Проклятье 1 апреля

Самый унылый и натужный праздник русской культуры

Печальная традиция первоапрельских шуток – унылых и натужных, вроде бы, однозначно указывает на советское происхождение этого веселого праздника. Все это безрадостное веселье, все эти унылые и однообразные мистификации очень естественно воспринимаются частью советского полуофициоза. И опять же именно первооткрыватели «совка» Ильф и Петров в «Золотом теленке» создали исчерпывающие описание традиций и принципов нашего первоапрельского разгула:

«Что же касается сослуживцев, то это были люди серьезные и шутили только раз в году – первого апреля. Да и в этот день … они оперировали только одной печальной шуткой: печатали на машинке фальшивый приказ об увольнении Кукушкинда и клали ему на стол. И каждый раз в течение семи лет старик хватался за сердце, что очень всех потешало».

Однако совок тут ни при чем. У русской первоапрельской традиции богатая и весьма долгая история. По большей части такая же унылая и крепко связанная с официозом.

Апреля в первый день обман

Но есть и хорошие новости. Во всяком случае для любителей русской старины.

Ничего русского и исконного в праздновании 1 апреля нет. Традицию розыгрышей в этот день, разумеется, учредил своей железной волей и рукой великий реформатор Петр I. В данном случае хватило того, что он сам устраивал розыгрыши и всячески поощрял тех, кто их устраивал в этот день. Петербургская, а затем и московская элиты быстро переняли этот обычай, и в России стало намного веселее.

Что касается русского народа, то, судя по всему, ему эта идея не очень зашла. В русском фольклоре вплоть до ХХ века нет и следа первоапрельских шуток и розыгрышей. А если и есть какие-то отзвуки специального отношения к этому дню, то только в виде представления, что в этот день лучше не оформлять никаких важных документов и не писать никаких прошений.

Зато русская элита весь XVIII и XIX век беспрестанно шутила в этот день. И судя по тому следу, который оставил «первый апрель» в русской культуре, было это так же уныло и безрадостно, как и сейчас.

Разве что ⁠отличная шутка удалась наследнице Петра, императрице Екатерине ⁠I. Утром ⁠1 апреля 1725 года она ⁠приказала бить в пожарный набат по ⁠всему Петербургу. Случилась паника, давка, люди выбегали на ⁠улицы, ⁠спасая детей и добро. В общем, было очень весело.

Русские цари вообще очень любили первоапрельские розыгрыши и мистификации, особенно Екатерина II и Александр I. Для них это был один из самых долгожданных и веселых дней в году. А вот русские писатели относились к нему неизменно с презрительной иронией. Часто приправленной морализаторством.

Апреля в первый день обман,

Забава общая в народе…

Так начинается стихотворение Сумарокова (1759 года), а кончается, разумеется, нравоучительной сентенцией:

Весь год такое ремесло,

Так целый год сие число.

Та же мысль, что первоапрельская традиция лгать ничем особенно не отличается от обычного течения русской жизни, повторяется и у Княжнина («то каждый день покажется за первое апреля»), и потом много у кого. И даже через 100 лет у Апухтина («Что каждый день в году у нас Отчасти – первое апреля»)

Впрочем, за 100 лет морализаторский пыл русской литературы заметно угас, осталась только презрительная ирония

Под фирмой первого Апреля

Обманом промышляет свет.

И здравый ум и пустомеля

В день этот лжет и горя нет

(Вяземский)

Во второй половине XIX века в первоапрельских мистификациях в качестве авторов специальных альманахов участвуют Чехов, Некрасов, Достоевский. Но даже им не особенно удается преодолеть проклятие 1 апреля. Выходит у них, как у всех – натужно и невесело. Да они особо и не скрывают, что воспринимают все это веселье как никому не нужную халтуру.

«Но вникните-ка хорошенько, почтеннейшие господа, в сущность дела; ну какое может тут быть надуванье? оно так, все так, мы сами соглашаемся, что с первым Апреля тотчас вкрадывается в душу недоверчивость, но ведь тут совсем другое: вы входите в лавку, отдаёте деньги, и получаете книгу….– Какое же тут надуванье? Чистосердечно вас спрашиваем, какой тут обман?». Такое предисловие написали Достоевский, Некрасов и Григорович к своему альманаху «Первое Апреля» (СПб., 1846).

Вешают за шею

Впрочем, самое главное первоапрельское стихотворение написал, конечно, Пушкин.

Брови царь нахмуря,

Говорил: «Вчера

Повалила буря

Памятник Петра».

Тот перепугался.

«Я не знал!.. Ужель?» –

Царь расхохотался.

«Первый, брат, апрель!»

Говорил он с горем

Фрейлинам дворца:

«Вешают за морем

За <два яица>!

То есть разумею, –

Вдруг примолвил он, –

Вешают за шею,

Но жесток закон»

Речь тут идет про очередной первоапрельский розыгрыш императора Александра I, который перед разводом подозвал к себе коменданта Санкт-Петербурга Башуцкого и потребовал отчета об исчезновении (вар. обрушении) памятника Петру. У этого анекдота есть продолжение: Башуцкий на следующий день в ответ пошутил над Александром, разбудив его криками «пожар!» – за что получил от императора: «Дурак, это уже не 1-ое апреля, а сущая правда».

Но тут, у Пушкина, этот анекдот дополнен скабрезным розыгрышем царя с фрейлинами. И внезапным финалом без всякого 1 апреля. Пушкин задает пространство первоапрельской шутки, которое вдруг перестает быть шуткой («Вдруг примолвил он, –Вешают за шею»). А еще бросается в глаза местоимение «тот» в первой части стихотворения. У этого местоимения в русской культуре вполне конкретное значение – обозначения черта. И сам Пушкин его регулярно использовал в этом значении. И что тогда значит последняя реплика царя: «Первый, брат, апрель!»?

Пространство шутки совсем перестает быть шуткой.

Стихотворение это написано в конце октября 1825 года. Меньше чем через два месяца на Сенатской площади возле памятника Петру произойдет восстание декабристов, а потом пятеро из них будут повешены. За шею.

То каждый день за первое апреля

Пожалуй, последний шанс создать что-то веселое и не натужное 1 апреля русская культура упускает в самом конце XX века. В мировой культуре с середины ХХ века центром первоапрельского действия становится журналистика. Этот день превращается в глобальное соревнование журналистов за великую честь обмануть читателя.

Рассказать что-то предельно несуразное так, чтобы в это поверили читатели (зрители, слушатели) – это и правда высшая профессиональная доблесть и, наверное, высший показатель журналистского мастерства. Эталоном жанра стал выпуск BBC Panorama 1 апреля 1957 года, в котором говорилось о том, как из за мягкой зимы на семейной ферме в Швейцарии вырос потрясающий урожай спагетти. Швейцарская семья, выращивающая спагетти, была показана так убедительно, что в течение еще нескольких лет садоводы Британии провели не мало времени в поисках лучших семян и удобрений для спагетти.

⤢

Русская пресса подключилась к этому соревнованию только в конце 80-х на волне перестройки и даже добилась некоторых успехов. Когда «Известия» в 1988 году написали о покупке московским «Спартаком» Марадоны, эту новость активно тиражировали мировые агентства. Но тут сработало не журналистское мастерство, а вера мирового сообщества в официозные советские СМИ. Но были и чистые успехи. Алену Делону так понравился русский одеколон «Шипр», что он купил парфюмерную фабрику «Новая заря». Вероника Кастро оказалась дочерью Фиделя. В «Макдональдсе» будут бесплатно кормить всех, кто поддерживает бомбардировки Югославии самолетами НАТО. Было хоть немного весело, но не долго.

И дело не только в том, что уровень журналистики не позволил долго держать первоапрельское соревнование хоть на каком-то уровне веселья. Медийный мир стал стремительно меняться, и поэты XVIII века с их «то каждый день покажется за первое апреля» оказались вполне современными авторами. Грань между идиотским розыгрышем и обыденной повесткой СМИ стерлась до неразличения. А что еще печальнее, активно стирается грань между идиотским розыгрышем и реальностью.