизволит назвать вещи своими именами: уже много сотен лет как не почитание икон происходит, а именно поклонение им, в том числе и в Православии. Да и разве ж многочисленные художественные мастерские РПЦ только Христа на иконах изображают, неужто не рисуют они лики так называемых «младших богов», из числа живших прежде людей, чьи деяния показались земному духовенству достойными того, чтобы причислить делателей их к лику так называемых «святых», которые, к тому же, тут же назначались жаждущими чудес людьми ходатаями, заступниками смертных передо Мной.
Хотя что тут удивляться, и для чего приводить честное наполнением изречение Силуана Афонского тому же Илариону, когда этот несмышлёный человечишко, сующий свой нос туда, куда не нужно совать, на страницах журнала «Церковь и время», издаваемого подконтрольным ему ОВЦС, додумался однажды заявить: «На мой взгляд, богослужебные тексты обладают для православного христианина неоспоримым богословским и учительным авторитетом. По своей догматической безупречности они следуют сразу же за Священным Писанием. Будучи не просто творениями выдающихся богословов и поэтов, но частью молитвенного опыта людей, достигших святости и обожения, богослужебные тексты по своему богословскому авторитету стоят, как думаю, выше творений Отцов Церкви. Ибо не всё в творениях Отцов имеет равную ценность и не все получило общецерковное признание. … Если в понимании какого-то догмата усматривается расхождение между, с одной стороны, тем или иным богословским авторитетом, а с другой - богослужебными текстами, я склонен отдавать предпочтение последним. И если учебник догматического богословия содержит взгляды, отличные от содержащегося в богослужебных текстах, то исправлять надо не эти тексты, а тот учебник. Тем менее допустимым я считаю исправление богослужебных текстов в угоду современным нормам «политической корректности». По пути такого исправления давно уже пошли многие протестантские общины…» Вот до чего ополоумевшая особь, желающая подогнать веру под политкорректность, своим извращённым разумом дошла, вот до какой грани безумия дотопала, глядящая на происходящее не Моим, а своим взглядом!
Придёт время и обязательно задам Я этому, сознательно ослепившему душу свою смертному, заблудшему в дебрях ума своего беспросветного: где Моя паства, куда такие как ты, непути, дели её, почему растеряли, чем занимались, пеньки бездуховные, на что дни свои потратили, кроме как на разглагольствования, для Неба бесполезные?
Хоть раз ты, и подобные тебе, напялившие на себя одежды несуразные, седалища свои в обогреваемых сидениях дорогих машин студёными зимами нежившие, на белоснежных простынях, под тёплыми одеялами барахтавшиеся, задумались над тем, скольких вы принадлежащим лично вам богатством умирающих от голода, недостатка лекарств немощных спасли, скольких своими равнодушием и жадностью убили, оправдывая неправду свою своей же неправдой?
И резюмирую Я тогда Илариону: «Пошёл вон от Меня, волк, славе земной свою никчёмную душонку продавший, не желаю видеть тебя, и таких как ты оборотней в Царствие Своём!»
С чего бренное священство, без устали продолжающее порочить себя передо Мной тем, что несметным количеством строит храмы уже даже и не в Моё имя, а в честь созданных ими же божеств решило, что цивилизации крайне необходимо иметь посредников между Мной и Мной же созданными? Чем не устроило их, творящих неправду, простота раннего христианства, периода земного пребывания на планете Тебя, Сын, и Тебя, как единственное связующее звено?
Неужто соплеменники Илариона Алфеева опёрлись действиями своими на хитрость его же, взявшего на себя наглость вещать от имени всей церкви: «Почитание святых — странный церковный обычай. Зачем мне посредник для общения с Богом?
Конечно, с Богом можно общаться без всяких посредников. Церковь не только признает непосредственный опыт богообщения, но и рассматривает его как основу духовной жизни всякого христианина. В то же время она не считает, что почитание святых может каким-либо образом воспрепятствовать прямому молитвенному общению между человеком и Богом. Основная часть молитв, воссылаемых православным христианином в храме или дома адресована Богу, однако при этом христианин молится также Богородице и святым.
Когда я учился в Оксфорде (не отсюда ли ноги извергаемой им ерунды растут?), у меня был научный руководитель — православный епископ, профессор богословия. Иногда я приходил к нему на занятия домой. Дверь всегда открывала его мама. Было бы странно, если бы я с ней не здоровался и не общался только на том основании, что основным объектом моего внимания должен быть сам научный руководитель.
Божия Матерь стояла у креста Своего Сына. И наше почитание Христа как Спасителя естественным образом распространяется на его Мать, Которая посвятила жизнь Сыну. Также, почитая Христа, невозможно игнорировать Его апостолов, а вслед за ними и тех, кто в последующие века явил подвиг святости».
Интересно, знает ли Иларион о том, что же всё-таки сподвигает соотечественников его язвительно иронизировать: «Храмы открываются — деньги отмываются» «Библия читается — купюры прибавляются» «Кадилом махнул — денег подтянул» «Колокол бьёт — прибыль идёт» «Свечи зажигаются — карманы набиваются» «Бабки молятся — вилла, яхта строятся» «Бабки каются — мечты сбываются», и так далее? Много подобного, правдой жалящего в народе припасено для мечтающей о земном господстве религиозной организации, продолжающей захватывать всё больше умов, сердец, душ, которая будто бы одержима лозунгом, обращённым к пастве: «Деньги — грех. Возьму все их на себя».
Да и как народу не зубоскалить, если учащий его жить по Евангелию первосвященник не скрывает того, что изнежен он роскошью, —безусловно, принадлежащей не лично ему, а возглавляемому им институту, как же без этого дополнения? К данной хитрой отговорке граждане давно привыкли, а и правду, что не прикрываться ей, коли никто оспорить не пытается, а если и вздумает кто, то будет, в лучшем случае, проигнорирован, в худшем — отлучён от церкви и предан анафеме.
До маразма довели надменные, спрятавшиеся за имя Моё иерархи то знание, что посчитали вверенным себе. Печатают горы макулатуры, названиями, да нарисованными крестами придают ей важность, после чего торгуют, без всякого стеснения, пополняя бездонный кошель своей корпорации. Забили молитвословы текстами так называемым «святым» на все случаи жизни и дурят людей! «Молитвослов на каждый день. 40 икон и святынь», «Благодать Божия на каждый день в тропарях. Спасителю, Божьей матери, святым, имеющим особую благодать», «Псалмы чтимые на всякую потребу души. Преподобный Паисий Святогорец», «Брань Духовная. Молитвы, чтомые для защиты от духов злобы», и многое иное, похожее на это, с конвейеров бесконечным потоком слетает… Нет у Меня никакого желания перечислять все эти книжонки, имеющие пометки, прямо указывающие на того, кто стоит за данной хитрой деятельностью: «Допущено к распространению Издательским советом РПЦ».
Почему земная религия пытается разбить Меня на множество, зачем русскому обществу тьма покровителей, в виде ангелов и почивших праведников, разве церковь не понимает — это и есть ересь, возврат к языческому мировоззрению. И не в корысти ли служителей Православия кроется причина этого безобразия, не в них ли, не знающих пресыщения, заключена она?
И ведь нет никакого дела до всего этого «просветителю» Дашевскому-Алфееву, он, по всей видимости, посчитал своё положение выше данных «мелочей», по верхам предпочитает он летать, «избранный», о смыслах, исходя из своего видения, нравится ему рассуждать.
Блез Паскаль говорил: «Есть только три разряда людей: одни обрели Бога и служат Ему; эти люди разумны и счастливы. Другие не нашли и не ищут Его; эти люди безумны и несчастны. Третьи не обрели, но ищут Его; эти люди разумны, но пока несчастны», так к какому же типу людей причислить Мне любящего овации, вещающего ласковым голосом неправду Илариона?
Неужели ему, уходящему словоблудием своим всё дальше от Меня, трудно понять правду, должную быть в основе человеческого бытия любого: если смертный будет твёрдо держаться десяти заповедей, окромя которых ему и не нужно ничего более, то для него множество противоречий перестанут быть противоречиями. Живущему Моим законом нет нужды рассуждать о правильности учебников догматического богословия и о верности богослужебных текстов, и нет ему никакого дела до того, что в протестантских общинах происходит, ибо у него есть Я.
Честному человеку незачем перегружать мозг лишним знанием, и если, однажды, кто-то, со стороны, начнёт убеждать его что тот или иной канон является непререкаемым правилом веры, то заглянет в текст Писания Мой человек, и если найдёт в Книге Жизни подтверждение озвученному ему другими людьми, согласится, а если не увидит он в предложенном ему каноне чистоты истины, то просто отбросит от себя ложное, при этом, будучи твёрдо уверенным в том, что не будет он, в будущем, осуждён за ошибки. Преданный Мне прекрасно осведомлён о том, что незачем ему делать необязательные оплошности, он боится совершить неправильное, ибо уверен: каждому грешнику обещано прощение, если покается, но никому не обещан завтрашний день.
Смертному не следует верить на слово другим смертным, какими бы мудрыми, авторитетными их мнения не казались, ни на что исходящее из уст людей чадо Моё не должно обращать внимания, как будто и не слышало оно обращённой к нему речи, до тех пор, пока не увидит оно сказанному подтверждения во Мне, только в этом случае человек останется пребывать в правде.
Не может столп веры держаться на человеческом разуме, все старания насадить в веру противоречащие Писанию труды окажутся напрасными, не выдержат они испытание временем, и невозможно будет оправдаться ими на Высшем Суде.
Истина не нуждается в напускном, придуманном, не имеющем возможности быть вечным, не нуждается она в добавлении в неё примесей, человекам её невозможно доработать, ибо это будет уже не истина. Истина ценна именно тем, что неизменна. Священное Писание — единственное мерило всего, ибо оно создано Моей волей, ради спасения слушающих Меня, ради пожелавших полностью и бесповоротно покориться Мне.
Вот, к примеру, спрошу Я в нужное время любящего свой высокий сан митрополита Илариона, — утверждавшего в программе «Не верю», что Я, якобы являющийся реальным живым существом, личностью, отвечаю ему в его молитвенном общении со Мной: «… иногда Он отвечает сразу, иногда не сразу, иногда Он отвечает как-бы на наш вопрос, а иногда Он не отвечает на наш вопрос, а как-то по Своему ставит перед нами Свой вопрос, на который мы должны ответить …» — скажи-ка Мне, начитанный Иларион, считающий себя не иначе как истинным христианином, — но не желающий жить по мудрости подвижника Исаака Сирина: «Кто любит блеск, тот не может приобрести смиренных мыслей, потому что сердце внутренно отпечатлевается по подобию внешних образов. Кто, любя пустословие, умел приобрести чистый ум? Кто, домогаясь уловить людскую славу, мог приобрести смиренные помыслы или кто, будучи невоздержан и распущен телесно, может сделаться чист умом и смирен сердцем? Когда ум увлекается чувствами, тогда и он ест с ними звериную пищу. А когда чувства увлечены умом, тогда они приобщаются с ним ангельской пищи» — как ты, вдоволь накупавшийся в славе человеческой, относишься к чудесам, в частности, к так называемому «чуду Схождения Благодатного Огня»?
Ответь на этот вопрос, уютно угнездившийся в дорогих одеждах человек, учитывая данное тобой однажды интервьюеру красиво завуалированное хитростью объяснение, в котором даже Мне не удалось уловить ни логику, ни правду твоей совести: «… Нигде в «Символе веры» не сказано, что мы должны верить в Благодатный огонь... Когда патриарх выходит из Кувуклии, иерусалимский патриарх, и раздаёт уже зажжённые свечи, то что происходит внутри Кувуклии никто не видит, потому что патриарх остаётся там один на один, и многие верят в то, что этот огонь сходит сверхъестественным образом, и я не вижу ничего невероятного в том что, это происходит именно так, потому что Бог совершал чудеса в древности, Бог может совершать чудеса и в наше время, и эти чудеса совершаются для укрепления веры людей. Но ещё раз скажу: совершенно необязательно веровать в схождение Благодатного Огня для того, чтобы быть православным христианином».
Проясни, духовный инвалид Иларион, проживший земную жизнь, если смотреть глазами твоего начальства, замечательным умницей, некогда пребывавший в полной уверенности того, что похоти твои не отняли у тебя Бога: с кем в Кувуклии патриарх остаётся один на один, уж не со Мной ли, которому по причине несравненного ни с чем величия нет никакой нужды народ фокусами в прелесть вгонять?
Скажи правду, недостойный Эдема, — сызмальства мечтавший умереть в бою за правду Небес, но по мере возмужания утонувший, потерявший себя в бездонном море ласковых взглядов старушек-прихожанок, не ведающих, в отличие от тебя, правду о том, что монаху, в данном случае тебе, следует дни свои проводить в непрестанной покаянной молитве, до самого предела жизни тела своего, — что случилось бы, в бытность твою митрополитом, с посланным Мной ангелом, скрывшимся под личиной ничем не примечательного человека, позволившим себе дерзость во время вот такого твоего, «мудрёного сутью» объяснения собравшейся пастве громогласно возопить о том, что Схождение Благодатного Огня никак не связано со Мной, аргументируя свою позицию…, да хотя бы воспоминаниями епископа Порфирия Успенского, из его труда "Книга бытия моего", из тома 3, со страниц с 299 по 301: "В тот год, когда знаменитый господин Сирии и Палестины Ибрагим, паша египетский, находился в Иерусалиме, оказалось, что огонь, получаемый с Гроба Господня в Великую субботу есть огонь неблагодатный, а зажигаемый, как зажигается огонь всякий. Этому паше вздумалось удостовериться, действительно ли внезапно и чудесно является огонь на крышке Гроба Христова или зажигается серною спичкою. Что же он сделал? Объявил наместникам патриарха, что ему угодно сидеть в самой кувуклии во время получения огня и зорко смотреть, как он является, и присовокупил, что в случае правды будут даны им 5000 пунгов (2 500 000 пиастров), а в случае лжи пусть они отдадут ему все деньги, собранные с обманываемых поклонников, и что он напечатает во всех газетах Европы о мерзком подлоге. Наместники — Петроаравийский Мисаил, и Назаретский митрополит Даниил, и Филадельфийский епископ Дионисий (нынешний Вифлеемский) — сошлись посоветоваться, что делать. В минуты совещаний Мисаил признался, что он в кувуклии зажигает огонь от лампады, сокрытой за движущейся мраморной иконою Воскресения Христова, что у самого Гроба Господня. После этого признания решено было смиренно просить Ибрагима, чтобы он не вмешивался в религиозные дела, и послан был к нему драгоман Святогробской обители, который и поставил ему на вид, что для его светлости нет никакой пользы открывать тайны христианского богослужения и что русский император Николай будет весьма недоволен обнаружением сих тайн. Ибрагим-паша, выслушав это, махнул рукою и замолчал. Но с этой поры святогробское духовенство уже не верит в чудесное явление огня. Рассказавши всё это, митрополит домолвил, что от одного Бога ожидается прекращение (нашей) благочестивой лжи. Как Он ведает и может, так и успокоит народы, верующие теперь в огненное чудо Великой субботы. А нам и начать нельзя сего переворота в умах, нас растерзают у самой часовни Святого Гроба".
Митрополит, как думаешь, вот такой человек, не пожелавший преступным молчанием своим связывать правду Мою ложью, но при этом противоречащий тебе, учительствующему, взывающий к слушающим тебя: «… если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема», не был бы бит, не был бы гоним из дома молитвы, не извергла бы его, крепко держащегося Нас, из лона церкви удобно расположившаяся там начальствующая верхушка, не предала бы она, себялюбивая, его светскому суду, за оскорбление чувств верующих, чтобы тот сгноил в застенках тюрьмы диссидента, смелого вольнодумца, непокорного идеологии РПЦ, верящего в Троицу?
Как считаешь ты, Алфеев, имеет ли, вообще, земное священноначалие моральное право не церемониться с теми, кто его не устраивает, чьими речами и делами оно вздумало оскорбиться? И есть ли в так
Русская шмара в чулках мнет накачанные титьки и отдается факеру в щель дома
Вечером в спальне девушка разделась перед домашней скрытой камерой
Шикарная мулатка с красивыми сиськами и пирсингом на пупке