#RW_article

#RW_article

Если присмотреться к работам правых диссидентов современности, то можно заметить одну особенность. Творчество этих авторов не содержат или практически не содержат работ в области этики. Это удивительно, учитывая, что, так или иначе говоря о политической философии, мы говорим в той или иной степени о моральной философии. Решая ту или иную политическую задачу, мы вынуждены решать этическую проблему. 

Так или иначе реакционные мысли крутятся вокруг этических проблем, даже если высказывающие эти мысли не предполагают оного. Большинство работ представляют собой метафизическую кашу или описание современности, как самого худшего из когда-либо бывших состояний мира или же описание вариации возможного мира, основанного на тех или иных этических позициях авторов. Сами эти взгляды никогда не подвергаются анализу, не проходят проверок. Само собой этические взгляды авторов для самих авторов зачастую не требует никаких проверок, обоснований или чего-то подобного, ведь они представляются естественными и незыблемыми. Несмотря на то, что в действительности они могут являются продуктом или побочных продуктом то или иной среды или эпохи, возникшие как локальная, синтетическая традиция в том или ином сообществе. То представляет собой тип традиции совершенно чуждой другой среде, непонятная и отвергаемая. Неявная махинация, которая уводит авторов от поиска причин и решений в сторону риторических приёмов и попыток через это утвердить свою «истинную традицию», навязать мировоззрение. 

Манифест покорителей природы, желающих преодолеть ограничения физического мира, отречься от биологического фатума, создать творца способного по собственной воли изменять и трансформировать пространства в угоду любой фантазии и манифест защитников «истинной традиции», «истинного мира», «истинной Европы», желающих вернутся в исходное, правильное состояние до катастрофических трансформацией принесённых первыми, не включают вопросы о доступе к реальному. Махинация не может в себя это включать, иначе флёр испаряется и сияет бездна, вопросы без ответов, рождающие лишь новые вопросы и ничего прикладного, полезного, утилитарного, «жизненного». Через манифестацию, через принятие её идеология становится мировоззрением, которая задаёт те или иные способы проверки действительности на соответствие идеологической базе, не ставя вопросы о доступе к реальному. Разрыв между действительным и воображаемым приводит к протесту, бунту, мятежу, бесконечной махинации сущим. Разрывы между приоткрывающимся реальным, действительным и воображаемым идеологически выверенного индивида ставят перед заботой о закрытие доступа к реальном, во благо покоя текущего порядка. 

Любая интерпретация реального «открытого» при тех или иных обстоятельствах (ситуация ставшая прецендентом), заложенная в той или иной традиции - предрассудок, гипотеза, получившая долгую жизнь в виде доказанного и вплетённой в сеть теорий «истина». «Истина» не проходит проверок, пока не сталкивается с катастрофическими противоречиями, которые служат катализатором, а зачастую и основанием для революционных преобразований. Революционеры не терпят ничего старого, «просвещенческий экстремизм» и желания преобразования важней проверок и поисков доступа к реальному. В тоже время реакция не терпит ничего нового, стараясь обосновать истину старого, порождая идеология уничтоженного мира, некрофилософию убитого порядка. Следующая за этим бесконечная идеологическая возня, бесконечная махинация на тему сущего во благо дискурса и попытка установить господство этого дискурса, завершается ничем иным, как столкновением с новой революционной «истиной», возникшей из глубин нового порядка, против которой бывшие «непримиримые враги» готовы объединится, как нечто страшного и злого уничтожающего старое и доброе. После многовековой возни этические вопросы скорее сводятся к обличению злого врага, который злой, потому что он враг и относительности моральных императивов. 

Рене Декарт перенёс вопрос обоснование философских систем из области онтологии в область эпистемологии. Благодаря чему его последователи занимались ничем иным, как попыткой рационального обоснования морали. После того, как попытка провалилась они объявили об относительности морали, явив своего рода фундаментальное обоснование для всех порожденных и еще не созданных идеологий, легитимизировав любые формы соотнесения воображаемого с действительным и реальным. Любая форма извращения порядков стала доступной и приемлемой в силу невозможности обоснования обратного, то есть того, что устанавливало бы запрет на данную практику. 

Активизм, как публичная практика махинации стал визитной карточкой современности. Кроме манифестации, призванной выразить «глубинное» несогласие с той или иной идеологией в угоду другой идеологии в публичном пространстве нет ничего. Ныне активизм есть форма совершенно одинаковая для всех идеологий, но наполненная различными терминами, которые придают активизму «смысл». Но, в сущности, имеющие одну основу - врагов, обладающих некими качествами, которые внушены ему злодеями через ложную идеологию. Враги противостоят активистам, оплоту освобождения и справедливости, выступающим за всё хорошее, будучи последнем лучом света в мире тьмы. Тут не имеет значения, что читается в сюжете - царство ослепительного языческого мрака, где белая бестия уничтожает врагов естественной истины или республика пятидесяти пяти гендеров свободная от оков мужского капиталистического угнетения. Сюжет всё равно один.