Провалился ли открытый доступ и как на это смотреть из России?

(это текст из моей email-рассылки, которым я решил поделиться открыто, поэтому что-то удалил, чтобы не докапывались)

На первый взгляд, заявление о провале открытого доступа как явления сейчас звучит экзотично, но именно так видит ситуацию один из ведущих экспертов в этой области - обозреватель Ричард Пойндер (рекомендую его сайт). В своих соцсетях, запрещенных в РФ, он так и заявил:

I’m signing off from reporting on open access. The movement has failed and is being rebranded in order to obscure the failure. Time to move on.

Заявление одного из главных хроникеров OA-движения вызвало энтузиазм у экспертов, тяготеющих к традиционной подписной модели и старым большим деньгам (SpringerNature, Elsevier, Wiley). Так, бывший топ-менеджер Lancet и Nature Джеймс Батчер в своей рассылке сообщил:

Richard’s views are far from unique. Many members of our community have deep concerns about the direction of travel scholarly publishing is taking, even if they don’t always air them publicly.

Подробнее позиция Пойндера изложена в интервью Scholarly Kitchen. 

Я, как и очень многие, не согласен с подобной трактовкой. Показательно, что первое, что Пойндеру заявили в комментариях - нельзя быть таким американоцентричным, есть и другие страны в мире. Уместно будет взглянуть на ключевые достижения и проблемы OA через их значение для российской науки. Тема эта очень большая, я остановлюсь на вещах, важных для нашей рассылки, т.е. связанных с оценкой и анализом науки и научной коммуникации. 

1. Идеология и принуждение

Сами по себе ученые в своем большинстве люди обычные и прагматичные, альтруизм и прекраснодушие им не свойственны, а идея открытых для всех знаний, увы, не возбуждает. Практические вещи типа повышения эффективности вложений в науку за счет расширения доступа к результатам их интересуют еще меньше. Ок, а что эти эгоисты думают насчет повышения охвата среди профессиональной аудитории, роста цитирований и влияния? Зачастую - тоже ничего, хотя ситуация потихоньку меняется. Поэтому OA продвигают не авторы, а прежде всего те, кто дает им деньги, принуждая ученых открывать свои результаты, а не просто “публиковать” их там, куда легальный доступ имеет ничтожный процент жителей Земли (я про традиционные подписные журналы). В Европе и отчасти мире в целом это Plan S, в США - Nelson Memo. Университеты в целом поддерживают (характерно письмо библиотек Ivy League), издатели предсказуемо против.

Но то ЕС и США, а что Китай и Индия, лидирующие по числу публикаций? Про тамошнюю ситуацию я надеюсь написать в следующих выпусках, но главное, что импульса от Европы и Америки достаточно для полноценного перехода, так как именно там пока и ведущие ученые, и, главное, издательства, контролирующие ведущие журналы. Они прогибаются - и обещают перевести свои заслуженные журналы в OA, чтобы не лишиться Article processing charges, ибо Plan S запрещает ОA-публикацию в “гибридных” (т.е. подписных) журналах, не давших такую клятву. Для мониторинга прогресса по издательствам в ноябре заработал специальный дэшборд.

В нашей стране эта логика эффективного расходования средств налогоплательщиков не работает, никакого принуждения не существует вовсе, тема OA не затрагивается ни правительством, ни единственным грантовым фондом. Рассчитывать на изменение отношения в текущей социополитической ситуации сложно. Тем не менее местный OA развивается. Почему - чуть ниже. 

2. Доступ для читателей

Здесь всё складывается неплохо [redacted]

Но, говоря “неплохо”, я подразумеваю другое: проблема доступа и вообще формат подписок уходит для России в прошлое на фоне быстрого переключения ведущих научных стран на принуждение к OA с одной стороны, и органического распространения OA в ряде дисциплин, включая важнейшую - Computer Science \ AI  - с другой. Добавим сюда победное шествие препринтов, подстегнутое ковидом: все чаще мы можем элементарно найти препринт статьи в подписном журнале, воспользовавшись Unpaywall или Google Scholar. 

Как это выглядит в цифрах, точно сказать сложно: хотя почти все базы так или иначе используют Unpaywall, данные у них немного разные. По Dimensions из 5 миллионов статей 2023 г. 3 миллиона в Open Access (причем на Green пришлось всего 110к), по OpenAlex картинка еще лучше: из 6,5 миллионов уже 4 в OA. Но это вообще, а что с селективными ведущими изданиями? Понятно, что для них выгоднее продавать подписку, на которую отличный спрос и которую можно продавать много раз разным клиентам. А вот модель “автор платит (один раз)” похуже из-за низкого acceptance rate, поэтому мы и видим цены типа $8000 за статью. Но и там OA уже побеждает: в самых селективных в мире журналах Nature Index из 110к статей в 2023 г. 61к открыты, 49к закрыты (я считал через Dimensions). 

Scopus и мои общедоступные скрипты и списки позволяют элементарно собрать данные o % OA в разрезах стран, селективных журналов, отдельных издательств, организаций, тематик и т.д. Я планирую написать об этом специальную работу, а пока отмечу, что быстрее всего растет % OA в ведущих журналах по гуманитарным и общественным наукам, где он к 2023 г. обогнал естественные, но еще не достиг уровня открытости медицины. В общем, успех очевиден, и в глобальном смысле это вещь беспрецедентная: никогда еще научные знания не были так доступны, причем легально.

Переходя к проблемам, посмотрим на одну отдельную страну - Норвегию (там OA на радость нам поддерживают и мониторят на государственном уровне):

Свыше 75% статей Норвегии открыты и в основном выпущены в формате Gold и Hybrid (преимущественно в журналах, обещавших стать полностью открытыми в рамках Plan S). Это круто - мы можем их читать, а качество науки там отменное. С другой стороны, российские авторы не в Норвегии. 

Как это выглядит на уровне организаций, производящих интересные российским ученым статьи, можно посмотреть на примере Шарите - ведущего университетского госпиталя Европы: у них отличный дэшборд.

3. Доступность для авторов и проблемы России

Вернемся к графику по Норвегии и обратим внимание на два цвета - diamant и hybrid_avtale. Первый - Diamond OA, т.е. cубсидируемый кем-то добрым и посему бесплатный для авторов Gold - крайне важен для России. Платить APC отсюда туда сложно технически, и, главное, дорого. Мы видим, что этот путь почти не развивается. Это огромная проблема: если раньше ученые без денег могли опубликоваться в подписном журнале, пусть даже недоступном для чтения в их собственном университете, то теперь читать-то можно всё больше, но возможности для бесплатной публикации в хорошем издании стремительно сокращаются (подробно это разбирается в свежем докладе MIT). Если Вы в Таджикистане, вам сделают скидку или обнулят APC, но российские авторы не в Таджикистане. Надежда опять на Европу, где активно взялись за развитие Diamond и даже верят, что он сможет стать магистральным каналом публикации, потеснив коммерческих издателей. Это будет стоить немало, но не нам. Рекомендую пост на эту тему от ведущего аналитика Роба Джонсона. 

 А что это за avtale? Это оптовые сделки, претендующие на роль центрального канала публикации для престижных университетов и развитых стран, но не только для них. Суть проста: вуз, консорциум или страна заранее покупают у какого-нибудь Elsevier или Frontiers право на публикацию сразу пары тысяч статей в год, получая скидки и снимая всю головную боль по оплате с индивидуальных авторов. В случае старых мейджоров эти сделки часто еще и включают плату за подписки (т.н. “read and publish”). Как понимаете, с российскими государственными вузами и НИИ такие сделки в ближайшие годы заключать не будут: я сходу нашел только [redacted].

Так что здесь скорее можно согласиться с Пойндером: для очень многих, и конкретно для России и тех ее авторов, которые хотят публиковаться в приличных журналах, читаемых их коллегами в остальном мире, переход к OA несет серьезные риски. Впрочем, нередко есть возможность попросить скидку, даже если Вы из России. Так, в QSS - ведущем журнале по наукометрии - APC для бедняков могут быть субсидированы за счет фонда Юджина Гарфильда, но, конечно, не автоматически, а case-by-case.   

4. OA и качество науки

Пожалуй, даже чаще сжимающейся доступности для авторов говорят о другом недостатке OA: мотивации снижать качество науки. Тут всё просто: как я отмечал выше, экономика Gold OA строится на привлечении максимального числа публикаций, так как потом продавать подписку нельзя, да и копирайт обычно сохраняется у автора. Это значит, что если строго рецензировать и отбирать только лучшее, далеко не уедешь. Поэтому быстро выработалась новая модель: проходим по самой нижней границе допустимого научного качества (а то и ниже), упираем вместо него на технологичность, скорость и формальные, а не экспертные характеристики крутости, максимально используем мировую наукометрическую лихорадку и факт индексации в WoS\Scopus, примитивно используемых в виде “белых списков”. Также были раскручены форматы спецвыпусков, превратившихся фактически в закупки публикационных очков вскладчину, с еще более слабым рецензированием.

They have turned editorial neglect into a business model

- вынесла приговор Энджела Кокрен, бывшая глава Society for Scholarly Publishing и Council of Science Editors.  

Здесь идеально сыграли и геополитические изменения, прежде всего взлет Азии, где academic integrity в среднем пока ниже, а спрос на “баллы в WoS\Scopus” выше. Замечу, лидеры по проценту ретрагированных публикаций - Саудовская Аравия, Пакистан, Китай и Россия, а число таких статей растет. Третий драйвер OA  - то самое идеологическое принуждение к открытости со стороны ведущих мировых грантодателей - работает на мельницу посредственной науки в меньшей степени. 

Результаты в виде взрывного роста OA-издательств с “облегченным рецензированием” по модели PLoS One вызывают всё большее беспокойство. 2023 год стал в этом смысле переломным, репутация флагманов движения оказалась капитально подмочена: ведущие журналы MDPI были наказаны WoS и попали в “черные списки” правительств от Китая до той же Норвегии, а ученые, увлекающиеся такими легкими способами накрутки, стали посмешищем. В результате взрывной рост сменился падением и отрезвлением. Hindawi, купленный Wiley, и вовсе оказался кошмаром для этого ведущего традиционного издательства: после выявления колоссальных проблем с рецензированием и целых фабрик псевдостатей дело дошло до отставки главы Wiley и существенного падения доходов.

Какими будут результаты коррекции, мы пока не знаем. В прошлом выпуске я подробно писал про опасность искусственного интеллекта в деле генерации академического мусора под быстрые публикации. Это особенно актуально для издательств типа Frontiers и MDPI, резко повысивших процент reviews, которые в отличие от articles не требуют проведения собственных исследований и поэтому там гораздо проще применить ИИ-генерацию. Frontiers и MDPI -  похожие издательства, но первое считается более качественным в плане отбора. Вероятно, это отчасти и объясняет невероятную любовь России к MDPI и такую же нелюбовь к Frontiers:

% MDPI среди издательств в публикационном потоке страны (Scopus, articles, reviews, data papers)

% Frontiers 

По ряду НИИ РАН доля MDPI сейчас доходит до 45%, у Сколтеха - 22%, у МГУ - 19%. Для сравнения, у ведущих вузов Китая - 5-6%, США - 2-3%. Небывалый прогресс без всяких Plan S? Как я не устаю повторять, дело в другом отличии: европейские фонды ныне прямо запрещают оценивать гранты и заявителей по числу публикаций, квартилям и импактам, а РНФ только этим и занимается, MDPI тут идеален для всех участников процесса. Добавим сюда проблемы с журналами РАН и Pleiades, санкции (в MDPI их, кажется, на уровне авторов не соблюдают, в отличие от традиционных издательств и тех же Frontiers), отсутствие хоть какой-то рефлексии со стороны Минобрнауки, РАН и РНФ, бесконечную рекламу амбассадора MDPI ак. Хохлова. Наконец, в MDPI активно публикуется [redacted] Велика вероятность, что MDPI по итогам 2024 г. станет главным издательством для РФ.

5. Российские журналы

О них совсем коротко: журналы у нас в основном при вузах и НИИ, дотационные и некоммерческие, а публикуются в них почти только россияне. Подписка на большинство из них, увы, мало кого заинтересует. Поэтому исторически многие из них выпускались в формате Diamond\Bronze OA, чтобы максимизировать охват. По мере роста формализованной оценки по квартилям и проникновения части журналов в Scopus и ESCI заработал спрос на факт индексации, который и стал основным драйвером текущего перехода к Gold OA. В пользу такого свидетельствует фактическая привязка цены к факту индексации и метрикам, характерная и для MDPI, а также страновое распределение немногих иностранцев, дающее основания предполагать, что это иностранные жертвы наукометрии, которым нужно что-то в Scopus, а уж где конкретно - не суть. Зачастую перевод на коммерческие рельсы происходит при посредничестве специализированных фирм (Эко-Вектор, НЭИКОН и т.п.), наловчившихся по части технологий.

Таким образом, и здесь открытый доступ во многом стал побочным эффектом низкого научного уровня и управленческого формализма. Есть у нас, конечно, и энтузиасты, видящие в открытости собственную ценность. Но в целом то, как будет развиваться ситуация с OA в России, зависит прежде всего от конфигурации формальных систем оценки, с которыми нет никакой ясности, поэтому и прогнозировать что-то здесь сложно. Малую самостоятельную значимость OA для России четко иллюстрирует РИНЦ: это, пожалуй, единственная из крупных баз, где нет никаких метрик открытого доступа. Остается следить за метриками по внешним базам, не отражающим всё российское научное богатство.