Расширенные ответы расширенного сознания

Я так раззадорил Константина Морозова, что он написал несколько больших постов (раз, два, три, четыре). Не знаешь даже с чего начинать. Но начну с того, что вижу у Морозова несколько противоречий. Например, он апеллирует к тому, что собственность это "пучки прав" и указывает, что об этом рассказывал Гриша Баженов. Только Баженов рассказывает не о моральной теории, а о реальности - о том, как устроена современная экономика. Выходит, когда надо, мы апеллируем к должному, а когда надо - к сущему. Но это сущее никак не служит подтверждением морозовских взглядов - реальные институты сформировались в ответ на необходимость людей уживаться друг с другом, а вовсе не потому, что кто-то прочитал философов эгалитаристов. Я же ставлю другой вопрос: а почему мы считаем одни "пучки прав" неотъемлемыми и важными, а другие - готовы отдавать под нож "перераспределительной справедливости"?

Я, честно говоря, не большой любитель обращаться к Локку - я вспомнил его, дабы показать, что либертарианство в нормальном виде не содержит жесткого разделения на "телесное" и "внетелесное". Отмечу только, что мне удивительно как лихо Морозов решил вывести перераспределение из оговорки Локка. Оговорка - лишь ограничение, которое накладывается на либертарианские исторические представления о справедливости. Никаких "паттернов" из нее не следует. Здесь мы можем только обратиться к паттернам в силу того, что реституция оказывается практически невозможна (на деле это так). Но если бы она была возможна - следовало бы предпочитать именно ее.

Но в целом мне ближе то, как схожие вещи объяснял Хайек. Он писал, что разделение прав на "политические" (важные) и "экономические" (неважные) - это величайшая победа в этатистов в 20-ом веке. В "Конституции свободы" Хайек справедливо обращал внимание на то, что очень странно признавать важным право покричать на площади раз в полгода и признавать неважным то, чем люди занимаются по 8 часов в день пять дней в неделю. Вместо этого Хайек предлагал понятие "защищенной частной сферы", где все виды "прав" оказываются равноценными, а их нарушение допустимо лишь для обеспечения защиты людей от принуждения (Хайек, как и я, допускал минимальную социалку, но именно по этой причине, а не из каких-то соображений им. эгалитарных паттернов).

Возьмем Ролза - его первый принцип справедливости подразумевает неприкосновенность "основных свобод". Он иерархически выше "принципа различия". Какие свободы Ролз считает основными? Политические, гражданские и т.д. Свобода слова, свобода собраний и т.д. Но не экономические - эти можно резать "принципом различия". Возникает вопрос: а собственно почему? Почему в угоду эгалитаризму нельзя трогать свободу собраний, но можно свободу распоряжения своим трудом и имуществом? А вот просто так. Выбор произвольный - на что обращал внимание еще Томаси в своих попытках выстроить "либертарное ролзианство".

Как Морозов оправдывает такой произвольный выбор мне не очень понятно. Вижу только апелляции к интуиции. Например, в ответ на рассуждения о "перераспределении секса" он припоминает аргумент Бенатара. О том, что если мы считаем секс чем-то морально незначительным, то таким же незначительным должно быть и наказание за сексуальное насилие. Но этот аргумент в конечном итоге повисает на моральной интуиции, подсказывающей нам, что изнасилование чем-то отличается от иных форм посягательств на человека. Аргумент Бенатара мне нравится - в основном тем, что этот хороший троллинг всяких полиаморных котиков, которые пытаются представить секс чем-то кажуальным, но при этом часто требуют расширения наказаний за сексуальное насилие (а также расширения самого этого понятия). Но давайте спросим о моральных интуициях каких-нибудь охотников-собирателей, для которых поделиться женой с гостем - это добрая традиция, а отдать кому-то свои рыболовные снасти - страшное оскорбление. Подозреваю, что у них будут совсем другие моральные интуиции. Думается мне, апелляция к интуиции - это такое себе. Набор стереотипов и предрассудков, усвоенный современными людьми, не является хорошим доказательством.

И, наконец, раз уж Морозов зачем-то припомнил умершего недавно Деннета, то напомню, что в философии сознания есть теория "расширенного сознания" (Кларк и Чалмерс), с которой Морозов наверняка знаком. Там, грубо говоря, о том, что нет принципиальной разницы между тем, что человек с хорошей памятью обращается к своим нейронам, а человек с плохой - подсматривает в блокнот. Наше сознание использует кучу внешних объектов в качестве носителей. Говоря о том, что собственность является продолжением личности, я имею в виду нечто подобное. Наши цели, устремления и взгляды используют внешние объекты для выражения т.е. используют собственность. Ранее я приводил пару примеров в т.ч. Дурова, для которого его компания - выражение взглядов на мир. "Волшебства" в этом ничуть не больше, чем в использовании блокнота или компьютера. Проблема "волшебства" на мой взгляд появляется именно там, где вводят жесткое разграничение "телесного" и "внетелесного" (в этом я вижу ошибку ротбардианцев). Но мне-то как раз легко объяснить почему нельзя трогать собственность: потому же, почему нельзя отнимать блокнот у забывчивого старика. И очевидно, что если этот блокнот сжечь, а затем выплатить его стоимость - это никак не будет достойной компенсацией.