Разрыв с Рёмом
Белый шум
Второй, не менее тяжёлой потерей был для Хитлера его разрыв с Рёмом. Со времени основания «Фронтбанна» Хитлер злился на своего друга. Рём упрямо цеплялся за своё творение и не соглашался превратить «Фронтбанн» в чисто партийную военную силу, как того желал Хитлер.
26 февраля вождь новой национал-социалистической партии взял большой чистый лист бумаги и «начертал» на нём схему аппарата партии со всеми его разветвлениями. Тут была и партия в тесном смысле, и издательство «Фёлькишер беобахтер», и фонд национал-социалистической прессы... были, наконец, и тактические директивы. В них говорилось, что не так важно немедленно собрать большое число членов, как с самого начала обеспечить внутреннюю сплочённость движения и его организованность. Кто не согласен подчиниться руководству, выбранному нормальным путём, тому не место в партии. При создании крупных партийных организаций в качестве постоянной предпосылки должно существовать правило: сначала вождь, затем уже организация, а не наоборот. Организация должна быть не самоцелью, а средством; лучшей является не та организация, которая обладает самым большим аппаратом, а та, в которой связь между вождём и рядовыми членами партии осуществляется с наименьшим количеством передаточных инстанций.
Важным пунктом в этих директивах было восстановление штурмовых отрядов. О них было сказано следующее:
«Новые штурмовые отряды создаются на тех же основаниях, которые имели силу до февраля 1923 г. Организация их строится в соответствии с законом о союзах. Вооружённые группы или союзы не принимаются в штурмовые отряды.
Кто в нарушение распоряжений руководства носит оружие или пытается хранить его на складах, подлежит немедленному исключению из штурмовых союзов и из партии.
Отряд, который в нарушение распоряжения руководства устраивает уличные шествия или принимает в них участие, подлежит немедленному роспуску. Руководители его подлежат исключению из штурмовых отрядов и из партии.
Цель новых штурмовых отрядов та же, что и прежде до февраля 1923 г.: физическая закалка нашей молодёжи, воспитание в духе дисциплины и преданности общему великому идеалу, обучение службе «орднеров» (распорядителей) и разведочной службе».
Последний пункт недостаточно искренен. Та цель, которую преследовали штурмовые отряды до 1923 г. и которой они должны были служить и теперь, вовсе не была такой безобидной, как это изображал Хитлер на своём эзоповом языке. Вспомним, что старые штурмовые отряды должны были служить «тараном», «воспитывать неукротимую волю к действию» и давать возможность движению в любой момент «перейти в наступление». Поэтому старые отряды назывались официально «штурмовыми отрядами», теперь же это название должно было отпасть.
Для организации новых штурмовых отрядов в старом духе и с прежними заданиями Хитлер нашёл человека, который гораздо больше понимал в этом толк, чем находившийся в эмиграции Геринг. Рём тоже соглашался взять на себя руководство штурмовыми отрядами, но только под условием, что они войдут в состав «Фронтбанна». На конференции главарей в Вольмирштедте, в замке графа Хелльдорфа, перешедшего из «Стального шлема» в «Фронтбанн», начальники последнего сошлись на том, чтобы следовать за Хитлером как вождём и представителем национал-социалистического движения и за Людендорфом как своим патроном. Это решение служить двум господам в результате лишь обозлило обоих. Ни Людендорф, ни Хитлер не показались в Вольмирштедте; Хитлер даже спрятался от посланцев Рёма, искавших его в Байрете.
Тем временем Штрассер со своей стороны сделал попытку снова свести Людендорфа и Хитлера.
Умер президент республики Эберт. Для первого тура выборов буржуазные правые партии сошлись, за неимением другого, более подходящего кандидата, на обер-бургомистре Дуисбурга Ярресе{96}, совершенно неизвестной народу личности. Грефе призывал голосовать за Ярреса; таким образом «фёлькише» оказались бы в одном лагере с буржуазной правой, с «партиями плана Дауэса». Грегор Штрассер выступил тогда с требованием, чтобы национал-социалисты противопоставили этому буржуазному сброду без действительного вождя личность, пользующуюся мировой славой, — Людендорфа. Хитлер согласился на это без особого восторга.
Людендорф согласился выставить свою кандидатуру и получил на выборах около двухсот тысяч голосов. Это было менее того, что ожидали. Но зато в «Фёлькишер беобахтер» появилось письмо Людендорфа в редакцию, в котором генерал писал, что он по-прежнему видит в национал-социализме путь к подъёму страны.
После поражения на выборах снова разгорелся спор между Хитлером и Рёмом. Произошли трения между Хитлером и начальниками «Фронтбанна», не желавшими безоговорочно подчиниться бывшему ефрейтору. Рём после этого стал ещё энергичнее настаивать на том, чтобы Хитлер принципиально не вмешивался в его руководство штурмовыми отрядами.
Рём был одним из лучших друзей Хитлера. В области политики это был друг безусловно надёжный. «Тебе надо только заказать мне: в такой-то день в шесть часов утра будь со своей ротой у Триумфальных ворот — и я буду там непременно», — так он сам описывает своё политическое отношение к Хитлеру. Но в своих взглядах на военные дела Рём значительно расходился с Хитлером и обычно проводил свою точку зрения, невзирая ни на что. Так он в своё время отнял у Хитлера руководство штурмовыми отрядами, сделав национал-социалистическую партию исключительно орудием райхсвера; надо думать, что он не отдавал себе ясного отчёта в том, насколько он этим самым совершал насилие над Хитлером. Ответственность за столь роковую для партии эволюцию её в 1923 г. в значительной мере падает на Рёма, который в своей записке сам характеризует свою тогдашнюю деятельность в следующих словах: «В продолжение четырёх лет я по службе, исполняя приказы и поручения своих начальников, действовал против закона и распоряжений власти».
Теперь у него уже не было начальников по службе; от командования райхсвера он уже не получал приказов нарушать закон. Но он считал, что должен и может продолжать в рамках «Фронтбанна» то, что он под различными названиями организовывал вплоть до 9 ноября 1923 г., в последний раз в «Боевом союзе». Он не заметил, что настали другие времена.
Но Хитлер заметил это. За спиной Рёма уже не стоял мощный райхсвер. Это был теперь просто человек без денежных источников и не имеющий влияния, только друг, — ничего больше. Хитлер воспользовался случаем, чтобы отделаться от слишком напористого друга. Последний внезапно с огорчением констатирует некрасивые черты характера Хитлера:
«Я знаю, что многие терпеть не могут людей, обращающихся к ним со словами предостережения и напоминания; я всегда занимаю противоположную позицию. С Хитлером меня связывала искренняя дружба. Я видел, как его обступали льстецы, как они ловили каждое желание его, не осмеливались перечить ему ни словом; именно поэтому я считал долгом как верный товарищ открыто говорить ему правду».
16 апреля Рём вручил Хитлеру записку, в которой требовал, чтобы была проведена чёткая грань между национал-социалистической партией, с одной стороны, и «Фронтбанном» и штурмовыми отрядами — с другой. «Фронтбанн» станет на политическую платформу Хитлера, но наотрез отказывается впутываться в повседневные конфликты, в споры о лицах и т. д. Партийная политика нетерпима в «Фронтбанне», а также в штурмовых отрядах. Рём хотел строго-настрого запретить последним всякое вмешательство в партийные дела, но вместе с тем запретить им также принимать указания от партийных вождей.
Хитлер не только не был согласен на эти предложения Рёма, он был глубоко уязвлён ими. Он обвинял Рёма, что тот поступает с ним не по-дружески. Ведь если сделать так, как требует Рём, то он, Хитлер, окажется в таком же недостойном положении, как в 1923 г., когда он был в политическом плену у райхсвера. Вместо этого Хитлер требовал полного подчинения «Фронтбанна» партии.
Это было слишком. Рём прервал разговор и на другой день возвратил Хитлеру свой мандат на руководство штурмовыми отрядами. Хитлеру он сообщил, что выходит из всех политических союзов; руководство «Фронтбанном» он передал графу Хелльдорфу. Организация распалась тогда на местные группы, которые впоследствии включены были в новые штурмовые отряды.
Для Рёма это было не только крушением его дела, но и моральной катастрофой. Возможно, что личные переживания в тот момент сделали его особенно чувствительным; этот коренастый, дюжий человек был сентиментальным другом. Личный разрыв с Хитлером должен был явиться для него одним из самых тяжёлых разочарований в его жизни. Он написал другу, что сердечно благодарен ему за пережитые вместе радостные и тяжёлые времена, будет всегда помнить их и просит не лишать его своего дружеского расположения.
Он не получил никакого ответа. Официальное заявление об уходе тоже оставлено было Хитлером без ответа. Рём напечатал своё последнее заявление в близко стоящей к нему прессе. «Фёлькишер беобахтер» перепечатал это заявление без комментариев. Хитлер продолжал молчать как публично, так и в личных отношениях. Ни слова благодарности. Ни одного дружеского слова по адресу человека, который в действительности был строителем национал-социалистической партии.
Вместе с Рёмом ушёл также Брюкнер{97}, бывший руководитель мюнхенского полка штурмовых отрядов, а ныне личный адъютант Хитлера.
После этого разрыва партия в течение ряда лет оставалась без штурмовых отрядов. Дела Рёма пошли плохо. «Мои пути приводили меня порой в такие ситуации, от которых морализирующий мещанин должен был бы содрогнуться и отшатнуться с краской стыда», — признавался он впоследствии.