Птичьи стаи, часть 2

<Предыдущая часть

Когда мы ссорились и кричали друг на друга там, в чаще леса, было сказано многое. Что мы кучка сраных нытиков. Что никогда особенно не любили Ингу. Но среди прочего Игорь рассказал, почему отложить наш поход на более удачное время невозможно. Объяснил, что другой возможности не будет.

Оказывается, родители Инги и Игоря прекратили оплачивать счета из больницы и собирались отключить её от аппарата. Врачи уверяли, что чем больше проходит времени, тем меньше остаётся надежды. Они сдались. Их семья была довольно обеспеченной, но больше не могла позволить себе такие огромные расходы. Полтора года, проведённые их дочерью в коме, истощили семейный бюджет.

Игорь, как я понимаю, наорал тогда и на родителей, хлопнул дверью. Последние два месяца оплатил сам, отдав все сбережения, но большего со своей зарплатой МЧСника сделать не мог. Теперь до отключения аппарата оставалось две недели. Это значит, никаких вторых шансов и запасных попыток: сейчас или никогда. А в мире, в котором придётся окончательно попрощаться с сестрой, он жить просто не хотел.

Думаю, это и была та самая последняя капля. Рассудок парня сорвался и заскользил куда-то вниз, во тьму, набирая скорость. В отчаянии, мраке и одиночестве. Возможно даже, по тому самому пути, что прошла некогда Инга — бывают же такие вещи наследственными? А не случись этой чёртовой книги, сошёл бы Игорь с ума? Думаю, да. Зацепился бы за другое, неважно даже, за что именно. Триггером могло стать что угодно. Здесь спусковым механизмом послужила надежда. Глупая, отчаянная, нелогичная. Иногда дерьмо случается даже с самыми хорошими людьми. В сущности, безо всяких на то причин. А как бы вы поступили, появись у вас самый крохотный шанс всё исправить?

✓✓✓

Расположенный на вершине холма Манок был... невообразим. Раструб главной воронки, чья тень накрывала всю округу, распахивался прямо в серые небеса, возносясь над самыми высокими из деревьев по меньшей мере на высоту пятиэтажного дома. И впрямь, на первый взгляд, напоминал антенну, или даже направленный соплами вверх ракетный двигатель. Но всё же то был именно рупор. Рупор валторны размером со стадион. Керамические шестиугольные плитки, из которых он состоял, местами обвалились и лежали в траве, но более серьёзных повреждений я не заметил. Бесчисленные медные трубки, от мизинца до нескольких метров в поперечнике, змеились по-над решетчатым фермам, поддерживавшим многотонную чашу, заканчивались шарообразными цистернами, покрытыми патиной резонаторами, пучками клапанов, расходящимися в стороны веерами панфлейт. Манок выглядел как горячечный сон умирающего музыканта, как привидевшийся Гигеру в кошмаре соборный орга́н.

Над конструкцией носились, непрерывно крича, плотные стаи чёрных птиц. Их грай был похож на скрежет перемешиваемого гравия. Должно быть, они поколениями селились среди пищеварительной системы труб, но теперь что-то их спугнуло. На металле я видел отблески пламени. Над каменистым полем разносился глубокий, тревожащий гул — скорее вибрация, чем звук. Устройство медленно оживало.

У основания машины, там, где перевёрнутый конус почти встречался с землёй, я разглядел мечущуюся на фоне огромного костра фигурку человека. Игорь.

— О-о нет, — хрипло проговорил я, когда осознание происходящего и того, что должно за этим последовать, добралось до меня сквозь первый шок. — О нет, нет, нет, ВОТ ДЕРЬМО!!

Я сбросил на камни рюкзак.

— Не ходите туда ни в коем случае, стойте на месте, слышите?! — крикнул я растерянным Насте и Андрею уже на бегу. Я должен был его остановить, во что бы то ни стало.

✓✓✓

Когда я, хватая ртом воздух, добрался до вершины и прошёл между опорами, Игорь взламывал то, что могло быть только приборным шкафом: вонзил найденный где-то ржавый прут между створками и налегал на него всем весом. Железная туша Манка нависла над нами, словно угрожая раздавить, отгородила от беснующихся ворон.

В нескольких шагах пылало пламя костра, сложенного на круглой решётке, накрывающей колодец. Колодец выглядел бездонным. Дров хватало: Игорь, обогнав нас, явно не терял времени. Искры дождём сыпались сквозь решётку, исчезая во тьме. Прямо над костром нависало подобие каминной вытяжки — жадная пасть, готовая поглотить восходящий воздушный поток. Разделить его, усилить, пропустить по сложным кишкам титанической машинерии и, наконец, превратить в звук... Серию звуков, некую управляющую последовательность, согласно странной науке чужого и малопонятного мира.

Диафрагма из металлических лепестков перекрывала её горловину — до поры. Но несколько воронок поменьше уже вовсю питались огнём: хлопали лючки клапанов на расходящихся батареях трубок, начали ходить поршни чего-то вроде двигателей Стирлинга: сперва нехотя и с ужасным скрежетом, постепенно разгоняясь, запасая энергию в тяжёлых маховиках. На таком расстоянии жар костра был почти невыносим. Я увидел, что кое-где тонкие трубки оборваны или полопались от старости, что запускаются далеко не все цилиндры... И всё же, каким-то чудом, оно работало.

— Какого чёрта ты здесь затеял, идиот?! — мне приходилось перекрикивать утробный гул и лязг горы металла над головой.

— Всё ты прекрасно понимаешь! Я спасаю сестру! — дверцы, не выдержав, с грохотом распахнулись, обнажив нутро шкафа, арматурина полетела в сторону. Блеснули ряды подписанных рукояток, связанных с тонкими, уходящими по системе блоков куда-то вверх, тросиками тяжей. Справа, в отдельной нише, располагался рубильник побольше.

— Не притворяйся, будто в курсе, что делаешь! Окей, ладно, ты победил, эта штука реальна, а параллельные вселенные существуют. Но не пытайся её завести. Это настоящее безумие! Ты не знаешь, как задать нужный вопрос, как её настроить, не знаешь, что произойдёт потом! Даже если у тебя получится, то, что ты призовёшь, уже не будет Ингой, её не вернуть!

— И всё же я попробую, — открыв книгу на нужной странице, Игорь сверялся с текстом и пометками на полях, его рука уже сновала внутри шкафа, поворачивая то один, то другой рычаг на нужное количество делений. Похожий в этот момент на одержимого, глухого ко всему и вооружённого гримуаром колдуна, творящего заклинание, он был готов перевернуть целый мир ради своей цели. В его глазах мелькал отражённый огонь. Меня же охватило отчаяние.

— Ну как ты не понимаешь! Есть вещи, которые делать ПРОСТО НЕЛЬЗЯ! Ты же читал книгу! Техника безопасности... Ты... Ты можешь сломать ВСЁ!! Малейшая ошибка недопустима! А здесь, да ты только посмотри на это место, оно попросту разваливается!

Словно в доказательство моих слов, что-то грохнуло наверху, раздался тонкий свист, посыпалась ржавчина. Игорь не слушал, он осматривал конфигурацию рычагов, пытаясь понять, ничего ли не упустил. Не зная, что ещё предпринять, я закричал и бросился на него.

✓✓✓

Я даже не успел заметить удар. Или их было несколько? Он повалил меня в пыль, отбросив на несколько шагов. Воздух исчез из лёгких и не желал возвращаться. Голова гудела, лицо быстро залила кровь, я почти отключился. Конечно же, у меня не было шансов против тренированного спасателя с бицепсами штангиста. Моя атака была просто нелепа, но это ничего не меняло: его необходимо было остановить, любым способом.

Раздался крик. Настя? Я с трудом повернул голову, часто моргая. Ребята бежали к нам через поле. Игорь тоже что-то орал, размахивая руками, но всё возрастающий шум мешал услышать, что именно. Я хотел встать, сказать им, чтобы рвали назад к лесу, но сумел только вновь упасть на бок и закашляться. В этот момент Игорь схватил кинувшуюся к нему Настю за перебинтованную руку и резко дёрнул на себя, одновременно отступая в сторону. Настя закричала страшно, её глаза закатились, и она со всей силы ударилась головой об угол дверцы шкафа. Прокатилась несколько метров по земле, замерла. На разбросанные веером волосы опустились искры из костра, и они начали тлеть. Девушка не шевелилась.

Время замедлилось. Трое в растерянности смотрели на тело своей подруги, распростёртое перед ними. Время замедлилось, а затем превратилось во взбесившийся калейдоскоп событий.

Заревев, Андрей в два прыжка оказался рядом и нанёс сокрушительный удар, какой мне мог бы разбить череп. Игорь же лишь пошатнулся, оглушённый, но быстро пришёл в себя и ушёл от следующего удара, после чего локтем сломал Андрею нос. Так они кружили один вокруг другого, в свете костра и лязге машин, пока я бестолково пытался подняться. Под ладонь мне подвернулось что-то круглое, и я снова растянулся в пыли. В руке Игоря блеснул металл: его походный нож.

— Игорь, нет!

Но струя крови из рассечённых шеи и щеки Андрея уже хлестнула землю, начала заливать цветастую парку, оставляя на ней только один цвет. Прежде чем умереть, он успел сделать несколько неуверенных шагов, шаря перед собой руками, словно слепой. Игорь пустым взглядом проследил за тем, как его друг захлёбывается кровью, и пошёл обратно к шкафу, чтобы закончить начатое. Преодолевая сопротивление тела, почти уже ничего не видя, я встал и, не думая, поплёлся вслед, как шёл за ним через лес все эти дни, но только теперь всё изменилось, всё было разрушено, и ничто никогда не станет как прежде, и в руке я сжимал стальной прут — то самое круглое, на что наткнулся, корчась на земле, бессильно глядя, как один за другим умирают мои друзья.

Я опоздал. Дохромав до рубильника, Игорь схватил рукоятку и с усилием её опустил. А затем сломал ударом ноги.

Разжались лепестки диафрагмы, открывая ток воздуха, костёр увеличился в размерах под действием внезапно возникшей тяги и рванулся вверх, исчезая в жерле воронки. Манок торжествующе затрубил, извлекая из своего нутра хор, в который вплетались новые и новые голоса.

— Да! У меня получилось! У меня пол... — после первого удара он сильно толкнул меня в грудь, согнулся, схватился за голову и отступил. Пошатываясь, пошёл куда-то прочь. Я шёл за ним. Делал так всю свою жизнь: следовал за моим извечным образцом для подражания, почти кумиром, лучшим другом. Лучшим человеком, которого я знал. Я вновь махнул прутом, не целясь. И ещё раз. Затем ещё. Ни он, ни я ничего не видели вокруг. Потом, споткнувшись о решётку, Игорь рухнул прямо в собственноручно сложенный костёр. Одежду сразу хватило пламя. Прежде чем закричать уже безо всяких слов, он произнёс одними губами: "Инга".

✓✓✓

Я брёл, не разбирая дороги, через лес, пронизанный нестерпимым светом, бьющим со всех сторон. Сперва бежал, потом просто шёл в его скрещивающихся лучах. Прочь отсюда, сквозь лес, омываемый трубным металлическим рёвом, который и был этим светом. Звук за пределами всяких представлений о гармонии, плотный настолько, что его можно увидеть. Зов, источаемый разверстой вверх пастью Иерихонской трубы. Воплощённое в звуке и свете требование одного маленького, отчаявшегося человека, адресованное самим звёздам. И — я это чувствовал — звёзды готовы были уступить. Расползтись в стороны, как гнилая ткань, извратить саму суть бытия, но исполнить кое-как сформулированный приказ. Обратить необратимое, вернуть то, что мертво. В звенящем, расколотом воздухе расширялась структура самоисполняющегося пророчества.

От быстрого бега кололо в груди, но мне нужно было спешить: убраться прочь от инфернального, поистине библейского механизма, направляемого безумной волей моего бедного, мёртвого лучшего друга. Он загадал своё желание. Желание столь сильное, что неизбежно будет услышано.

Все мои друзья мертвы. Все мертвы, но, как будто этого мало, ничего ещё не закончено. Единожды запущенный, ритуал продолжается. Я срываюсь на бег, но, чёрт возьми, как же больно в груди. Возможно, это болит разбитое сердце? Что за мелодрама... У меня нет рюкзака, но есть навигатор, который я крепко сжимаю в руке. Пусть сейчас он показывает ерунду, мне бы только убраться отсюда до того, как завершится последовательность. Кто знает, что будет дальше. Ох, Игорь, ты всё же успел. Сыграл на инструменте Творения, и сам стал для него топливом. Мне так жаль. Настя, Андрей, простите меня. Как же больно.

Мои ноги вдруг стали чужими, и я упал. Из последних сил, ещё на что-то надеясь, оберегал трекер, обнаруживший вдруг в сгустившихся небесах тысячи спутников. Всепроникающий вой достиг своего крещендо. Опустив глаза, я увидел рукоятку складного ножа Игоря, торчащего у меня из груди — из центра расползающегося красного пятна, средоточия боли. Оказывается, он успел и это. Как глупо. Пробую засмеяться, перекатываюсь на спину. Значит, вот как это будет. Ну что ж, в этом даже есть смысл.

На фоне молочно-белого неба носились, как безумные, стаи чёрных птиц. Потом они застыли в воздухе, повисли недвижно, словно мухи в янтаре. И мир исчез во вспышке.

✓✓✓

Очень далеко, в московской клинике, за тысячи километров отсюда, вдруг открыла глаза худая девушка, бледная, как простыня, на которой она лежала. Она пока не могла говорить из-за трубок, входивших в её горло, и не могла ещё двигаться — настолько была слаба. Но она могла думать, впервые за целые эоны, а значит, всё прочее придёт со временем.

— Мы — Инга, — удовлетворённо подумала девушка с чернильно-чёрными глазами, в беспредельной глубине которых мерцали далёкие точки звёзд. И улыбнулась.

Автор: Chainsaw

Читать историю на нашем портале.