Распоясанная Московская война

Кризис конца XVI – начала XVII веков в России хорошо известен под коротким и выразительным названием «Смута» (англ. Time of Troubles, he-he). Но как быть с войной внутри Великого княжества Московского во второй четверти XV века? Была ли это война (корректнее говорить о серии военных столкновений с периодами затишья) между Москвой и Галичем Мерским, между столицей и провинцией или между альтернативными столицами? Пока я не прочитал новую книгу В. А. Волкова, буду думать, что нет. Всё же и предмет спора, и противостоящие стороны сходились на Москве – это была междоусобица московских князей за обладание московским великокняжеским столом. Поэтому название «московско-галичские войны» выглядит странным. Воевали между собой молодой великий князь Василий Васильевич Тёмный и его дядя (младший брат его отца) Юрий Дмитриевич, то есть внук и сын Дмитрия Донского. После смерти Юрия Дмитриевича в 1434 году в конфликт активно втянулись его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка. На той или другой стороне участвовало большинство тогдашних князей Северо-Восточной Руси, которые ещё сохраняли хотя бы формальную независимость (тверские, ростовские, ярославские, стародубские), а также новгородцы и вятчане, Рязань, Литва и Орда.

У Юрия Дмитриевича, как и у других членов московского княжеского дома, была своя доля доходов в главной столице (Москве) и своя собственная столица на коренных московских землях (в Звенигороде). К этим долям в Москве и Московской волости примыкали другие владения московских князей в обширных землях всего великого княжения. В случае Юрия Дмитриевича это были Галич-Мерский и далёкая Вятская земля, земли которых можно рассматривать как экономическую опору политических притязаний этого московского князя на верховную власть, но никак ни его «малой родиной» , которую он якобы защищал от нападок Москвы. Галич уже принадлежал Москве, и Юрий Дмитриевич поднял руку на своего племянника не потому, что хотел отделиться от Москвы и отстоять независимость Галича, а потому, что считал, что великокняжеский стол в Москве должен принадлежать ему по праву старшинства. Теми же мотивами руководствовались и его сыновья. Другое дело, что подвластные воевавшим князьям земли, и, прежде всего, местная земская элита не были слепыми орудиями в их руках и вполне могли оказывать или не оказывать им поддержку, исходя из своих местных или групповых интересов, но это оговорка актуальна практически для любой войны в то время.

Формально война 1425-1453 годов была очередной русской междоусобицей, но её небывалые масштаб, длительность, запутанность, жестокость и последствия делают её из ряда вон выходящей междоусобицей. Чаще всего её сравнивают с периодом войны Алой и Белой Роз в Англии между двумя линиями королевского рода Плантагенетов: Ланкастерами и Йорками (1455-1485 годы). Тот же XV век, те же 30 лет династических распрей, предательств и убийств, кровавых сражений и беспощадного разорения страны. И вот, самая известная английская междоусобица носит яркое, можно сказать, поэтичное название – Войны Роз (The Wars of the Roses). Сразу следует оговориться, что Войны Роз – это позднее, художественное название конфликта, результат его осмысления потомками, а не отражение того, как его воспринимали современники. Поэтому ничто не мешает подыскать и русскому аналогу «Войн Роз» подходящее название.

Алая роза Ланкастеров и Белая роза Йорков – яркие символы, отражающие главных антагонистов конфликта. Был ли такой символ у воевавших между собой во второй четверти XV века московских князей потомков Дмитрия Донского? Да – это «пояс злат, на чепех (цепях), с камением», также известный как Пояс Дмитрия Донского.

18 января 1366 года в подмосковном городе Коломне была свадьба молодого московского князя Дмитрия Ивановича (будущего Донского) и нижегородской княжны Евдокии Дмитриевны. Отец невесты, нижегородский князь Дмитрий Константинович, хотел сделать зятю подарок – богатый золотой пояс с драгоценными камнями. Но в последний момент на пояс позарился московский тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов. Подменив или выкрав подарок, тысяцкий передал потом его своему сыну Микуле, который был женат на старшей сестре Евдокии Дмитриевны – Марье, то есть приходился Дмитрию Донскому свояком. Микула Вельяминов выдал свою дочь за другого влиятельного московского боярина – Ивана Дмитриевича Всеволожского.

Московский княжеский дом был тогда представлен двумя ветвями (их могло быть больше, потому что эта династия отличалась редкой сплочённостью, однако многих её представителей унесла Чёрная смерть в XIV веке). Старшая ветвь, которой принадлежала Москва, большая часть подвластных Москве территорий, и великокняжеский титул, шла от Дмитрия Донского и Евдокии Дмитриевны. Младшая, которой принадлежали Серпухов другие города к юго-западу от Москвы, шла от Володимера Андреевича Храброго (двоюродного брата и верного сподвижника Дмитрия Донского) и литовки Елены Ольгердовны. Иван Всеволожский выдал свою дочку замуж за князя Андрея Володимеровича (из младшей, серпуховской линии), а уже свою внучку Настасью, родившуюся в этом браке, он же выдал за внука Дмитрия Донского Василия Косого (старшего сына Юрия Дмитриевича). Драгоценный пояс всё это время переходил от зятя к зятю, и в итоге оказался у Василия Косого, который, будто бы без злого умысла, надел его, когда поехал на свадьбу к своему двоюродному брату Василию Васильевичу Тёмному.

Свадьба молодого великого князя Василия Тёмного состоялась в Москве 8 февраля 1433 года. Его невестой была княжна Марья Ярославна – тоже из серпуховской линии, дочь князя Ярослава Володимеровича, двоюродная сестра вышеупомянутой Настасьи Андреевны (жены Василия Косого). Мать Василия Тёмного Софья Витовтовна (ещё одна литовка в московском великокняжеском доме), увидев среди гостей сыновей Юрия Дмитриевича Василия Косого и Дмитрия Шемяку, на одном из которых был надет украденный 67 лет назад пояс их общего деда, устроила громкий скандал, демонстративно сорвав его на глазах у всех. Василий Косой и Дмитрий Шемяка, шокированные таким оскорблением своей чести, демонстративно уехали со свадьбы к отцу к Галич Мерский, и, к слову, напали по дороге на Ярославль, захватив казну тогдашнего ярославского князя Александра Брюхатого, который держал сторону Софьи Витовтовны и её сына.

Такова только сухая событийная канва истории этого пояса без оценок и интерпретаций. Судя по всему, за ней стояло столкновение разных проектов женитьбы Василия Тёмного, за одним из которых стояла его мать, а за другим - боярин Иван Всеволожский. Считается, что сам вызывающий поступок Софьи Витовтовны (прилюдное срывание пояса с гостя) спровоцировал дальнейшее развитие конфликта между её сыном и Юрием Дмитриевичем (который ей самой приходился деверем, а «распоясанному» Василию Косому отцом), потому как Софья Витовтовна была заинтересована в том, чтобы противники её сына сделали первый шаг раньше, чем наберут достаточно сил для противостояния с ним.

Что так, и что не так во всей этой истории, что это был за пояс, в чём заключалось его важное значение, зачем его украл тысяцкий, почему он так долго переходил из семьи в семью внутри довольно замкнутого династического круга, почему про него вспомнили через столько лет после пропажи, был ли он вообще – это всё вопросы второстепенные, хотя и важные. Меня в данном случае интересует символическая сторона дела, которая тут безусловно главная. Перед нами действительно яркий символ эпохи, этакое «Alea iacta est» – формальный повод для кровавого разрешения давно назревшего конфликта между самыми разными заинтересованными лицами. Софья Витовтовна намучилась потом в бесконечных ссылках во время неудач своего сына, который ослепил сначала Ивана Всеволожского, потом Василия Косого, затем сам был ослеплён Дмитрием Шемякой, который, в свою очередь, был отравлен Василием Тёмным. А всё закрутилось вокруг старого дедушкина пояса.

Неслучайно этому сюжету посвящено несколько картин крупных русских мастеров живописи: Павла Петровича Чистякова, Василия Петровича Верещагина, Николая Дмитриевича Димитриева-Оренбургского, Карла Фёдоровича Гуна и Богдана Богдановича Венига. Все они были написаны в 1861 году по заказу Императорской Академии художеств, наибольшую известность получила картина Павла Чистякова.

Так что символ у нас в наличии имеется давно, осмыслен как таковой ещё живописцами Лицевого летописного свода середины XVI века, а живописные работы 1861 года обычно служат иллюстрациями при изложении самой войны 1425-1453 годов. Вопрос в том, какое название дать этой войне, чтобы оно было таким же ёмким, неповторимым и выразительным, как английская Война Алой и Белой Роз, и было связано со срыванием пояса с Василия Косого?

У меня на примете следующие варианты:

Война за Пояс Дмитрия Донского

Война за наследство Дмитрия Донского

Московская свадьба

Распоясавшаяся Москва

Больная Поясница Московской Руси

Какие предложите вы?