Ранний этап творчества А.А. Блока. Реферат. Литература.
👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Вы можете узнать стоимость помощи в написании студенческой работы.
Помощь в написании работы, которую точно примут!
Похожие работы на - Ранний этап творчества А.А. Блока
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Скачать Скачать документ
Информация о работе Информация о работе
Нужна качественная работа без плагиата?
Не нашел материал для своей работы?
Поможем написать качественную работу Без плагиата!
1. Условия формирования личности поэта
Александр Блок родился в 1880 году. Детство и отрочество его пришлось на «те годы дальние, глухие», когда
По происхождению, воспитанию и семейным связям Блок принадлежал к верхушке дворянской научно-художественной интеллигенции, гордившейся своими наследственными культурными традициями. Среди предков и родственников Блока насчитывается несколько известных ученых и профессиональных литераторов. Отец поэта (Блок его почти не знал) был профессором-юристом и философом; дед, А.Н. Бекетов (в семье которого воспитывался будущий поэт), - видным ученым-ботаником и общественным деятелем, ректором Петербургского университета; мать, бабушка и тетки - писательницами и переводчицами. Женился Блок на дочери великого русского ученого - Д.И. Менделеева.
С самых ранних детских лет Блок жил в кругу литературных интересов. При этом важно отметить, что в семье Бекетовых господствовали «старинные понятия о литературных ценностях и идеалах». Поэтому Блок был воспитан на глубоком уважении к традициям и заветам классической русской литературы и долго не знал «ни строки так называемой новой поэзии». Это обстоятельство со всей наглядностью сказалось в самых ранних стихах Блока, которые в основном дублируют темы, мотивы, образы и язык любимых его поэтов - Жуковского, Фета, Полонского. С детства усвоенные традиции никогда не теряли для Блока своей власти и притягательности, но это не помешало ему вовлечься в декадентско-символистские соблазны, как только он узнал их.
При всей высокой культурности и наследственном либерализме Бекетовых быт этой семьи был крайне замкнут и медлителен. Блока ревниво оберегали от малейших соприкосновений с внешним миром, с грубой жизнью. Он рос сосредоточенным, углубленным в себя, равнодушным ко всему, что лежало за пределами узкого семейного круга. Он лениво учился в гимназии, с наслаждением проводил время в подмосковной усадьбе, трудно сближался со сверстниками, тайком писал что-то свое, еще детское (показывал только матери, которая на всю жизнь осталась для него самым близким человеком). В нем даже замечалась не совсем обычная заторможенность интеллектуального роста, какая-то затянувшаяся детскость.
Так продолжалось до 1897 года, когда равновесие этой замедленной и довольно сонной жизни семейного баловня было вдруг резко и уже навсегда нарушено. Возникли первые «жизненные опыты», первая страстная и бурная влюбленность, первые приступы «отчаянья и иронии». Внешним образом Блок оставался респектабельным молодым человеком, державшимся очень строго и не без щегольства. Окончив гимназию, поступил («довольно бессознательно») на юридический факультет университета (потом перешел на историко-филологический), интересовался древней философией и филологией, писал стихи, увлекся театром и мечтал о поступлении на сцену.
Но все это было только внешностью, под которой клокотала лава. Блок жил необыкновенно интенсивной душевной жизнью. Только отчасти проступает она в юношеском дневнике Блока и в некоторых его интимных письмах (особенно в интереснейшей переписке с невестой). Примерно с 1899-1900 годов всем существом Блока овладели острые романические и мистические переживания. Любовь к невесте слипалась воедино с безотчетным ощущением каких-то чудесных, тревожных и неизъяснимых на обычном языке «знамений» и «предвестия», которыми, по убеждению Блока, «был насыщен воздух последних лет старого и первых лет нового века».
Летом 1901 года все это было «подкреплено» стихами Вл. Соловьева - религиозно-мистического философа и лирического поэта, пользовавшегося в свое время немалым влиянием в кругах идеалистически настроенной буржуазно-дворянской интеллигенции. Собственно философские и богословские идеи Вл. Соловьева очень мало задели Блока, но стихи произвели громадное, оглушительное впечатление и навсегда остались для него откровением. В этих стихах Блок нашел ответ на свои хаотические и смутные тревоги и прозрения:
Тогда же Блок познакомился с новейшей русской декадентско-символистской поэзией, и она (особенно стихи В. Брюсова) окрасилась для него «в тот же цвет» - цвет соловьевской мистики.
В основе философии и поэзии Вл. Соловьева лежала древняя платоновская идея «двоемирия»: земная жизнь - это всего лишь отображение, бледное и искаженное подобие «потустороннего», «незримого очами» и постигаемого только верой сверхчувственного мира «высшей» и «подлинной» реальности. Вместе с тем в мистике Соловьева очень значительную роль играли характерные вообще для религиозного сознания надежды на духовное возрождение человечества к новой, лучшей жизни. Соловьев провозгласил, что старый мир, изменивший божественной правде и погрязший в грехах, уже заканчивает круг своего существования и что приближается «предсказанная» в Апокалипсисе «эра Третьего завета», когда на земле воцарятся мир, справедливость и истинно христианская любовь. Центральный образ мистической философии и поэзии Соловьева - Мировая душа (некое одухотворенное начало Вселенной, «единая внутренняя природа мира») - призвана спасти земной мир и духовно обновить человечество.
Именно эта сторона соловьевской проповеди особенно увлекла Блока и окрасила его юношескую лирику. Он воспринял и оценил Вл. Соловьева прежде всего как «провозвестника будущего», одержимого «страшной тревогой, беспокойством», как «духовного носителя и провозвестника тех событий, которым надлежало развернуться в мире». Иными словами, Блок искал у Соловьева ответ на свои тревожные раздумья и как бы вкладывал в его проповедь свое собственное содержание.
Бесспорно, Блок уже тогда, на заре жизни, был охвачен смутным ощущением неблагополучия и катастрофизма старого мира, но еще не мог дать себе в этом никакого отчета. Ясное и трезвое понимание того решающего обстоятельства, что человечество находится на грани величайшего перелома, что действительно кончается определенный этап всемирно-исторического процесса, подменялось для него темной, бредовой идеей «конца мира».
Блок продолжает с презрением отворачиваться от жалкой «повседневности», тем более - от всякой «общественности». «И я стремлюсь душой тревожной от бури жизни отдохнуть» - вот настроение, которое пронизывает его стихи. Вращаясь в студенческой среде, которая кипела политическими страстями, он проявлял поистине удивительное равнодушие к тому, что происходило в русской жизни, в лучшем случае - занимал позицию стороннего наблюдателя. Редкие и скупые суждения его по самым волнующим вопросам современности поражают своей наивностью, крайне примитивным пониманием общественной и политической обстановки.
Блок, как видим, мог вырасти в поэта, ограниченного впечатлениями почти идиллического бытия, замкнувшись в вопросах искусства для искусства, в сложных дебрях модной философии, увенчанного похвалами поклонников «чистой» поэзии, отвернувшись от мрачной и тяжелой жизни русского общества тех далеких лет. Но этого не случилось. «Народ собирает по капле жизненные соки для того, чтобы произвести из среды своей всякого, даже некрупного писателя», - писал он позже. И еще признавался, что «трезвые и здоровые люди, которые меня тогда окружали, кажется, уберегли меня тогда от заразы мистического шарлатанства, которое через несколько лет после того стало модным в некоторых литературных кругах».
Его первые книги стихов, полные весеннего расцвета жизни, трепета молодости, радостных предчувствий, недоговоренностей, туманных описаний смятенных чувств, скользящей в разнообразии тревожных пейзажей и ощущений образности, игры с таинственностью чудесного, хмеля поэзии, таят в себе предчувствие трагического, что неизбежно возникает дальше, когда жизнь покажет ему свою суровую правду и мир, такой благоуханный и нежный, начнет перерастать в мрачный, страшный мир, где все грозит катастрофой, неизбежной, убивающей справедливой грозой возмездия.
Итак, самоизоляция от того, что служит главным источником всякого настоящего и жизнеспособного искусства, на известное время затормозила нормальный ход идейно-художественного развития Блока. И все же никак нельзя сказать, что действительность просто «не интересовала» поэта. Нет, напротив, он склонен был постоянно соотносить происходящее в его душевном мире с тем, что происходит в природе и в жизни. Только интерес к жизни был у него в ту пору совершенно особый: в реальном, эмпирическом он ищет некие «знаки» таинственного, потустороннего.
Оглядываясь на окружающее его общество, он видит все расширяющиеся круги смятения и тревоги. «Каждый день мы видим своими очами, слышим своими ушами многообразные примеры умственного и нравственного упадка… Более слабые пищат жалобно, как мухи, попавшие в паутину, более сильные клеймят презрением современников и указывают на лучшее будущее, более отчаянные каются публично, как бы становясь на колени среди площади, каются в том, что и они сами заражены противоречьями, которым нет исхода, что они не знают, чему сказать «да», а чему «нет», что это и вообще невозможно при современной неразберихе, что они потеряли критерии добра и зла».
И тогда являются стихи, где сказываются, как поэтические формулы, итоги бессонных ночей, тягостных раздумий, переплетенных с отчаяньем и надеждой:
А вот стихотворение, в котором явственно проглядывает родство раннего Блока с современной ему живописью:
Все настроение стихотворения - напряженно-экзальтированное, предвкушающее чудо - близко картинам Нестерова, которыми увлекаются Соловьевы, и родные Блока, и он сам. Поэт писал впоследствии о «предвесеннем, чистом и благоуханном воздухе нестеровских картин». Любопытно, что Андрею Белому Блок представлялся по стихам, до личного знакомства, с «болезненным, бледно-белым» лицом - под стать мальчику с нестеровского холста «Видение отроку Варфоломею».
«…Молитва, экстаз; - немного сумасшествия; - что-то прекрасное, безмолвное, немое, говорящее только местами; - какая-то всемирная (или предмирная?) Офелия, как бы овладевшая стихиями природы и согнувшая по-своему деревья, расположившая по-своему пейзажи, давшая им свои краски и выражение, меланхолию, слезы, беззвучные крики», - передает свое впечатление от религиозных нестеровских сюжетов современник. Вероятно, юный Блок охотно подписался бы под этой характеристикой. И в его собственных стихах царит та же Офелия, принимающая все более божественные, неземные черты.
«Реальный образ любимой девушки, - пишет один из внимательнейших исследователей творчества Блока, Крук И.Т., - сливается в его воображении с заимствованным у Вл. Соловьева представлением о некоем божественном начале, воплощенном в понятиях «Мировая Душа» или «Вечная Женственность» и призванном внести в материальный мир стихию духовного обновления человечества».
Но полностью воспроизвести в стихах чистый и благоуханный воздух нестеровских картин поэт уже не может. В воздухе, которым он дышит, ощущается тревога, предчувствие грозного и неминуемого.
«… - Я замечаю, - говорит один из героев предсмертной книги Вл. Соловьева «Три разговора» (1900), - что ни в какой сезон и ни в какой местности нет уж теперь больше тех ярких, а то и совсем прозрачных дней, какие бывали прежде во всех климатах. Ведь вот сегодня: ни одного облачка, от моря довольно далеко, а все как будто чем-то подернуто, тонким чем-то, неуловимым…
А я вот, - отвечает собеседница, - с прошлого года стала тоже замечать, и не только в воздухе, но и в душе: и здесь нет «полной ясности», как вы говорите. Все какая-то тревога и как будто предчувствие какое-то зловещее…».
И московские последователи философа и Блок с матерью искали вокруг таинственные «знаки», которые подтверждали бы и объясняли бы их смутное духовное томление. Андрей Белый внимательно наблюдал изменения в оттенках заката, вызванные пепельной пылью после землетрясения на острове Мартиника. А юный Сергей Соловьев писал летом 1901 года: «Одно время у нас все было покрыто дымом, белым и густым. Папа сказал даже, а что, если в этом дыме вдруг поползет громадный змей… в народе говорят, что пожары - это огненный змей, который кольцом облегает Москву».
Именно в это время, в августе 1901 года, в Дедове у Соловьевых гостит Блок, читает сочинения недавно умершего философа, размышляет вслух о том, что новая эра уже началась, старый мир рушится.
В июне 1901 года Блок пишет стихотворение:
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
«Тревожная, драматическая «история любви» перестала быть частным случаем, в нее проникло «общее», «мировое», «космическое», она стала одним из проявлений надвигающейся, вот-вот готовой разразиться катастрофы, вселенского, апокалипсического катаклизма».
При этом Блок сохраняет высокомерное и довольно близорукое отношение к «тревоге напрасной» современных политических событий.
В 1900 году он принес к старинному знакомому семьи Бекетовых В.П. Острогорскому, редактору журнала «Мир божий», стихи, внушенные картинами Виктора Васнецова, где изображались вещие птицы древних русских поверий - Гамаюн, Сирин и Алконост. «Пробежав стихи, - вспоминает Блок, - он сказал: «Как вам не стыдно, молодой человек, заниматься этим, когда в университете бог знает что творится!» - и выпроводил меня со свирепым добродушием». Этот случай сам поэт назвал «анекдотом», случившимся с ним «от полного незнания и неумения сообщаться с миром». Однако, перечитывая эти стихи, в них улавливаешь ту тревожную ноту предчувствия грядущих катастроф, которая составляет характернейшую черту всего творчества поэта. Вот его «Гамаюн, птица вещая»:
Другое дело, что Блок тогда совсем не различал или недооценивал конкретные, земные, воплощения тяготившей его тревоги. Многие «токи» времени доходили до него не прямо, а опосредствованно. «Я ведь от книги, от стихов, от музыки больше и страдаю и волнуюсь, чем от жизни», - признавалась как-то его мать. Сходные черты были и у ее сына, особенно в молодости.
Юный Блок противопоставляет «текущей» политической жизни иные, грядущие, апокалипсические явления и катастрофы:
Любопытно сопоставить с этим стихотворением письмо Блока к тетке, С.А. Кублицкой-Пиоттух, написанное в том же ноябре 1901 года: «У нас в университете происходят очень важные и многим интересные события… Определились партии - радикальная, оппозиционная; а я со многими другими принадлежу к партии «охранителей», деятельность которой, надеюсь, будет заключаться в охранении даже не существующих порядков, а просто учебных занятий…».
Далее в письме говорится также о «постоянном и часто (по-моему) возмутительном упорстве» радикально настроенных студентов.
Однако все эти «неверные дневные тени», «тревоги напрасные», будь то брожение в университете или в деревнях возле Шахматова, в известной мере опосредствованно влияли на строй души поэта. Видения апокалипсических событий порой причудливо смешаны в его стихах с картинами бунта («Всё ли спокойно в народе?», «Старуха гадала у входа…»).
Люди внимают гаданью, желая «знать - что теперь?», прислушиваются к «какому-то болтуну», не замечая тревожных признаков грядущей катастрофы:
«Чары», «страшный лик» - это от Апокалипсиса, но «красный червяк» пожара и развеянный кем-то незримым флаг как будто переносят нас на пятнадцать лет вперед, к финалу будущей поэмы Блока «Двенадцать», где фантасмагорически сочетаются «мировой пожар» революции и вновь явившийся на землю Христос.
Парадоксально, но можно сказать, что здесь «из-за людской суеты» окружавших Блока философствующих любомудров и мистиков «смотрится… очами великими» грозный призрак революции. Так в благовест вдруг врываются ноты тревоги.
И в своей собственной душе поэт не чувствует гармонии. «Приступы отчаянья и иронии», которые, по признанию Блока, начались у него уже в пятнадцать лет, подчас обесценивают в глазах поэта все, на что он надеется:
Порой он надеется найти спасенье от этой «двуликости» в любви. «…Раскроется круг, и будет мгновенье, - пишет он Л.Д. Менделеевой 25 декабря 1902 года, - когда Ты, просиявшая, сомкнешь его уже за мной, и мы останемся в нем вместе, и он уже не разомкнётся для того, чтобы выпустить меня, или впустить третьего, черного, бегущего по следам, старающегося сбить с дороги, кричащего всеми голосами двойника-подражателя».
Но и в любви часто таится для Блока нечто неведомое, грозное. Его, как признается он Сергею Соловьеву, «затягивает и пугает реально» Врубель с его напряженным, обостренным и противоречивым мироощущением. «Демон был поставлен на выставку, - рассказывает современник о знаменитой картине художника, - но Врубель все еще не мог оторваться от его переписывания. Несмотря на открытие выставки, он приходил ранним утром и переписывал картину. При частых моих посещениях я каждый раз видел в Демоне перемену… Были моменты, когда по лицу его катились слезы. Затем он снова ожесточался».
Тут не просто жажда совершенства. Тут метания от одной трактовки образа к другой, в чем-то родственные блоковским трагическим прозрениям о колеблющемся, склонном к невероятным, драматическим метаморфозам облике любви, мира, самого себя.
«Российской Венерой» назвал как-то поэт героиню «Стихов о Прекрасной Даме»:
Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,
Припомним знаменитую картину Сандро Боттичелли «Рождение Венеры» - возникшая из пены, она плывет в раковине к земле.
Итак, Прекрасная Дама, в духе теорий Вл. Соловьева, должна быть избавительницей от хаоса, носительницей гармонии, всепримиряющего синтеза. А в стихах юного Блока она на деле часто лишается этого нимба и воспринимается порой как символ самой жизни со всем ее богатством и со всеми драматическими противоречиями.
блок поэт стихотворный декадентский
3. Начало литературной деятельности
Блок начал свою литературную деятельность в 1903 г. в качестве участника декадентско-символистского движения, представлявшего в России на рубеже ХIХ и XX веков искусство буржуазного упадка. Идейно-эстетические принципы этого искусства сводились, в основном и главном, к пропаганде крайнего индивидуализма и полной незаинтересованности в служении «вопросам общественным», к погружению во всякого рода темные субъективно-идеалистические и мистические «учения», к противопоставлению «жалкой», «серой» действительности - и блаженных, иллюзорных «иных миров», во имя которых призван творить истинный художник - жрец и пророк, «маг» и «теург». Реальной исторической подоплекой декаданса была охватившая известный круг буржуазно-дворянской художественной интеллигенции боязнь грядущей революции, стремление укрыться от чреватой переменами действительности в якобы автономной области «чистого искусства» и фантазии.
Чем больше росла писательская слава Блока, тем очевиднее становился разлад его с буржуазной литературной средой. С каждым годом он все больше уходит в себя, решительно и бесповоротно порывает связи со многими прежде близкими ему людьми, стремится как можно больше изолироваться от пестрого и шумного «балагана» модернистов, эстетов и снобов, задававших тон в буржуазном искусстве его времени.
Блок начал с лирики, индивидуалистическая и субъективистская сущность которой носила обнаженно демонстративный характер. Он начал с погружения в «сны и туманы», с мистической веры в потусторонние «миры иные», с презрительного равнодушия к миру здешнему. Юношеская лирика Блока на крайне невнятном языке, полном таинственных намеков и иносказаний, говорила о глубоко интимных переживаниях «уединенной души», безучастной к тому, что окружает ее в действительности:
Юный Блок признавался с завидной откровенностью, что «страдает крайним индивидуализмом» и «не чувствует участия народа и общества» в том, что составляет предмет его духовных исканий.
Такому демонстративному отчуждению от мира в сильнейшей степени способствовали условия, в которых сформировалась личность поэта. Но наиболее существенно, что уже тогда, в ранней молодости, Блок задается вопросом о соотношении частного и общего, личного и «мирового», - вопросом, который навсегда остался для него самым важным и волнующим. Уже тогда им овладело романтическое чувство причастности человека «всемирной жизни», ощущение слитности и нераздельности своей индивидуальной души со всеобщей и единой «Мировой душой». Он утверждал, что слышит, как рядом с ним «отбивается такт мировой жизни». Но само соотношение личного и мирового в тогдашней его трактовке носило глубоко мистифицированный и тем самым искаженный характер.
Блок в ту пору еще начисто исключал из понятия общего и целого такую категорию, как народ, человеческое общество. Целое и общее для него - абстрактно понимаемый, не наполненный никаким социально-историческим содержанием «мир», «вселенная», даже шире того - «космос». «Я и мир», «Вселенная - моя отчизна» - таковы поэтические формулировки, в которые Блок пытался облечь владевшее им чувство единства человека с миром. Только для реальной человеческой жизни с ее повседневными горестями и радостями в этой широкой, всеобъемлющей картине не находилось места.
Утверждая свой иллюзорный идеал «всеединства», гармонического согласия поэта о миром, в котором нет живых людей, Блок был тем не менее полон утешительных надежд на чудесное преображение жизни в будущем. «Вселенский голос плачет о прошлом покое и о грядущем перевороте». В «Стихах о Прекрасной Даме» выражено в личном переживании ощущение вечного всемирного бытия, которое якобы способно открыть перед человеком путь из окружающего его мрака «глухой ночи» - к «вселенскому свету» грядущего «ослепительного дня»:
Так в сознании поэта, сильно затуманенном мистикой, происходила подмена трезвого понимания реальных закономерностей общественно-исторического развития - утопическими надеждами на некое вселенское чудо, воплощающееся в образе далеких и манящих «зорь». Такие звонкие, ликующие ноты громко звучат в «Стихах о Прекрасной Даме» и подчас совершенно заглушают горькие жалобы на «жалкую юдоль».
В этом сказалась глубоко затаенная, но несомненная жизненная сила Блока, которая но позволила ему остаться всего лишь перелагателем в стихи тощих мистических отвлеченностей. Да и то сказать - если бы не было в нем этой силы, разве мог бы он стать таким поэтом, какого мы знаем, - трагическим поэтом страсти и отчаянья, но вместе с тем и поэтом «свободной мечты», столь чутким к ходу истории и к противоречиям действительности. По глубокому определению самого Блока, «Стихи о Прекрасной Даме» - это «сны и туманы, с которыми борется душа, чтобы получить право на жизнь».
В 1903 году Блок развивает целую концепцию художественного творчества как выражения жизненной силы. Он соглашается, что «силы к жизни» у него, может быть, и не так много («это уж лежит в натуре»), но все же она есть и проявляется как раз в стихах. Художественное творчество может питаться и жить только этой силой. Оно не терпит безжизненных «умствований», сухих абстракций. «Поэт… как бы он ни глубоко погрузился в отвлеченность, остается в самой глубине поэтом, значит - любовником и безумцем. Когда дело дойдет до самого важного, он откроет сердце, а не ум, и возьмет в руки меч, а не перо, и будет рваться к окну, разбросав все свитки стихов и дум, положит жизнь на любовь, а не на идею. Корень творчества лежит в Той, которая вдохновляет, и она вдохновляет уже на все, даже на теорию, но, если она потребует и захочет, теории отпадут, а останется один этот живой и гибкий корень».
Здесь предугадана вся творческая судьба Блока. Вот где таилась та сила, которая в дальнейшем позволила поэту выйти из потемок метафизики к свету жизни. Живой и гибкий корень творчества пророс сквозь мистическую схоластику, сквозь всякого рода ложные теории, которые отпали ветхой чешуей, открыв миру подлинное - прекрасное и трагическое - лицо музы Блока.
Корень этот пробивается уже и в ранних стихах. При всей сгущенности их мистической окраски, в них бьется живая, человеческая страсть. Она - и в стихах, обращенных к любимой «розовой девушке» (образ ее «идеализирован» в соловьевском смысле, но в этом образе явно сквозят «земные черты»), и в топком чувстве родной природы, в зримых приметах русского пейзажа, и национальной характерности образов и мотивов, ведущих происхождение от русского сказочного и песенного фольклора. Все это позволило Блоку уже тогда создать превосходные стихи, которые обогатили русскую классическую лирику любви и природы, которые живут и всегда будут жить как истинная поэзия, вне каких бы то ни было мистических осмыслений и толкований.
Самый образ лирического героя в ранних стихах Блока двоится. Это не только «безрадостный и темный инок», покорный раб «Вечной Девы», но и просто «красивый и высокий» юноша, соучастник звенящей и буйствующей природы, который сам говорит о себе: «Я и молод, и свеж, и влюблен», который начинает прислушиваться к «битве жизни» и готов в «мятежный час» сбросить с души своей иго завораживающих мистических снов.
Все это присутствует еще в потенции - больше как предвестие и предчувствие, но нота тревоги звучит все громче год от года и вскоре становится господствующей. Меняется сама природа этой неясной душевной тревоги. Жизнь уединенной души, устремленной в «иное», оказывается, как-то и в чем-то пересекается не только с иллюзорной «всемирной жизнью», но и с реальной жизнью века. «Мое тамошнее треплется в странностях века», - признается Блок в 1902 году. В дальнейшем тема власти «века» над индивидуальной душой приобретает для поэта все большее значение. Он начинает искать в условиях времени, в неблагополучии эпохи разгадку человеческой трагедии, той проклятой раздвоенности, которая истерзала человека нового времени. Много лет спустя Блок имел основание сказать: «…что везде неблагополучно, что катастрофа близка, что ужас при дверях, - это я знал очень давно, знал еще перед первой революцией».
В 1903 году Блок уже накануне поворота. Он начинает проявлять определенный скепсис в отношении соловьевской схоластики, говорит, что «душа уж как-то не требует прежних громоздких и отвлеченных обобщений». Как «реакция» на «богословие» и «вздыхающую усталость», ему «кажется возможным такое возрождение стиха, что все старые жанры от народного до придворного, от фабричной песни до серенады - воскреснут».
Поворот осуществился в стихах, составивших цикл под знаменательным заглавием: «Распутья». Здесь звучат совсем иные, новые и неожиданные для певца «Вечной женственности», ноты - «жестокой арлекинады», чертовщинки, своеобразной демонологии, возникают темы «дисгармонии», утраты прежней веры, в изобилии появляются какие-то «косматые, кривые и рогатые чудища». Все это тоже шло главным образом от декадентства, но представляло собою самый разительный контраст с молитвенным тоном и розово-лазурным колоритом «Стихов о Прекрасной Даме».
И, наконец, в творчестве Блока возникает и вскоре выдвигается на первый план тема капиталистического города с его социальными и бытовыми контрастами. Пусть в своих ранних «городских» стихах Блок еще далек от точного изображения действительности, пусть город еще предстает в них по большей части как некая фантасмагория, как призрачный мир, населенный таинственными «черными человечками» и «красными карликами», но в обращении поэта к теме города была и другая, гораздо более существенная, сторона - гневное разоблачение и моральное осуждение социального неравенства. Сильное стихотворение «Фабрика», написанное в конце 1903 года, - важный момент идейно-творческой эволюции Блока. Здесь в образе кого-то «недвижного» и «черного» он впервые попытался художественно выразить свое еще смутное представление о бесчеловечной власти капиталистического Молоха. Вскоре он скажет многозначительные слова: «Я пробовал искать в душах людей, живущих на другом берегу, - и много находил… Сети мои наполняются уж другими рыбами».
К тому времени Блок превратился в профессионального литератора. Тогда же он устанавливает личные связи в декадентско-символистском литературном лагере - в Петербурге (с Д. Мережковским и 3. Гиппиус) и в Москве (с В. Брюсовым и особенно - с кружком молодых поэтов-соловьевцев во главе с Андреем Белым). В конце 1904 года вышел в свет первый сборник лирики Блока - уже упоминавшиеся выше «Стихи о Прекрасной Даме». Книга получила некоторый, впрочем очень незначительный, резонанс. У Блока появились пылкие поклонники среди литературной молодежи (тот же А. Белый и его друзья). Журнально-газетная критика отнеслась к книге как к типическому явлению «новомодной» декадентской поэзии. Между тем сам поэт уже уходил из круга тех интересов, настроений и тем, которые были отражены в его первой книге.
Итак, с самого раннего периода его творчества Блок был полон возвышенным представлением о роли поэта. «Только о великом стоит думать, только большие задания должен ставить себе писатель, ставить смело, не смущаясь своими личными малыми силами; писатель ведь звено бесконечной цепи, от звена к звену надо передавать свои надежды, пусть несвершившиеся, свои замыслы, пусть недовершенные».
Александр Блок жил и творил в первое двадцатилетие XX века - века социальных катастроф, классовых битв, великих революционных переворотов. В марте 1903 года состоялся литературный дебют Блока. Ранний Блок, бесспорно, - первый лирик своего времени. Поэт вошел в литературу как певец Прекрасной Дамы. Удивительное откровение юной души - высший взлет, озаренность, романтический порыв, томление, предчувствие, восторг, душевная чистота - это ранний Блок.
«Стихи и Прекрасной Даме» - явление, стоящее особняком в русской поэзии. Уже само название стоит вне традиции: культа Прекрасной Дамы наша поэзия не знала ранее. Культ творит сам поэт. Это - высокое, верное, рыцарское служение юноши-поэта своей мечте о нездешней любви, беззаветное восхищение той, кто кажется ему высшим воплощением земного совершенства, царицей мира, Вечной Женственностью. Каждая встреча с ней - событие, имеющее глубокий смысл, за ним - тайна
Похожие работы на - Ранний этап творчества А.А. Блока Реферат. Литература.
Эссе На Тему Кризис
Доклад по теме Логический позитивизм
Реферат По Трудам 8 Класс
Сочинение На Тему Недоросль Фонвизина Краткое Содержание
Католицизм как западная ветвь христианства. Догматические нововведения и специфика культовой деятельности римо-каталицизма.
Виды Бега В Легкой Атлетике Реферат
Реферат На Тему Кредитный Договор
Реферат по теме Типы государств
Дипломная Работа На Тему Расчет Автомобильного Карбюраторного Двигателя
Курсовая работа: Анализ осложнений при закачивании скважин их предупреждение и устранение на предприятие Тюменбургаз
Курсовая работа: Метод программирования и схем ветвей в процессах решения задач дискретной оптимизации
Толстый И Тонкий Аргументы К Сочинению
Евгений Валерьевич Тепляков Диссертация
Реферат: Квантование сообщений. Ошибки квантования. Энтропия источника сообщений. Скачать бесплатно и без регистрации
Курсовая Работа По Психологии Рекламы
Курсовая работа по теме Расчет системы стабилизации в управлении
Сочинение Мое Любимое Животное 5 Класс
Реферат по теме Источники питания
Покажите Эссе Причины Вымирания Видов
Курсовая работа: Особенности создания математических формул в Web. Скачать бесплатно и без регистрации
Курсовая работа: Ремесленные и фабрично-заводские училища в СССР в первой половине ХХ века
Реферат: Культура Египта
Реферат: Влияние совместного использования пиридитола и дыхания гиипоксически-гиперкопнической газовой смесью