Путин. Война

••••

Обновление библиотеки

«Задача оппозиции сейчас — просвещение и правда.
А правда в том, что Путин — это война и кризис».
Б. Немцов, запись в Facebook от 31 января 2015 года

Предисловие

Идея этого доклада принадлежит Борису Немцову. Однажды он зашел в партийный штаб и громко сообщил: «Я придумал, что делать. Надо написать доклад «Путин. Война», издать его огромным тиражом и раздавать на улицах. Расскажем, как Путин развязал эту войну. Только так мы победим пропаганду». Немцов победоносно смотрел на окружающих, как он делал каждый раз, когда ему приходила в голову удачная идея. «Как тебе, Шорина? Нравится?» — приобнял он Ольгу.

С начала 2015 года Борис стал собирать материалы для доклада. Он много работал с открытыми источниками, находил людей, которые могли поделиться информацией. Немцов верил, что попытка остановить войну — это и есть настоящий патриотизм. Война с Украиной — подлое и циничное преступление, за которое наша страна расплачивается кровью своих граждан, экономическим кризисом и международной изоляцией.

Никому в России эта война не нужна, кроме Путина и его окружения. Борис не успел написать текст доклада. 27 февраля он был убит на Большом Москворецком мосту, прямо у стен Кремля. Завершить дело Немцова взялись его соратники, друзья и люди, которые считали эту работу важной. В основу доклада легли те материалы, которые подготовил Борис. Содержание, рукописные заметки, документы — все, что он оставил, было использовано при подготовке текста.

Наша задача — рассказать правду о вмешательстве Кремля в украинскую политику, которое привело к войне между нашими народами. Привело к войне, которую надо немедленно остановить.

Глава 1.

Зачем Путину эта война

С осени 2011 года рейтинг Владимира Путина начал заметно снижаться. Накануне президентских выборов 2012 года возникла вероятность, что добиться победы в первом туре ему не удастся. Такой сценарий создавал риск значительного ослабления позиций Путина и подрыва его легитимности. Руководить страной в привычном ему авторитарном стиле с позиций «национального лидера» стало бы гораздо сложнее.

Избирательная кампания потребовала максимальной мобилизации ресурсов власти, чтобы обеспечить Путину победу в первом туре. Однако ключевыми условиями его победы стали недопуск на выборы реальных соперников, готовых всерьез бороться за президентский пост, а также тотальный административный контроль над всеми значимыми СМИ. Не удалось на выборах 2012 года избежать и прямых махинаций: вбросов фальшивых бюллетеней, подтасовок, переписывания протоколов, «каруселей».

Вернувшись, по итогам выборов, в президентское кресло, Путин принял ряд популистских решений в надежде закрепить свой рейтинг. В частности, им были подписаны так называемые «майские указы» 2012 года, которые ряд экспертов сочли расточительными и экономически необоснованными.

Но даже такой популизм не изменил тенденцию: рейтинг главы государства после выборов устремился вниз. К тому же исполнение «майских указов» забуксовало, и спустя год Путин подверг правительство публичной критике за неэффективное расходование средств на их реализацию.

К лету 2013 года стало очевидно, что традиционные технологии, обеспечивавшие популярность Путина на протяжении последних лет, не способны поднять его рейтинг выше 40–45 %. Судя по всему, Кремль всерьез обеспокоился негативной тенденцией и начал работу над принципиально новыми способами укрепления электоральных позиций Путина.

Сценарий «возвращения Крыма в состав России», несомненно, был спланирован и тщательно подготовлен властями РФ заранее. Масштаб этой подготовки сегодня очевиден. Еще до вторжения в Крым российскими спецслужбами были завербованы генералы и офицеры украинской армии, руководители и сотрудники силовых ведомств, которые в ключевой момент отказались от присяги и перешли на сторону РФ. Активно поддержали действия России финансировавшиеся из Москвы местные политики-сепаратисты и СМИ.

Проявил лояльность и крымский бизнес, получавший выгодные кредиты от российских банков на нерыночных условиях. Кроме того, предпринимались долговременные усилия по ослаблению украинской экономики и ее политической системы в целом. Регулярно начинались «газовые» войны, вводились и отменялись продуктовые эмбарго.

Осуществлялся неприкрытый нажим на украинские власти для принуждения их к участию Украины во всевозможных «интеграционных» проектах Кремля, ограничивающих суверенитет бывших советских республик.

Революция в Киеве и бегство из страны президента Виктора Януковича в начале 2014 года на некоторое время ослабили украинское государство и создали идеальные условия для решительных действий со стороны Кремля по отделению Крыма. При поддержке российских войск и спецслужб (что спустя год публично признал и сам Путин) на территории полуострова был организован референдум, ставший формальным основанием для включения его в состав РФ.

Присоединение Крыма к России, активно поддержанное государственной пропагандой, позволило Путину резко укрепить собственную легитимность. Рейтинг его популярности достиг рекордной отметки.

Однако Крымом дело не ограничилось, и вскоре на территории районов Донецкой и Луганской областей Украины началась полноценная война. Вооруженным силам Украины противостояли сепаратисты, требующие выхода подконтрольных им территорий из состава страны и присоединения к РФ вслед за Крымом. Как следует из материалов представленного доклада, активную политическую, экономическую, кадровую, а также прямую военную поддержку сепаратистам оказывала российская власть. Причины, по которым Путин фактически развязал вооруженный конфликт на территории соседнего государства, позволяют предположить две возможные трактовки его действий.

Первая трактовка состоит в том, что крымский успех убедил президента РФ в готовности русскоязычных областей Украины стать частью российского государства. Фактически речь шла о «собирании русских земель», и такая задача привлекала Путина своим историческим масштабом, несмотря на возможные издержки. Для обоснования претензий России на эти земли были активизированы местные сепаратисты, которых поддержали прибывшие в Донбасс боевики и политтехнологи из Москвы и других российских городов. Впрочем, такие усилия обеспечили не более чем локальный результат: за исключением некоторых районов Донецкой и Луганской области, остальные русскоязычные районы страны после некоторых волнений подтвердили свое намерение остаться в составе Украины. Сложившаяся ситуация мотивировала Путина искать политический выход из кризиса, несмотря на очевидное военное превосходство, и во многом способствовала мирным переговорам с новой украинской властью.

Вторая трактовка состоит в том, что Путин изначально понимал: идея формирования в Донбассе государственного образования с перспективой его присоединения к РФ имеет гораздо больше сторонников среди граждан России, а не Украины.

В связи с этим военный конфликт был спровоцирован им с целью создания выгодной переговорной позиции в диалоге с западными странами.

Прекращение огня в Донбассе, которое способен гарантировать Кремль, может стать основанием для отмены экономических и политических санкций против России, которые стали неизбежными после присоединения Крыма. Кроме того, при реализации этого сценария с повестки снимается вопрос о законности включения полуострова в состав РФ, и западные страны признают Крым российской территорией если не формально, то фактически.

Так или иначе, российско-украинский конфликт далек от завершения. Получив явные политические дивиденды внутри своей страны, Путин в то же время сохраняет значительные риски.

Во-первых, российская власть вынуждена продолжать поддержку сепаратистов в Донбассе, несмотря на растущие политические и экономические издержки. Отказ от такой поддержки может быть воспринят как предательство нынешних сторонников Путина (включая тех, кто получил боевой опыт на востоке Украины) и способен спровоцировать волну резкого недовольства президентом внутри России.

Во-вторых, продолжение конфронтации с Западом, изоляция и санкции способны нанести значительный ущерб российской экономике. Это создает риски социальных протестов, которые могут вновь подорвать рейтинг главы РФ.

В-третьих, ослабление позиций Путина на мировой арене и эскалация российско-украинского конфликта создают для нынешнего президента России реальную угрозу уголовного преследования.

Изменение глобальной политической ситуации вполне может закончиться для Путина официальным обвинением в военных преступлениях и скамьей подсудимых в Международном уголовном суде.

Глава 2.

Ложь и пропаганда

Человек, который решит описать политическую карьеру Владимира Путина, столкнется с неразрешимой проблемой — у российского президента никогда не было политической карьеры.

Карьера Путина — телевизионная, и все ее этапы, начиная с «мочить в сортире» и «берегите Россию» — не более, чем последовательность телевизионных сюжетов.

Владимир Путин — это телезвезда. Его президентский календарь расписан от «Прямой линии» до «Прямой линии».

Гипертрофированная роль телевидения в коммуникации между властью и обществом сложилась в России еще в годы президентства Бориса Ельцина, но именно Владимиру Путину удалось построить телецентричное государство, в котором все общественные институты от церкви до армии оказались подменены соответствующей телевизионной картинкой. Показателен в этом смысле скандал весны 2015 года, когда журналисты РБК выяснили, что телевизионные сюжеты об очередных рабочих встречах Владимира Путина, демонстрируемые по федеральным телеканалам, оказались сняты задолго до дня их телепоказа, а где в это время находился реальный Путин, просто неизвестно. Можно предположить, что подобная практика началась задолго до 2015 года, просто до сих пор никто не обращал на нее внимания, и никто не знает, сколько еще таких заранее записанных роликов с Путиным хранится в видеотеке Кремля и ждет своего часа.

До начала 2014 года российская пропаганда многим казалась чудовищной. Доходило до того, что результатом некоторых телевизионных сюжетов об оппозиции становились реальные уголовные дела и аресты. Но после начала политического противостояния в Киеве в конце 2013 года стало ясно, что та российская пропаганда, с которой общество сталкивалось до сих пор, была относительно вегетарианской. Впрочем, сами пропагандисты не скрывали, что в «мирное время» они работают не на полную мощь. Например, в 2011 году глава государственного каналаRussia Today, работающего на западную аудиторию, Маргарита Симоньян откровенно объясняла смысл существования ее СМИ:

«Когда войны нету, оно вроде как и не нужно. Но блин, когда война есть, это прямо критично. Но нельзя создавать армию за неделю до того, как война началась».

«Война» для Кремля началась на киевском Майдане в конце осени 2013 года. В изложении официальных российских СМИ противостояние в украинской столице выглядело так, что за евроинтеграцию (а речь тогда шла только о ней) выступают наследники коллаборационистов Второй мировой войны и радикальные националисты, готовые чуть ли не к этническим чисткам. Упоинаемость украинской националистической организации «Правый сектор» в российских СМИ в какой-то момент значительно превысила аналогичный показатель партии Путина «Единая Россия» — при том, что «Правый сектор» на украинских выборах набрал менее 2 % голосов избирателей.

После бегства Виктора Януковича российские телеканалы стали называть новых руководителей Украины исключительно «киевской хунтой», а военную операцию против сепаратистов на востоке страны — «карательной».

Стоит отметить, что на протяжении многих лет российская пропаганда уделяла исключительное внимание Великой Отечественной Войне, и Владимир Путин сделал эту тему ключевой в собственной системе идеологических координат. Государственное агентство РИА «Новости» в 2005 году создало новую традицию к празднику 9 мая — массовое ношение георгиевских лент со слоганом «Я помню, я горжусь». Самый человечный советский праздник стал главным национальным праздником путинской России — дело на первый взгляд вполне хорошее. Но и оно оказалось сугубо утилитарным, когда речь зашла о конфликте с Украиной.

Риторика военных лет оказалась спроецирована на текущие политические новости. Украинская власть в риторике кремлевской пропаганды стала «бандеровской» и «нацистской», а Россия оказалась занята тем же, чем и в 1941–45 гг. — борьбой с фашистами. Георгиевская лента из символа памяти превратилась в атрибутику нынешнего противостояния — если ты носишь ленту, то ты сторонник отделения от Украины Крыма и Донбасса, враг «бандеровцев». Антифашистская риторика, используемая официальными СМИ, перевела политический кризис на язык войны на уничтожение.

Знаковым эпизодом такой войны стал сюжет Первого канала о «распятом мальчике» — в главной информационной программе главного канала страны показали женщину, которая якобы видела, как в Славянске, покинутом бойцами сепаратистской армии, украинские национальные гвардейцы на доске объявлений распяли шестилетнего мальчика. Никаких подтверждений эта информация не получила. Более того, выяснилось, что героиня сюжета даже никогда не бывала в Славянске. Первому каналу пришлось оправдываться за этот сюжет.

С тем же городом связана и кампания травли российского музыканта Андрея Макаревича, побывавшего в Славянске после прихода туда украинских войск и давшего в соседнем городке концерт для местных жителей и беженцев. В интерпретации кремлевских СМИ аудитория превратилась в «карателей», а концерт — в «грязную антироссийскую выходку». Сторонники власти заговорили о Макаревиче как о враге России и требовали лишить его государственных наград.

Война на Украине продемонстрировала и диверсификацию российской пропаганды в зависимости от аудитории и способа доставки информации.

Телевидение — это абсолютный мейнстрим, и картина, даваемая им, должна быть максимально общей и абстрактной, без лишних подробностей. Потребитель телевизионных новостей пассивен, и его стараются не перегружать лишними подробностями. Так, например, об известном среди пользователей интернета командире сепаратистов Славянска Игоре Гиркине (псевдоним — Стрелков) федеральные телеканалы давали минимум информации. Нет Гиркина, участвовавшего в присоединении Крыма, и в фильме «Крым. Путь на родину», где Владимир Путин впервые признался в использовании российской армии на территории украинского полуострова. Зато Гиркин стал героем для таблоидов и информационных радиостанций, то есть для медиаресурсов, аудитория которых стремится получать информацию из разных источников, а не только от официозных СМИ. Такая аудитория не поверит в голословные истории о «распятом мальчике» и требует более тонкого подхода. Поэтому корреспонденты LifeNewsСемен Пегов и «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин и Александр Коц сообщали своим зрителям и читателям то, что замалчивали российские телеканалы. Они вполне откровенно могли рассказать и о «военторге», поставляющем оружие сепаратистам, и о конфликтах в руководстве «народных республик», а сцена из репортажа LifeNews, когда командир сепаратистов по прозвищу Гиви заставляет украинских пленных есть свои шевроны, была бы слишком шокирующей для программы «Время».

Пожалуй, из передач федеральных каналов с таблоидами и онлайн-СМИ по откровенности могла бы конкурировать только программа «Вести недели» на канале «Россия-1». Созданная по образцу американских вечерних шоу, она сыграла ключевую роль в расширении границ допустимого в российском эфире. Ведущий Дмитрий Киселев, в начале украинского конфликта назначенный руководителем бывшего РИА «Новости», ведет свою личную войну с Украиной и публично заявляет о готовности нашей страны превратить США в «радиоактивный пепел». Коллега Киселева Владимир Соловьев, ведущий аналогичное шоу на том же канале, тоже пытается соответствовать уровню «Вестей недели», но традиционно отстает от Киселева, уже включенного в санкционные списки Запада.

Это объяснимо: у Соловьева есть дом в Италии, и попадать под санкции явно не входит в его планы, хотя пресловутая «атмосфера ненависти» расцветает и в его эфирах на «России-1» и на «Маяке».

Собственно, весь эфир российских государственных СМИ — он и есть одна сплошная атмосфера ненависти уже безо всяких кавычек. Когда это все закончится, России еще долго придется приходить в себя, избавляясь от этических и поведенческих стандартов пропаганды 2014–15 года.