Пробы Метадона Темиртау

🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

_______________

ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

_______________

Пробы Метадона Темиртау

Пробы Метадона Темиртау – Telegraph

Пробы Метадона Темиртау

Сколькко стоит Гидропоника в Владивостоке

Скорость в Шадринске

Пробы Метадона Темиртау

Москва Коптево купить закладку METHADONE

Для дискуссии в очередном выпуске передачи «Своими словами» выбрана неоднозначная тема. Первое декабря — день борьбы со СПИДом. И как один из механизмов этой борьбы Всемирной организация здравоохранения рекомендует заместительную метадоновую терапию. То есть такое лечение, при котором зависимым вместо употребляемого наркотика в специализированных учреждениях выдают метадон. Это синтетический лекарственный препарат из группы опиоидов. Сторонники терапии утверждают, что метадон — а его принимают перорально — снизит заболеваемость СПИДом, наркозависимые не будут делать уколы в антисанитарных условиях. Противники терапии считают ее эвтаназией на государственном уровне. Марина Михтаева: В Казахстане споры по поводу уместности метадоновой терапии начались после того, как стало известно, что она будет применяться в нашей стране с года. У вас, уважаемые эксперты, есть информация — это решено, она будет действовать? Бахыт Туменова: Предполагается, что да — будет действовать. Несколько лет назад она у нас проходила в порядке пилотного проекта в нескольких регионах — Павлодаре, Усть-Каменогорске , Темиртау, Шымкенте. Теперь этот предварительный проект закончился. И сейчас на большее количество людей министерство закупает метадон — где-то на пациентов. Будет терапия осуществлена в Казахстане. Это на й год. А там далее предполагается всё-таки более широкое внедрение этого препарата. Я бы хотела, чтобы каждый в нескольких тезисах высказал свою позицию по поводу уместности методоновой терапии для лечения наркозависимых. Максут Кульжанов: Она очень даже уместна. Она научно доказала свою эффективность, социальную роль. Но возникают почему споры? Нужно сказать, что это один из элементов так называемой harm reduction — снижения вреда. Это не лечение наркозависимости. Это надо понимать. Снижение вреда очень важно с позиции того, чтобы лицо, которое употребляет наркотики, вернуть в социальную жизнь, дать ему возможность создать семью, получать образование, найти хорошую работу. То есть человек не ищет наркотики, не ищет легальные и нелегальные способы зарабатывания денег, чтобы эти наркотики за углом приобрести, где-то в ужасных условиях его вводить внутривенно. Заместительная терапия используется перорально — это жидкая субстанция, она выпивается, никаких инъекций, никаких опасностей заражения ВИЧ, СПИД, гепатитом и другими заболеваниями. Но я вспоминаю время — начало двухтысячных — когда пошла такая акция: бесплатная раздача шприцев для наркоманов. Я в частности работала на государственной службе, мы стали покупать эти шприцы на бюджетные деньги и, выступая перед депутатами, столкнулись с тем, что они говорили: «Зачем? Да пусть они все переколются, пусть они все заболеют это ВИЧ-инфекцией. Чище будет общество. На них ещё деньги тратить! Это, действительно, снижение вреда. Для тех людей, которые являются наркозависимыми, — чтобы их предостеречь от ВИЧ-инфекции. А мы знаем, что сегодня инфицируются в основном молодые — от 15 до 29 лет. И ВИЧ медленно, но растёт. Он у нас в стране как бы в концентрированной фазе. Надо понимать, что мы не только наркозависимых предостерегаем от ВИЧ. Кроме того, мы снижаем вред, проводя социализацию тем, кто употребляет наркотики. Они не выходят на тропу войны, не грабят тех, кто не наркоманы, в поисках средств, чтобы купить дозу. Предохраняя наркозависимых от ВИЧ-инфекции , мы предохраняем и общество, которое не инфицировано и не наркоманы. Потому что в Казахстане появился и половой путь распространения ВИЧ. Потенциально, если такая ситуация будет продолжаться, те люди, которые не колются, не ВИЧ-инфицированы , могут стать инфицированными. Тем более, вы знаете, что были массовые заражения детей гепатитом С. А там, где гепатит С, там есть коридоры и для ВИЧ-инфекции. Антон Гордеев: Я с позиции самих людей, которые употребляют наркотики. Даже по статистике в Алматы сейчас: по звонкам — а их в неделю бывает около 50, от тех людей, которые опиаты употребляют, для кого эта программа — их в месяц, может быть, два-три человека звонит. Не они, конечно, а их близкие. В основном сейчас наркотики другого плана употребляются. Я думаю, что это не совсем своевременно заниматься этой программой. По крайней мере, в Алматы и области, которые находятся ближе к КНР, откуда поставляется — полиция так сообщает. Во-вторых , я сталкивался с подобной программой, которая работала в Украине. Я какое-то время жил в Крыму. И там было очень тяжело работать с людьми, которые на заместительной терапии были. Они постоянно срывались. Ещё хочу сказать про критерии отбора в метадоновую программу. Мне скинули презентацию: это диагноз, конечно, — опиоидная зависимость, способность осознанно дать информированное согласие, возраст выше 18 лет. Но самое интересное — документально подтверждённые две-три неуспешные попытки лечения. Под лечением тут подразумевается прохождение реабилитации какой-то. А в Казахстане есть реабилитация только в Павлодаре «Манар» и в Костанае — двенадцатишаговые программы. И в Алматы. Они все коммерческие. Документального подтверждения там не дают, потому что лечат анонимно. По большому счёту этих двух-трёх попыток быть не может на данный момент. Если построить эффективную реабилитацию, то таких людей станет очень мало. Бахытжан Нуралиев: Я бы хотел немного поправить Антона. В Павлодаре есть Республиканский научно-практический центр медико-социальных проблем наркомании. Это некоммерческая организация. Это государственная организация, которая работает по программе гарантированного объёма бесплатной медицинской помощи через оформление квот. Есть ещё много реабилитационных подразделений практически во всех наркологических центрах. И по той же программе «Манар» в течение двух лет в нашем отделении — отделении экзогенных психических расстройств и пароксизмальных кризисных состояний — мы занимаемся психическими зависимостями. С этапами медико-социальной коррекции, с этапами реабилитационной программы, с дальнейшим диспансерным наблюдением. Это не анонимная информация. Есть пациенты, которые официально проходят это лечение. Но я хотел сказать, что метадон — это не панацея от наркомании, тем более опиоидной. Тем более, я работаю в Алматы, и в такие развитые города сейчас много внедряется курительных смесей. И молодёжь, и те же наркозависимые очень часто переходят на них или те вещи, которые наркотическими веществами вообще не являются, но вводятся внутривенно. На данный момент мы имеем ПИНов — потребителей инъекционных наркотиков — официально зарегистрированных 20 тысяч, кто принимает опиоиды и другие сопутствующие психоактивные вещества. И в этих пяти областях была использована на пациентах метадоновая программа. Была проведена оценка, в том числе и в нашем Республиканском центре — не скажу, что у всех пациентов, которым давали метадон, было всё прекрасно. Конечно, это 50 на Но многие семьи ожили. И сейчас много фондов матерей-защитников наркозависимых, и они поднимают вопрос, потому что через себя эту боль пронесли, о поддержке этой системы и буквально засыпают письмами министерство здравоохранения. Оно рассмотрело все аспекты, которые были представлены нами и павлодарским центром, и сейчас планируется пилотный проект, как сказала, Бахыт Ниязбековна, уже на пациентов. Это жёсткий отбор по критериям: это те пациенты, на ком уже поставили крест, прошедшие стационарное лечение. То есть люди, которые не поддаются реабилитации. Которые уже отбывали срок, имеют сопутствующие заболевания — гепатит В, С, вирус иммунодефицита. Это программа снижения вреда для них: раз уж ты не можешь вылечиться, раз никакие реабилитационные программы, многократно применяемые, тебе не помогли, но у тебя есть ещё желание жить, хорошо, мы тебе дадим синтетический наркотик. Но я надеюсь, не на всю жизнь, на какой-то срок, чтобы социализироваться, собрать силы и в один момент к реабилитационной программе подойти и пройти её полностью. В основном нашими казахстанскими медиками, в том числе мною как практиком, считается, что метадон — помимо тех пациентов по жёстком отбору — должен применяться кратковременно, когда купируется абстиненция, так называемая ломка. Что называют плюсами метадона, помимо профилактики болезней? У него низкая себестоимость. Несмотря на то, что метадон также является опиоидным наркотиком, у него существует так называемый порог плато, то есть его доза, в отличие от героина, не растёт бесконечно. Он действует от 12 до 24 часов, что также записывают в плюсы, в отличие от других наркотиков. Но врачи-наркологи , с которыми мы беседовали до этого, утверждают, что, например, абстинентный синдром, то есть ломка, о которой Вы заговорили, после отказа от героина длится пять дней-неделю , а после метадона — до месяца и переносится тяжелее. Если вдруг человек захочет совсем избавиться от зависимости, то, получается, с метадона «слезть» ему будет сложнее? Но я уже говорил, что зависимость в опиоидной форме сейчас встречается очень редко и сопровождается употреблением других веществ. Я не буду по радио объявлять, какие это вещества. Сегодня абстиненция длится не пять дней, а бывает, что до месяца доходит. Сопровождается большими соматическими расстройствами, расстройствами сознания. Действительно, у лица, употребляющего метадон, абстиненция удлиняется и труднее переносится, чем чисто героиновая. Никто не собирается назначать метадон в больших дозах для того, чтобы полностью купировать состояние, чтобы он получил эйфорию. Там есть определённый подбор доз, при которой он будет чувствовать себя субъективно лучше. Это нельзя проводить в длительных секциях, это кратковременно. Отходить и переходить на препараты уже не опиоидного ряда такие, как транквилизаторы, нейролептики с полной отменой. И дальнейшей обязательной психологической реабилитацией. Мы это всегда поддерживали. Это очень важно. А тот, который на улице, никто его не отслеживает. Отсюда смертность этих лиц очень высокая. Потому что я как-то оказывался в таких местах, где все были против. А сегодня есть о чём поговорить. Я со своей стороны считаю, что люди, которые достигают дна максимального, лучше поддаются коррекции, реабилитации. Понятно, что есть люди, которые вообще ничему не поддаются, какие бы специалисты ни были. Но в основном достигая, допустим, алкоголизма третьей стадии, когда уже всё — распад личности начинается — у человека есть в такой момент шанс и большой начать выздоравливать, если попасть в нужное место. Я даже могу заявить, что мы готовы брать таких людей в реабилитацию, если у них появляется желание прекратить употребление. Это шанс найти новый путь в жизни. В этом можно будет сотрудничать, не вводя их в программу метадоновую — прим. Пусть они будут бесплатно у нас лежать, пусть они будут официально состоять на учёте. Это даже больше плюсов в пользу выздоровления. Эти перехлёсты, когда вступая в борьбу, отрицают даже хорошее, в результате в казахстанском обществе есть полярные мнения по поводу применения метадона. И к этому ещё — когда произошли события в Крыму — я видела сама по НТВ программу, в ней показали пациентов из Украины, которых привезли в Москву. И по лицам — я всё-таки бывший врач — я видела, что это та самая стадия, когда уже ничего нельзя сделать. И эти люди в камеру говорили: «А мы не знали. Нас травили метадоном. Специально нас убивали. А теперь мы приехали в Москву, и тут нас в России вылечат». Это была такая пропаганда. Просто было стыдно. Общество должно знать правду. Не надо ни в ту сторону, ни в другую. Было чётко сказано, какие берутся наркоманы — которые исчерпали всё. И они знают, на что идут. От пациентозащитной организации хочу сказать, что любой пациент имеет право на информацию полную и на информированное согласие. И самое главное — он имеет право выбора. Когда он получает информацию полную, чёткую, «за» и «против», он даёт согласие на то, чтобы в отношении него что-то применили, чтобы оторвать его от наркотиков. Этого нам не хватает. А сегодня в обществе, грубо говоря, есть два лагеря, которые, скажем, борются. И в результате этого истина-то гибнет. Потому что сведения противоречивые: где-то говорится, что Америка, Европа, так называемые развитые страны используют, а кто-то говорит, что они от этого отказались и навязывают это нам. Его категорически не использует Россия. Я не могу комментировать. Но главный нарколог Москвы сказал, что у него более 90 тысяч таких наркозависимых, а он обеспечивает лечением около 5 тысяч. А остальные где, какую помощь они получают? Тут вопрос не в том, чтобы всех стопроцентно охватить метадоном. Профессионал сказал, что это направлено на тех, кому это поможет. Два процента, даже, может, меньше. Здесь речь не идёт о массовом охвате всех наркозависимых. Ни одна страна этого не делает. Это не американский метод, изобретённый, чтобы внедрить в бывших странах Союза. Если очень серьёзный противник Соединенных Штатов — Иран использует и очень эффективно. Показали свои результаты всему мировому сообществу, что у них получается. У них даже военные и полицейские, которые были противниками, отступили. Если после Гонконга, когда он всё показал, континентальный Китай стал это использовать. Китай, который консервативен и осторожен. Оппоненты немного искажают факты, и создаётся впечатление, что страну хотят накрыть метадоном. У нас Светлана Британова писала авторскую передачу «В рабочий полдень» по метадоновой терапии. И в ней эксперты, которые были против, проводили такую аналогию. ВОЗ рекомендует эту терапию. И на первоначальном этапе бесплатно стране предоставляет какой-то объём этого препарата. На пробу. А затем государство начинает самостоятельно его закупать. Так вот эксперты в студии провели аналогию, что это очень похоже на то, как подсаживают на наркотики — дают попробовать, а потом ты уже сам платишь. Конечно туда, где высокий и выше среднего, такая помощь не оказывается бесконечно, а только на инициальном этапе. Казахстан уже вышел на уровень «выше среднего». Естественно, что ни Глобальный фонд, ни другие с го года не будут оказывать Казахстану ту помощь, которая была до этого. Страна должна сегодня принять решение, и, по-моему , она уже готова, о том, чтобы вести дальше проект самостоятельно. Ещё раз говорю, что это не предполагает накрыть всю страну метадоном. Нет никаких диверсантов, которые хотят страну… Как сказать литературно? Незадолго до известных событий в Югославии там раздавали метадон бесплатно. Один из побочных результатов приема метадона — неконтролируемые приливы агрессии, в случае если наркотик не принять вовремя. В этот момент достаточно направить внимание человека в нужное русло — и вот вам неуправляемая агрессивная толпа». Мы не то чтобы занимаемся метадоном, внедряем его, никого не слушая. Конечно, мы проводили опросы, разговаривали как с самими участниками метадоновй программы, так и с противниками. Многие из нас участвовали в съездах и симпозиумах, организованных ООН. Противники ярые метадона описывают, что страну хотят погрузить в хаос наркотический и потом взять в руки и управлять этим слепым народом на свое усмотрение. Я категорически против. Судя по клиническим испытаниям, нельзя сказать, что при отмене метадона народ сразу изменится и пойдёт убивать, агрессию проявлять. Если человеку не дадут метадон, он просто вернётся к героину, либо к другим психоактивным веществам, которые сейчас продаются и на чёрных рынках. Ожидать какой-то революции на казахстанской земле — я ставлю это под сомнение. Нужна чёткая логистика. Нужен хорошо обученный персонал. Это обязательное условие. Если где-то здесь появляются слабые места, то естественно могут возникать конфликты и проблемы. И подготовка является очень важной. Многое делается, чтобы этого не было. Если в Темиртау был какой-то срыв, возможно были элементы логистики нарушены, но не самой программы. Вы верите в то, что программа может быть организована так, чтобы подобных срывов не было? И не только касательно метадона, а всего. Проблема в нашем обществе заключается в том, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Для чего делается тендер? Отбор, по низкой цене хорошее качество — это благие намерения. Но в коррумпированной стране, где бюджетные деньги опаздывают — а эти препараты требуют непрерывного применения — благие намерения и хорошие решения, которые заложены в государственной программе, в результате низкой организации, низкой ответственности делают заложниками не только пациентов, которые не могут получить положенные лекарства, но и самих медицинских работников. Она ведь не отменяет остальные программы реабилитации, лечения. Всё должно иметь место. Методон не должен всё и вся заменять. И программа Антона пусть работает! Он кому-то поможет, какой-то части. Пусть кто-то ещё, занимающийся реабилитации, кому-то поможет. Это поможет, кому необходимо. Это мы должно чётко донести до наших слушателях. Мы не взошли на броневик и не объявили, что завтра ничего больше не будет. Любому человеку нужен мотивационный период, чтобы прожить это сопротивление. Я всегда Иран в пример тоже привожу. Там на государственном уровне поддерживается программа сообщества «Анонимные наркоманы». У меня даже есть друг-иранец , который здесь ходит на группы — в Алматы тоже есть такое сообщество. Оно небольшое, но есть. Оно развивается. Их верховный муфтий разрешил мужчинам и женщинам находится вместе на собрании анонимных наркоманов в тех регионах, где религиозность высокая. И в США, в Калифорнии самый развитый в этом смысле регион в мире. Но есть еще и такой случай. В Германии, в Берлине я познакомился с одним человеком. Он в 19 лет попал в метадоновую программу. Ему ни разу не предложили что-то взамен, ему сразу предложили её — не предоставили возможности сходить на группы анонимных наркоманов, хотя там это тоже развито. Ну так получилось. Что произошло с ним потом: он полгода находился в этой программе, потом сорвался, нарушил закон, как обычно, попал в тюрьму и только после этого попал в реабилитационную программу. И после неё начал выздоравливать. Сколько стоит доза? Сколько их нужно в день? Нельзя сказать, что на одного пациента уходит десять долларов или сто долларов. Потому что сама дозировка рассчитывается каждому пациенту индивидуально. В зависимости от стажа, от дозы потребляемого героина. Даже если взять в пример статистику Лет 10 назад, услышав, что пациент употребляет до одного грамма героина, мы приходили в шок. Сейчас приходят пациенты, которые употребляют 10 граммов героина в день. Это баснословные деньги, честно говоря. Это зависит и от того, какие сопутствующие заболевания есть у него. Если это люди ослабленные, конечно, им высокие дозировки нельзя. Но доза достигается совместными усилиями с пациентом — это не то, что доктор прописал. А оценивается ощущения самого пациента. Но нужно достигать той дозировки, при которой он не ощущает эйфории, а пациенту становится просто комфортно. Сама идея метадоновой терапии, как она должна быть в идеале, я не имею в виду о те случаи, о которых говорил Антон, когда человека сразу сажают на метадон — это ужас, это, действительно, похоже на что-то преступное. Мы в Казахстане так не подходим. Это не должно быть для пациента вознаграждением: то есть он услышал, что надо два-три раза реабилитацию пройти, побежал, там полежал, там полежал, бумажки принёс и всё — лёг на метадон, на бесплатную терапию. Это жёстко должно оцениваться. Это обязательно — одна сеть со всеми медицинскими учреждениями. Туда звонят, опрашивают, как он себя вёл, не симулировал ли он. Но говорят, что на чёрных рынках — в России, где он запрещён — он стоит дороже, чем героин. Тут коррупционных рисков вы не видите? Потому что в том же Темиртау, где апробация проходила, 1,5 тысячи миллиграммов метадона не досчитались. Возможно ли, что метадон будет продаваться? Если только этого бояться, то вообще ничего у нас нельзя делать. Параллельно надо бороться с коррупцией, не допускать этих вещей. Ответственность должна быть. Мониторинг должен быть этих процессов. Иначе мы ничего не сможем сделать. Волков бояться…. Все же люди. Есть такие прецеденты. Я не знаю, что было в Темиртау, но знаю, что в Украине были такие случаи. Мы слышали о нём, но не знали, что это такое. Я, честно говоря, думал, что это синтетический героин очень низкого качества. Пациенты давали обратную связь: «- Пробовал? Легче достать». Метадоновой программы вообще тогда не было. То есть любая вещь, которую мы будем внедрять, всё равно будет появляться на рынке. Конечно, есть специальные структуры, которые будут заниматься противодействием распространению, но я сразу хочу дать понять радиослушателям. Может быть, это будет жёстко, но это моё мнение: наркотики были, есть и будут всегда. Нам их не искоренить. Как ни строй программы по борьбе с наркобизнесом. Сколько ни стреляй. Я не знаю, что с ними делать с теми, кто распространяет. Сажать их. Всё равно будут люди этого коммерческого направления, которые хотят нажиться на боли других. Самая главная задача медицины — это профилактика. Привить человеку трезвый здоровый образ жизни. Уверить, что ему не нужны никакие психоактивные вещества, ему нужно быть трезвым, чтобы добиться, купить себе крутую машину, дачу, жену-красавицу Только на таком уровне удалось договориться. Такие дела. И ещё скажу в завершении, что я сделаю всё возможное, чтобы пациенты, которые проходят реабилитацию у меня, не попадали в метадоновую программу. Вот и всё. Всегда надо всё обсуждать. Всё должно быть открыто, честно, профессионально. Никогда нельзя ничего утаивать. Тогда будет всё нормально. И то, что мы сегодня говорили о метадоне, думаю, внесли ясность. Любой человек, каким бы он ни был, имеет права. И миссия наша людей, которые стоят перед этой проблемой, защитить, сделать его полноценным. В том числе борьба с коррупцией ведётся. Мы не можем отрицать этого. У нас не страна коррупционеров, а страна, где борются с коррупцией. Я бы хотел, чтобы мы не воспринимали всё как чёрное или белое. Что если используется в Казахстане метадон как метод заместительной терапии, это плохо, надо искоренить. Или наоборот. Революционный пыл надо ослаблять и надо не видеть белых-красных. Я за то, чтобы были все методы, которые доказали свою эффективность, научно обоснованы. Уважаемые посетители! В связи с техническими особенностями сайта Ваши комментарии иногда могут запаздывать с публикацией. Благодарим за понимание! Онлайн консультации О нас. Главная » Деятельность фонда » Метадон » Новости » В студии «Радиоточки» присутствуют и те, и другие: Максут Кульжанов — доктор медицинских наук, профессор, член Всемирной организации здравоохранения; Бахыт Туменова — президент некоммерческой пациентозащитной организации «Амансаулык» ; Бахытжан Нуралиев — кандидат медицинский наук, нарколог, заведующий отделением в Республиканском центре психиатрии, психотерапии и наркологии и Антон Гордеев — генеральный директор центра реабилитации для зависимых «Свободные люди». Для нас ценно Ваше мнение! Деятельность фонда Наши консультации.

Купить наркотики закладкой ОАЭ

Пробы Метадона Темиртау

Гидра купить Гашек, твердый, гарик Армавир