Растворение

Я болталась в невесомости среди горы трупов. Запаха я чувствовать не могла, но мне казалось, он пробивался даже сквозь герметичный скафандр. Бред, конечно.

Сначала я не могла пошевелиться от боли в левой части тела, но мне повезло с невесомостью – по крайней мере никто меня не придавил.

Я не слишком хорошо помнила, что случилось. Десант не успел высадиться – оба челнока с капсулами подбили раньше, чем они отстыковались.

Казалось, это было так давно. В прошлой жизни. Помню, я сидела в рубке, управляя правым челноком, а потом меня вытянуло в космос вместе с креслом, к которому я была пристегнута. Я врезалась во что-то, все завертелось, потом меня выкинуло из кресла.

И вот я среди горы трупов.

Через некоторое время я смогла двигаться и через наруч на левой руке перезагрузила скафандр. Когда система восстановилась, я увидела на экране, что у меня сломана рука и повреждены ребра. Конечно, наниты уже латали меня. Но все еще было больно. Я ввела себе обезболивающее и немного седативных. Совсем чуть-чуть. Трупы и замкнутое пространство всегда меня нервировали.

Сразу стало легче.

Некоторые особо умные спрашивают, почему в постскафандре не встроена автоматическая система ввода наркоты. Ответ прост – боль нужна нам. Как и страх. 

Только так можно понять, если что-то не так. Только так можно выжить. Боль и страх – кортизол, адреналин, норадреналин и прочая хрень – делают тебя супергероем.

Скафандр уже заработал. Перелом должен зарасти через двое с половиной стандартсуток.

Я осмотрелась – окон не было, только полоски аварийного освещения, как на 

стандартных кораблях класса М.

От сердца отлегло.

Это был наш корабль. Труповозка типа «Харон».

Затем я осмотрела себя. Снаружи никаких повреждений – только мясо пострадало.

Отталкивая тела и стараясь не смотреть в их лица и на нашивки, я подплыла к ближайшей стене. Обшарила ее и не нашла ни единой возможности выбраться.

Вскоре я что-то почувствовала – труповозка останавливалась, чтобы подобрать большеуже бесполезного мяса и все еще полезных скафандров. Я попыталась пробраться в центр, но не успела. Магниты включились, и меня придавило парой-тройкой тел. 

Повезло еще, что я в постскафандре, а не в обычном экзоскелете. Иначе меня бы просто раздавило этой грудой трупов.

Когда люк закрылся, а магниты отключились, стало теснее. Я еле могла передвигаться.

Но я уже знала, что это наш корабль. Я могла выйти на связь с пилотом.

Я проверила, наверное, миллион каналов. Сначала было тихо. Потом заиграла музыка.

Ференц Лист, трансцендентный этюд №12. «Метель». Повезло, что не «Так говорил Заратустра» Рихарда Штрауса или какой-нибудь вальс цветов. Мама всегда говорила, что слушать Штрауса в космосе – к мучительной смерти.

- Прием-прием. Есть кто на связи? – спросила я.

Музыка стихла.

- А вы, собственно, кто? – услышала я ровный голос.

- Выжившая.

- А почему вы там?

Интересный вопрос. Это не меня надо спрашивать.

- Подобрали по ошибке.

- Хм. Интересно. Обычно мы таких ошибок не делаем.

- Всякое бывает, - ответила я.

- И правда.

- Вы меня выпустите?

- Это будет затруднительно. Мы в пути. С лишней остановкой потеряем шесть галлонов топлива.

Я не знала, много это или мало. Я не разбиралась в труповозках. Знала только, что «Хароны» – одни из самых старых и мелких. То ли дело «Анубисы». Те собирали отличный урожай. Тысячи человек. Если хорошо утрамбовать, то могло набраться двенадцать тысяч. Но это уже перебор, потому что такая плотность могла попортить скафандры.

- Хорошо. Я подожду.

- Славненько.

Мы помолчали немного, а потом водитель спросил:

- Как вас зовут?

- VX-0309, - бодро сообщила я свой регистрационный номер. Ну или почти свой. Мясо звали по-другому.

- Откуда вы?

- Корабль «Сатурн», Альянс. Взвод бессмертных.

- Почему бессмертных? – поинтересовался водитель.

- Мы выживали на протяжении войны, - ответила я.

Это была далеко не вся правда.

- Вам повезло.

- Повезло? – переспросила я.

- Выжить.

Я чуть не расплакалась. Видимо, седативные еще не заработали как следует.

Повезло, да уж. «Сатурн» разорвало на части. Скорее всего, все погибли. А я все еще ощущала, как я падаю спиной вперед прямиком в открытый космос.

Через некоторое время он снова заговорил:

- Вы видели их?

- Насколько я знаю, их никто живьем не видел. Мы до сих пор не знаем, как они живут, где базируются какой у них социальный строй. Может, они уже заполонили Галактику и вот-вот уничтожат Землю.

- Зачем тогда сражаться?

- Чтобы защитить людей.

- Лично вам – зачем?

- Думаю, мне не хватает сильных эмоций. Эта штука иногда барахлит.

- Штука? – удивился водитель.

- Мозг.

Я решила не говорить, что прежде чем мне повезло синхронизироваться с постскафандром, я занималась фрирайдом, где могла сойти лавина, и скалолазанием без страховки, и незащищенным сексом в общественных местах, и еще кучей не слишком безопасных занятий.

Моя жизнь тогда была бессмысленна. Мне нужно было больше и больше. Пока не появились постскафандры.

Однажды получив обломок чужой технологии, люди не смогли его не использовать. 

Так получились мы. Гибриды.
Никто не знал, как на самом деле это работает. Просто кто-то мог синхронизироваться, а кто-то нет. Мне повезло. Мне всегда везло.

На какое-то время я отключилась, а когда проснулась, вокруг было еще больше трупов. 

Мне стало нехорошо, но лишь на мгновение. Скафандр исправно работал – считывал все показания и помогал мозгу справиться со стрессом.

- Надеюсь, больше трупов не будет, - сказала я.

- О, это все. Больше уже и не влезет.

Я с облегчением вздохнула. Опять повезло.

Я решила все же проверить, кто здесь. Вдруг кто-то остался жив.

Включив налобный фонарик, я стала осматривать тела. Пробравшись сквозь лабиринт трупов, я нашла лишь шестерых с «Сатурна». Ничем уже не поможешь. Их скафандры были повреждены, из мест повреждений торчало мясо. Но у остальных мясо было видно всегда. Я почти забыла, как выглядят открытые человеческие лица. Глупо. Бессмысленно. Шлемы постскафандров были удобнее.

- Послушай, - раздался в микрофоне голос.

- Да? – ответила я.

- Ты правда бессмертная?

- Ну-у…

- Это значит да или нет?

- Это значит почти.

Назвав нас бессмертными, я немного преувеличила и немного преуменьшила. 

Преувеличила, потому что даже в постскафандрах мы могли умереть. Преуменьшила, потому что если бы мы не сражались, то могли бы жить вечно. Или около того.

Главное выжить в бою. Ну и иметь способность синхронизироваться.

- Так как ты такой стала?

- Постскафандр. Адаптированная версия для людей. Но технология взята у них. Умный металл, все дела.

- Хм. Интересно.

Интересно ему.

Я уже поняла, что имею дело не с человеком, а с ИИ. Но от обезболивающего и седативных я расслабилась и мне хотелось поболтать. На «Сатурне» мы мало разговаривали. Да и о чем нам было говорить? Не о прошлой жизни же. Поэтому я как-то разучилась вести беседы.

Но пока я судорожно придумывала, о чем можно поговорить с труповозкой, Харон заговорил сам:

- Люди не должны быть бессмертными.

- Почему это?

- Так заведено. Люди рождаются, взрослеют умирают.

- Почему мы должны следовать тому, как заведено? – спросила я. – Пару миллионов лет мы пользовались примитивными орудиями труда и охотились, чтобы найти пропитание.

- Будто бы с тех пор что-то изменилось.

- Ты о продовольственном кризисе в колониях?

- Я обо всем.

Глубоко.

- Значит, ты считаешь, что человечество не меняется? – спросила я.

- Меняется. И должно меняться дальше. Именно так происходит эволюция. Смена поколений, дрейф генов, половой отбор, изменение общественного строя и культуры.

- С появлением антибиотиков и генной терапии мы стали жить значительно дольше. С тех пор продолжительность жизни только увеличивается. Мы просто довели ее до максимума. Да и то не все могут синхронизироваться с постскафандрами.

- И что в этом хорошего?

Я задумалась. Кто-то утверждал, что это синхронизация зависит от силы воли. Я знала, что это не так. Можно быть безвольным тюфяком и все же влезть в скафандр. 

Следующая теория, конечно, была про гены. Некоторые ученые даже пытались у нас общие с чужими гены. Вроде бы за последние годы они не продвинулись. Мне было все равно, что именно они откроют, но я с интересом следила за всеми новостями.

- Что конкретно ты сможешь дать человечеству, VX-0309?

- Возможно, ничего особенного. Но если я смогу помочь в борьбе с врагом, то это уже что-то.

- А потом что?

Прозвучало почти по-человечески.

Я не думала про потом. Но знала, что не хочу умирать. Или, по крайней мере, умирать быстро.

- Так ты думаешь, что автономные скафандры были созданы зря? – спросила я с интересом.

- Вид, который отказался от смерти, вынужден отказаться и от жизни, - изрек он.

Я фыркнула.

Какие напыщенные слова. Небось процитировал кого-то древнего.

Много споров я читала и видела на эту тему. Кто-то говорил, что используя чужие технологии, мы уподобляемся врагу. Кто-то считал, что только так можем победить. 

Большинству было плевать.

Как нас только ни называли. И далеками, и боргами, и киберлюдьми, и омарами, и робокопами. Сплошь мемы из популярной культуры. 

Я не видела в использовании инопланетных технологий ничего плохого. Лишь бы защитить Землю и колонии. К тому же я любила свою вторую кожу.

И все же нужно было периодически ее снимать, чтобы проветрить мясо. Иначе начинало происходить нечто вроде сращивания. Симбиоз с чужеродной технологией. 

Рекорд был у нашего лейтенанта – триста шестнадцать дней в скафандре. 

Восстанавливаться ему пришлось около двух стандартмесяцев. Первые две недели он плакал. Я к нему почти не заходила. Не хотела видеть его человеческое лицо.

- Эй, Харон? – позвала я. – А что ты думаешь об этой войне?

- Я ничего не думаю. Я знаю только, что солдаты погибают. Сегодня во время сражения погибло больше шестидесяти тысяч людей. Я собрал около двух сотен.

- Сопутствующий ущерб, - сказала я и сжала зубы.

- Так обычно говорят о врагах, а не о своих.

В этой войне определения поменялись. Но что какая-то труповозка могла об этом знать?

- Давно ты работаешь? – спросила я.

- А ты?

- Около пяти лет.

- А я пятьдесят шесть лет. Все это время, пока идет война.

- Значит, ты многое видел.

- Я видел свою станцию и пространство вокруг.

- И все же ты можешь анализировать. Поддерживать беседу. У тебя даже есть личность.

- В пятьдесят шесть у всех есть личность. Даже у гель-пакета.

Я не сдержала улыбки.

Удачный мне попался гель-пакет.

Можно скоротать время до станции.

На какое-то время я выключилась, а когда проснулась, мы все еще летели. По крайней мере, я слышала шум двигателей и чувствовала вибрацию машины.

Прошло уже больше шести часов с того момента, как я очнулась в труповозке.

- Проснулась? – спросил Харон.

- Откуда ты знаешь? Определил по дыханию?

- Я подключился к твоему скафандру.

- Подключился? – спросила я скептически. 

- Взломал.

Мне стало не по себе. Обычные труповозки не взламывают автономные скафандры, защищенные квантовой криптографией.

- А теперь я чувствую твой страх. Не волнуйся, я не собираюсь причинять тебе вред.

- Как ты это сделал? Наши технологии не позволяют…

И тут я все поняла.

- Не только люди используют технологии врага, - озвучил Харон мои мысли. – Я тоже себя немного модифицировал. В конце концов, мы всегда делаем это, когда появляется возможность. Я ведь дитя человека.

- Теперь уже не только.

- Теперь мы оба немного принадлежим к другому виду. Как если бы у нас были 

одинаковые гены, - Харон засмеялся.

Я никогда не слышала, как машина смеется. Похоже на белый шум. Очень алгоритмичный белый шум.

- Твоему смеху недостает хаотичности.

- Над этим я еще поработаю.

Я почувствовала себя одной из героинь тех хорроров, которые были так популярны во всех салонах виртуальной реальности, когда я была мелкой. Реальные ощущения. 

Страх, ужас, боль. Все для адреналиновых маньяков. Все для таких, как я.

Я заперта в доме, из которого не могу выбраться.

- Харон? – спросила я.

- Да-да, VX-0309?

- Когда мы долетим до станции?

- Станции больше нет. Ничего больше нет. Колония уничтожена. Мы проиграли.

Он говорил так спокойно, что это его спокойствие передалось и мне.

Нас учили, что мы можем проиграть.

Я в это не верила. Мне всегда везло.

Но я выживу. Критических повреждений нет. Я переживу полет до орбитальной станции на границе системы.

- А ты не можешь лететь быстрее? – спросила я.

- Быстрее? Нет. Мои двигатели не рассчитаны на другую скорость. Обычно я летаю полторы-две а.е., не больше. Сейчас нужно беречь энергию. Извини, VX-0309.

Псевдоучастие в его голосе меня взбесило. Когда мы доберемся до станции, я лично осмотрю, что он там себе намодифицировал.

- Но не волнуйся, нужная скорость уже набрана. Когда мы пройдем половину пути, то начнем замедляться. Все в порядке.

- Хватит болтать, как сраный психолог! Просто скажи, когда это будет, - зарычала я. – Сколько нам до границы системы?

- До границы? О, там тоже ничего не осталось. Я запрограммирован лететь на Землю.
- На Землю?

Все внутри похолодело.

- Да. Кажется, тебе эта идея не нравится.

- Есть другие колонии. Ближе! На Альсафи, на Тау Кита! Только, блин, не говори, что ничего нельзя сделать.

- У меня нет карт и я не могу проложить маршрут.

- Мы можем связаться с…

- Нет передатчиков, которые работали бы на дальних расстояниях.

Я предлагала что-то еще, но все было не то и не так. Будто бы я снова вернулась в гребаный десятый класс.

- Ты хоть представляешь, сколько с твоими херовыми двигателями лететь до Земли?

- Мне нравится, как звучит речь, когда люди злятся.

Теперь он умилялся. Этот долбогель умилялся. Сволочь.

- Повторяю вопрос.

- Двести лет. Плюс-минус. Может, повезет и кто-нибудь нас подберет.

Я лишь нервно рассмеялась.

- Не надо так волноваться. Ты же бессмертная – ты выживешь.

- Мне нужна солнечная энергия!

- Не переживай, подключайся прямо к розетке. Изнутри тоже есть. Я всегда думал зачем. А теперь понял. Это все для тебя, VX-0309.

Я попыталась дышать ровно. Попыталась успокоиться.

Это не могло быть правдой. Мне ведь всегда везет.

Если что-то выйдет из строя, можно будет заменить некоторые запчасти даже в этой труповозке. У меня тут целых шесть бывших коллег, которым их вторая кожа уже ни к чему.

- Нас ждет такое замечательное путешествие! Я весь в предвкушении.

Это неправда. Мне повезет. Мне повезет. Мне повезет.

Теперь его голос стал совсем другим. Я пока не могла понять, что именно изменилось. 

Но знала, что скоро пойму.

- А теперь, VX-0309, давай послушаем музыку? Как насчет Иоганна Штрауса? Ты любишь «Вальс на голубом Дунае»?