Путин и Си разоблачили великую иллюзию капитализма (часть 2)

Начало статьи

Сила союзов

Но этот поворотный момент все еще может привести к нескольким вариантам развития событий. Шансы на смену режима в Кремле остаются невелики, учитывая популярность Путина и его террористическую машину. Западная Европа и раньше слышала благочестивые слова об интеграции и иммиграции. И посмотрите на лидеров Запада! Джо Байден с трудом передает образ динамически меняющегося мира; после своего первоначального героизма Олаф Шольц приветствовал выступление Владимира Зеленского в парламенте Германии с инерцией пудинга; Эммануэль Макрон стремится победить на выборах, пытаясь выглядеть как Зеленский - в толстовке и с щетиной; в то время как Борис Джонсон осмелился сравнить украинское сопротивление с Brexit.  

Пока мы ждем действий этих гигантов, факты на местах меняются как в экономике, так и в политике. В частности, вторжение в Украину ускоряет изменения как в геополитике, так и в капиталистическом мышлении, которые глубоко враждебны глобализации.

Изменения в геополитике сводятся к одному слову: Китай, чей быстрый и, казалось бы, неумолимый подъем является центральным геополитическим фактом нашего времени.  

Непосредственный вопрос с Китаем крутится вокруг того, насколько далеко он будет поддерживать Путина в Украине. В кулуарах зимних Олимпийских игр в феврале Си Цзиньпин и Путин подписали заявление, где отвергли расширение НАТО в Европе и создание американских альянсов в Азии, и согласились с тем, что продвижение демократии было западным заговором. Китай по-прежнему заметно не участвует в западных санкциях. Но теперь, когда триумф Путина выглядит менее уверенным, поддержка его Китаем выглядит более условной. Неделю назад простой слух о том, что Россия обратилась за военной помощью — слух, который Пекин немедленно опроверг, — вызвал самое большое падение фондового рынка Китая с 2008 года. В тот же день китайский аналитик Ху Вэй опубликовал увлекательный меморандум, предупреждающий его страну о том, что вторжение в Украину оживляет Запад и что Китаю необходимо сбросить бремя, каковым является Россия.

Независимо от того, решит ли лидер Китая избавиться от Путина, вторжение, несомненно, ускорило среднесрочный императив Си по "разъединению" — изоляции его страны от зависимости от Запада. Си Цзиньпин потратил большую часть своего правления на создание синоцентрического экономического порядка с помощью инициативы "Один пояс - один путь". Китай присоединился к Всестороннему региональному экономическому партнерству, состоящему из 15 членов (RCEP), и подал заявку на присоединение к Всеобъемлющему прогрессивному соглашению о Транстихоокеанском партнерстве, состоящему из 11 членов (CPTPP), блоку свободной торговли, который США сначала придумали, а затем по глупости от него отказались. 

Для "волчьей стаи" молодых китайских националистов вокруг Си реакция на Украину является еще одним мощным аргументом в пользу самодостаточности. Огромные запасы долларовых активов Китая теперь выглядят как обязательство, учитывая готовность Америки конфисковать активы России, особенно если режим подумает о вторжении на Тайвань (его утверждение о том, что остров является культурной и юридической частью Китая, пугающе похоже на заявления России об Украине).  

Некоторые американцы в равной степени заинтересованы в разделении, и это чувство объединяло республиканцев и демократов до вторжения Путина в Украину. Байден, возможно, отказался от синофобской риторики Трампа — больше нет разговоров о "китайском вирусе", — но он сохранил большинство тарифов, экспортный контроль и инвестиционные правила, которые он унаследовал, и добавил несколько своих собственных. Для многих американцев Украина тоже была испытанием до Тайваня: они не хотят в конечном итоге полагаться на тайваньские компоненты, которые могут внезапно исчезнуть в облаке дыма.  

Итак, в отсутствие каких-либо решительных действий Запада геополитика окончательно движется против глобализации - к миру, в котором доминируют два или три крупных торговых блока: азиатский с Китаем в центре и, возможно, Россией в качестве поставщика энергоносителей; блок, возглавляемый Америкой; и, возможно, третий, сосредоточенный на Европейском Союзе, когда европейцы в целом симпатизируют США, но нервничают по поводу возможного возвращения первого изоляциониста Америки в Белый дом и раздражены американским подходом к регулированию цифровых технологий и средств массовой информации. Другие державы будут колебаться между этими двумя (или тремя) великими блоками, как это было во время холодной войны. Индия может сделать то, что она так хорошо сделала с Украиной, и сыграть на обеих сторонах. Пакистан будет склоняться к Китаю, но не будет полностью привержен, пока в игре участвует Индия. Саудовская Аравия будет использовать неопределенность в отношении поставок энергоносителей для проведения жестокой внутренней и исламистской политики за рубежом. И так далее.  

Костер определенностей 

Столь же важным, как и этот геополитический сдвиг, является изменение капиталистического мышления. Если нынешнему веку глобализации способствовали политики, то движущей силой ее стали бизнесмены. Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер не решали, что компоненты iPhone должны поступать из 40 стран. Facebook не был создан высокопоставленными политиками — даже Элом Гором. Uber не был подразделением Министерства транспорта. 

С точки зрения генерального директора, вторжение Путина в Украину сделало больше, чем развязало западные эмбарго и повысило инфляцию. Это разрушает большинство основных предположений, которые лежали в основе бизнес-мышления о мире в течение последних 40 лет.  

В великой интеллектуальной битве 1990-х годов между Фрэнсисом Фукуямой, написавшим "Конец истории и последний человек" (1992), и его преподавателем из Гарварда Сэмюэлем Хантингтоном, написавшим "Столкновение цивилизаций" (1996), руководители компаний в целом встали на сторону Фукуямы. Взгляд из зала заседаний был однозначен: демократия не всегда побеждает (Китай быстро научил капиталистов этому), но это обычно делает разумная экономика. Предприятия могли бы полагаться на мир, в котором страны специализировались бы на своих конкурентных преимуществах. Коммерция и свободная торговля сблизили бы людей, как утверждал Фукуяма, а не разделили бы их, как предупреждал Хантингтон, и предприятия, которые управляли бы собой по всему миру и создавали наиболее экономически эффективные цепочки поставок, процветали бы. 

С коммерческой точки зрения, эта ставка окупилась впечатляюще. За последние 50 лет транснациональные корпорации превратились из федераций национальных компаний в действительно интегрированные организации, которые могли бы в полной мере воспользоваться преимуществами глобальной экономики за счет масштаба (и, конечно же, лазеек в налогах и нормативных актах). Мировая торговля промышленными товарами удвоилась в 1990-х годах и снова удвоилась в 2000-х годах. Инфляционное давление сохранялось на низком уровне, несмотря на мягкую денежно-кредитную политику. Даже при шквале политических потрясений — тарифах Трампа, Brexit и так далее — прибыль оставалась высокой, поскольку стоимость ресурсов (таких как энергия и рабочая сила) оставалась низкой.

Бурно развивающаяся торговля

Теперь то, что можно было бы назвать Великой иллюзией капитализма, подвергается нападению в Киеве — точно так же, как версия Нормана Энджелла была расстреляна из пулеметов на Западном фронте. Все опасности, которые раньше появлялись в конце утреннего брифинга генерального директора, ползут наверх. Милитаризм и культурное соперничество продолжают превосходить экономическую логику. Вторжение Путина в Украину - всего лишь одно из длинного списка экономически пагубных решений, которые варьируются от династического бандитизма (Саудовская Аравия бомбит Йемен и убивает журналистов) до резкого изоляционизма (Brexit). И эти глупости усиливают друг друга: таким образом, французы реагируют на акт самоповреждения Великобритании при выходе из ЕС, отрезая свои компании от основного источника дешевого капитала на континенте в Лондонском сити.

Против такого стойкого иррационализма генеральные директора, которые раньше строили империи, основанные на производстве точно в срок, теперь рассматривают вариант "на всякий случай": расположение неэффективного производства ближе к дому на случай, если их зарубежные заводы будут отключены. Глава одной из самых влиятельных инвестиционных фирм в мире, владеющей акциями почти каждой крупной западной компании, в частном порядке рассказал о "цунами пересчетов" в выходные после того, как Путин вторгся в Украину. Генеральный директор одной из самых знаковых транснациональных корпораций Америки признает, что он пересматривает производство в Китае. Каждая западная компания сейчас задается вопросом, насколько она подвержена политическому риску. Капиталисты теперь все хантингтонцы.

И не только страх меняет капиталистическое мышление. Жадность также приобретает антиглобальный оттенок. Руководители компаний рационально задаются вопросом, как они могут извлечь выгоду из того, что Кейнс назвал "монополиями, ограничениями и исключениями". Теперь, когда правительства используют национальную безопасность в качестве оправдания для национальных чемпионов, бизнесмены могут выбирать из множества возможностей для поиска ренты и подавления конкуренции в таких отраслях, как энергетика, фармацевтика и полупроводники. Этот бывший сторонник Тэтчер Нарендра Моди теперь повторяет призывы Махатмы Ганди к самообеспечению и вводит тарифы для местной промышленности. Новый премьер-министр Японии Фумио Кисида создал должность министра экономической безопасности с мандатом вмешиваться в кибербезопасность, производство чипов и многое другое помимо этого. Макрон заявил, что "государству необходимо будет взять в свои руки несколько аспектов энергетического сектора". Байден использовал свою речь о состоянии Союза 1 марта, чтобы пообещать, что "Все, от палубы авианосца до стали на дорожных ограждениях, сделано в Америке от начала до конца. Все это". Обе стороны Конгресса зааплодировали.  

Таким образом, вторая эпоха глобализации быстро уходит в прошлое. Если что-то не будет сделано быстро и решительно, мир разделится на враждебные лагеря, независимо от того, что происходит в Украине. И этот разделенный мир не устроит Запад. Посмотрите на резолюцию, принятую Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций, осуждающую вторжение России в Украину. Самая громкая цифра заключается в том, что только 40 стран не проголосовали за это (35 воздержались, а пять проголосовали против), по сравнению со 141 страной, проголосовавшей "за". Но на эти 40 стран, включая Индию и Китай, приходится большинство населения земного шара.

Эти более глубокие изменения в капитализме и геополитике повышают ставки на этой неделе. У Джо Байдена и его европейских собеседников много проблем с эскалацией террора Путина и угрозами с ядерным оттенком, но им также необходимо как можно скорее решить более широкие экономические последствия войны. Ничего не предпринимайте, и дрейф в сторону протекционизма неизбежно ускорится. Китайцы, например, похоже, вполне уверены, что Западу не хватает коллективного характера, чтобы сохранить свою нынешнюю позицию, поскольку цены на энергоносители растут и наступает усталость от сострадания. Но у нас еще есть время, чтобы сформировать совсем другое будущее: будущее, в котором увеличится глобальное богатство и укрепится западный альянс.

Несмотря на свое не слишком блестящее президентство до сих пор, Байден приезжает в Европу с несколькими большими преимуществами. Во-первых, Запад стал более сплоченным и решительным, чем это было на протяжении десятилетий. Чувство единства, стоящее за либеральными ценностями, больше не ограничивается столичной элитой. Одной из главных проблем современного либерализма за последние несколько десятилетий было отсутствие захватывающего повествования и убедительного набора героев и злодеев. Глобалисты говорили бескровным языком о "сравнительных преимуществах" и "нетарифных барьерах", в то время как популисты говорили о насмешливых элитах и скрытых заговорах. Теперь Путин непреднамеренно все это изменил. Свобода - это кредо таких героев, как Зеленский; антилиберализм - это кредо монстров, которые сбрасывают бомбы на детей.

Второе - это многолетний опыт Байдена. Джорджа Буша, еще одного вице-президента с многолетним стажем, который наткнулся на большую работу, часто высмеивали за отсутствие у него “видения”. И все же его поведение в последние дни Советской империи в 1989 году было образцовым: он мягко поощрял Михаила Горбачева, сопротивлялся преждевременному триумфу и работал с союзниками, чтобы заложить основы нового глобального порядка. До сих пор отношение Байдена к вторжению на Украину было таким же тонким. Он провел грань между поддержкой сопротивления и вовлечением в войну (или предоставлением другим повода утверждать, что в этом замешаны США). И он оказал решительное давление на Китай, чтобы тот не вмешивался в конфликт. 

Байдену необходимо продвинуться дальше в ближайшие недели. Ему необходимо укрепить Западный альянс, чтобы он мог противостоять потенциальным грядущим штормам. Американский президент провел свой первый год в должности, говоря о воссоединении Америки с миром после изоляционизма Трампа и формировании альянса демократий, но до сих пор он не смог дать своим союзникам экономический цемент, чтобы связать эти союзы — особенно соглашения о свободной торговле. Его министр торговли Джина Раймондо была отправлена в Азию в прошлом году, чтобы поговорить о приглашении таких стран, как Сингапур и Малайзия, к таким неопределенным вещам, как "рамки", когда все азиатские союзники Америки действительно хотят заключить прочную торговую сделку — фактически, такую, как сделка CPTPP, от которой отказался Трамп. 

Байден должен признать, что расширение экономической взаимозависимости между его союзниками является геостратегическим императивом. Он должен предложить Европе всеобъемлющее соглашение о свободной торговле, чтобы связать Запад вместе; это может быть слегка измененная версия отвергнутого Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, основанного на сближении регулирования (в соответствии с которым продукт, безопасный для продажи в ЕС, безопасен для продажи в США, и наоборот). Он также должен присоединиться к CPTPP.

Нетрудно представить, что Европа или демократическая Азия подпишутся под такого рода пактами, учитывая шок от агрессии Путина и их страх перед Китаем. Проблема Байдена - дома. Почему демократические левые должны согласиться с этим? Потому что, должен сказать Байден, безопасность Украины, Китая и Америки важнее, чем голоса профсоюзов. Первая задача президента США - защитить свою страну. Байден достаточно взрослый, чтобы помнить, что Соединенные Штаты выиграли последнюю холодную войну мирным путем, потому что объединили за собой свободный мир. Это также способ выиграть следующую битву мирным путем. Объедините экономический потенциал свободного мира — ЕС, Северную Америку, крупнейшие экономики Латинской Америки и демократии Азии — и это может сделать больше, чем просто свергнуть автократии; это может привести их к свободе. 

Байден должен придерживаться двухэтапной стратегии: во-первых, углубить экономическую интеграцию между странами-единомышленниками; но оставить дверь открытой для автократий, если они станут более гибкими. Китай можно было бы склонить к свободе. Но ничто не улучшится, если Байден сначала не склеит свободный мир. Это означает более свободную торговлю — и чем скорее он скажет об этом своей партии, тем лучше. 

Байден может смягчить это послание у себя дома, добавив политическое измерение в свою торговую повестку дня. "Построить лучше, чем было" относится и к глобализации. Глобальный новый курс, безусловно, должен включать в себя акцент на том, чтобы заставить многонациональные компании платить налоги, а окружающая среда должна быть на первом плане. Но Байден также должен рассказать об истинной стоимости протекционизма с точки зрения более высоких цен, худших продуктов и меньшего количества инноваций. Распространение экономической свободы остается лучшим гарантом как глобального, так и американского процветания: глобального процветания, потому что, несмотря на все его трудности, последние 50 лет глобализации обогатили большую часть мира; и американского процветания, потому что процветание его страны зависит от безопасности.

Построение такого "нового мирового порядка" будет кропотливой работой. Но альтернативой является разделение мира на враждебные экономические и политические блоки, которое происходит прямо из 1930-х годов. Байден, Джонсон, Шольц и Макрон должны хорошенько подумать о том, как история будет судить их. Хотят ли они, чтобы их сравнивали с политиками после Первой мировой войны, которые бесстрастно наблюдали, как мир раздробился, а монстры захватили бразды правления? Или они предпочли бы, чтобы их сравнивали со своими сверстниками после Второй мировой войны, политиками, которые построили гораздо более стабильный и взаимосвязанный мир?

Никто не понял бы значение этого выбора лучше, чем Кейнс. Впервые он получил известность как критик Версальского мирного договора — и ничего не знающих государственных деятелей того времени. Но в конце Второй мировой войны он участвовал в чем-то гораздо более конструктивном.

В 1944 году, когда поражение Гитлера казалось неизбежным, президент Франклин Рузвельт пригласил союзные державы на конференцию по разработке послевоенного порядка — под эгидой Кейнса и, с американской стороны, экономиста Гарри Декстера Уайта.

У пожилого Кейнса были проблемы с сердцем и сильная неприязнь к американскому лету — "весь день потеешь, и грязь прилипает к лицу", — поэтому он был рад, что конференция проходила в Нью-Гэмпшире, а не в адской федеральной столице. Отель Mount Washington в Белых горах был выбран отчасти из—за климата, но также и потому, что в нем были все удобства цивилизованной жизни - собственная электростанция, почтовое отделение, поле для гольфа, церковь, салон красоты, парикмахерская, боулинг и кинотеатр.

Это было место проведения самой важной конференции со времен катастрофической Парижской мирной конференции в 1919 году. Кейнс, который больше не был протекционистом, сыграл ведущую роль в создании Международного валютного фонда, Всемирного банка и инфраструктуры послевоенного западного порядка стабильных обменных курсов. Он помог убедить США возглавить мир, а не замкнуться в себе. Он помог создать Америку плана Маршалла. Это Бреттон-Вудское урегулирование создало режим, который в конечном итоге победил в холодной войне и заложил основы для второй эпохи глобализации.

На заключительном банкете 22 июля великого человека встретили бурными овациями. Через два года он умер, но мир, для создания которого он так много сделал, продолжал жить. Этому миру не нужно умирать на улицах Киева. Но это будет сделано, если только лидеры, собравшиеся на этой неделе, не воспользуются моментом, чтобы создать что-то лучшее.

Переведено: Putin and Xi Exposed the Great Illusion of Capitalism