Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы ВарыПробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
__________________________________
Гарантии! Качество! Отзывы!
__________________________________
✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️
✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️
__________________________________
⛔ ВНИМАНИЕ!
📍 ✅ Используйте ВПН (VPN), если ссылка не открваеться!
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
📍 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!
__________________________________
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
Моя жизнь пронеслась, как мгновенье Ммммммм Мммммм.
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
СБОРНИК 'БЕРЛИНСКИЙ КАЛЕЙДОСКОП' №3
Закладки Каннабис, Марихуана купить Шкодер
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
Моя жизнь пронеслась, как мгновенье
Закладки Соль, бошки, шишки купить Галич
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
Тренировки команды 'Мозговорот'
Монархист перешел на мат. Пошла в разряд статистики. Ну да опять великий стратег делится, какой из него получился бы классный монарх среди насекомых, а то без него и задницу не могут подтереть и сопли под носом вытереть. Пошла монархическая хрень в матерном исполнении. В кого не плюнь все лезут в цари. Тогда автор первый! Вот монархист 'Стрелков' на подробнее Монархия - она такая! Можете лизать зад монарху, но как только заявку на конкуренцию намекнёте, тут вас монархия в говно и вгонит по самые уши. В общем новизна приелась, остальное так далеко от людей, что не пересекается никакими интересами. ГГ - оно, причем смесь рыбы с насекомым, размером с кашалота. Вы представьте это чудо, да ещё матерящееся! Книга пока в чем то интересная, много нового в сюжетах. Но вот в личных высказываниях автора - разума ноль. ГГ у него якобы монархист. Демократы все сплошь воры и извращенцы. Хотя только права граждан Республики защищают людей от 'Монархистов' - рабовладельцев,воров и насильников, требующих ещё пресмыкаться перед ними и умирать, защищая их хотелки. Умрем же за царя! Цари нужны только на определённой части подробнее При развитом обществе они являются самым большим тормозам развития, ведь не один монархист не терпит конкурентов на личную власть и окружают себя глупыми людьми, а рабов вообще не желательно учить и грамоте. И во времена сплошной монархии извращенцами и садистами считали только аристократов, остальных просто за людей не считали, хотя слуги монархии копировали повадки своих хозяев в гипертрофированной форме. То есть самому монарху ручки пачкать не всегда сподручно, да и не по личным силам, но есть всегда услужливые слуги для любых извращений. Бываю и у монархов сильные личности с высокой моралью, но это скорей исключение из общей массы. Хороший сюжет, но не смогла дочитать из-за огромного объёма рассуждений и отступлений автора. Так себе на троечку , Я прочитал 3 книги а на остальные особо и не тянет. Сюжет - а его и нет собственно. Все крутится вокруг прогрессорства - мопеды, зонтики, мотики, движки, тачки и их прокачка. Причем где бы герой ни присел под кустиком - так новую идею из нашего мира туда тянет. И самое главное ему везде дают зеленый свет. Никто не спрашивает откуда он это знает и как додумался а гг 15 летный школьник без тех образования и без подробнее Магия - тоже какая-то мутная. ГГ - полный универсал, а его окружение обладают опред стихиями, но в книги все почему то пользуются всеми типами магии. В общем сюжет мутный, нелогичное действие всех персонажей, отсутсвие драйва. Читать не советую. Насыщенность шрифта жирный Обычный стиль курсив Абзац 0px 4px 12px 16px 20px 24px 28px 32px 36px 40px Межстрочный интервал 18px 20px 22px 24px 26px 28px 30px 32px. Вход в систему. Запомнить меня. Регистрация Забыли пароль? Последние комментарии. Re: 'Посторонние' уже не те Михаил Самороков 2 дней 7 часов назад. Новые обсуждения форума. Новая тема сайта 5 недель 3 дней назад 'Посторонние' уже не те Последние записи в блогах. Мысли вслух 16 часов 12 минут назад Думает 2 дней 23 часов назад Замечания к А. Кларк 'Прятки'. Ехилевской версия 2. Кларк 'Двое в космосе' перев. Гинзбург 5 недель 2 дней назад Аудиокнига: 50 историй предпринимателей : Ошибки, которые ранят бизнес. Все впечатления. Влад и мир про Чернусь : Первый. Часть 2 СИ Попаданцы Монархист перешел на мат. Lena Stol про Астахов : Пробуждение Силы. Оригинальный и интересный сюжет, книга понравилась. Рейтинг: 0 0 за, 0 против. Влад и мир про Чернусь : Первый Фанфик Книга пока в чем то интересная, много нового в сюжетах. Lena Stol про Покуш : Яркий Миг Стимпанк Хороший сюжет, но не смогла дочитать из-за огромного объёма рассуждений и отступлений автора. Влад и мир про Оченков : Лабух Альтернативная история Очень интересная книга. Мне понравилась - очень. Визбор \\\\\[Анатолий Валентинович Кулагин\\\\\] fb2 читать онлайн - Визбор а. Жизнь замечательных людей и. Жизнь замечательных людей 5. Для мальчишек его поколения слово «лётчик» звучало особой музыкой. Музыкой подвига. Шутка ли: наши лётчики спасают — как раз в год его рождения — команду сдавленного льдами в Чукотском море парохода «Челюскин», совершают перелёт через Северный полюс. Как хотелось быть похожими на них! Авиация привлекала не только детей, но и взрослых — например его маму. Она водила его на Центральный аэродром, что на Ходынском поле, показывала тогдашнее авиачудо — огромный восьмимоторный самолёт «Максим Горький». Жаль, что Юра, в ту пору совсем ещё маленький, этого не запомнил. Первые самолёты, которые врезались в его память, были другими — боевыми. Летом го они — и с гитлеровской свастикой, и с советскими звёздами — стали появляться над Москвой. Юра и другие ребята распознавали их уже издалека и безошибочно определяли марку: вражеские «мессершмитт», «юнкерс». Или наши — Ми Г-3, Як-1… Дружинники, дежурившие на крышах и тушившие там в ящиках с песком зажигательные бомбы, дали им выпущенную в начале войны книжку «Силуэты самолётов» «памятку для красноармейца» с изображением всех воздушных машин: солдаты должны были уметь отличать свои самолёты от вражеских. Одну такую машину Юра вскоре увидит совсем близко: в первое военное лето, когда враг стремительно рвался к советской столице, на площади Свердлова, напротив Большого театра и почти у самого Кремля, был выставлен на всеобщее обозрение подбитый, но сумевший приземлиться и потому уцелевший фашистский бомбардировщик «Юнкерс». Это было событие! И взрослые-то москвичи толпами шли взглянуть на необычный трофей, а уж о мальчишках нечего и говорить. Они так и норовили забраться на него, хотя рядом стоял милиционер с пистолетом в кобуре и постоянно их отгонял… Мечта о небе жила в душе Юры Визбора всю войну и в послевоенные годы. Не оставляла и позже, когда уже стало ясно, что профессия у него будет другая. Лётчиком он не станет, а летать в качестве пассажира ему доведётся много, очень много. И не одну песню сочинит он прямо на борту самолёта: небо будет щедро дарить вдохновение поэту, признавшемуся как-то, что авиарейсы особенно дальние были для него «идеальной возможностью для сочинительства». Только Визбору дано будет сказать: «Самолёт, мой отчаянный друг…» Но до тех пор, когда он впервые поднимется под небеса, — ему, ребёнку, придётся немало поездить поездом… Родители будущего поэта познакомились в году. Мария Григорьевна Шевченко, родившаяся в м в Краснодаре в семье кочегара Григория Павловича и Евдокии Антоновны Шевченко и окончившая там медицинское училище по специальности — фельдшер , отправилась работать в приморский город, быстро превращавшийся тогда в центр массового отдыха советских граждан. Конечно, иногда ездила к родным домой. В автобиографии, написанной в году как предисловие к составленному Юрием Черноморченко «самиздатскому» машинописному сборнику песен барда, Юрий Визбор напишет о своих литовских корнях и о том, что настоящее имя отца — Иозас Визборас. Сын считал, что превращение из «Иозаса Визбораса» в «Иосифа Визбора» произошло в советское время; тогда таким образом упростились фамилии многих выходцев из национальных окраин а изменённое имя совпало с именем вождя и поневоле стало знаковым для той эпохи. В литовской версии произносит фамилию мужа и Мария Григорьевна в одном из документальных телефильмов о сыне. Впрочем, исследователь биографии Визбора Анатолий Азаров обратил внимание на то, что во всех архивных документах, в том числе и дореволюционных, фамилия и отца, и деда о котором — ниже пишется уже в краткой форме: Визбор. Так что «обрусение» произошло, возможно, раньше. А может быть, именно на уровне официальных бумаг оно и произошло, тем более что общая русификация отличала внутреннюю политику не только СССР, но и Российской империи. Кстати, в служебных анкетах в графе «национальность» Иосиф Визбор писал о себе: «латыш», а отца называл не «Ионас», а «Иван Иоганн Осипович». Здесь стоит забегая вперёд заметить, что при оформлении на работу в году Юрий Визбор напишет в автобиографии о своём отце то же самое: «латыш». В году он получит письмо из Каунаса от своей тётки — родной сестры отца, Антонины Шумаускене, о которой прежде он ничего не знал. Она же, в свою очередь, ничего не знала о судьбе своего репрессированного брата, фамилию которого она писала как «Визбарас», то есть не через «о» во втором слоге, а через «а», как это и принято в литовских фамилиях такого типа. Она прочтёт о Юрии в журнале «Огонёк» и пошлёт ему письмо в надежде: не родственник ли? Оказалось, что родственник, причём близкий. Не это ли письмо станет причиной того, что латышская версия происхождения поэта сменится в сознании Юрия на литовскую? И не могло ли быть так, что литовцами Визбарасами родственники поэта стали, уже обжившись в Литве, а изначально это была семья всё-таки латышей Визборов? Как бы то ни было, отец Юрия Визбора был уроженцем Прибалтики, а точный «состав крови» так ли уж важен… Иозас Иосиф; в семье его называли ещё и Юзефом, Юзиком родился в году, окончил один класс гимназии в Либаве, работал подсобным рабочим в порту, а в году бежал из оккупированной немцами Латвии в Россию. Участвовал на стороне красных в Гражданской войне, был ранен, контужен, вновь ранен, получил инвалидность. После войны сменил несколько городов и должностей: побывал и надзирателем в краснодарском детском распределителе, и заведующим кофейной в Сочи. Сначала служил в угрозыске, затем — в отделе по борьбе с хищением социалистической собственности. Между тем в Краснодаре жила его первая семья: Дарья Лукинична Вернигора и две дочери. После развода старшая девочка, Антонина, года рождения, останется с отцом и со временем станет — как окажется, ненадолго — членом его новой семьи. Увлечённость революционными идеями передалась Иосифу от отца — весовщика железнодорожной станции Либава, Убеждённого коммуниста, члена РСДРП, участника революции года, осуждённого и сосланного в Ярославскую губернию, бежавшего в году в Америку, обжившегося за океаном и прожившего там до самой своей смерти в м. Удивительно, что, став в Америке парикмахером и скопив денег, он остался в душе социалистом и завещал свои средства Союзу каунасских рабочих — несмотря на то, что с его сыном Иосифом «социалистическая» советская власть обошлась, как мы сейчас увидим, крайне жестоко. Стало быть, в провозглашавшиеся социалистами-коммунистами идеалы равенства и братства по-прежнему верил. Младший брат Ионаса, Феликсас Визбарас, был известным в Литве архитектором, строил здания почтамта и телефонной станции в Каунасе. Бабушка же будущего поэта, Антосе Фиревичуте сын называет её в официальных бумагах Антониной Юрьевной Визбор , была оперной певицей, жившей впоследствии в том же Каунасе. Наверное, от неё и от дяди Феликсаса к Иозасу — а от Иозаса и к Юрию — перешла творческая жилка: отец будущего барда немного сочинял стихи, но особенно любил и умел рисовать маслом что, впрочем, неудивительно для племянника архитектора , научил рисовать и сына. Взрослому Юрию из всех муз самой близкой станет поэтическая, но и изобразительному искусству он будет не чужд, оставит после себя написанные гуашью оригинальные пейзажи. Частью они сохранились у него дома, частью были раздарены друзьям. Не зря говорят: талант один не ходит. В русской литературе Визбор — не первый рисующий поэт; достаточно назвать Пушкина, а особенно Лермонтова, рисовавшего не так, как Александр Сергеевич — пером на полях рукописей, спонтанно, — а специально, вооружась кистью и мольбертом, воспринимая живопись как самостоятельное творческое занятие. Здесь он был ранен, и очень серьёзно, — получил пулю из маузера в спину, почти в позвоночник. Об этом рассказывал сам Юрий Иосифович в уже упоминавшейся выше автобиографии. Правда, здесь нужно развеять восходящий к рассказу самого поэта миф о том, что это произошло за два месяца до его рождения. Согласно материалам личного дела Иосифа Визбора, в Таджикистане он находился в — годах. После этого семья переезжает в Сочи, а уже затем в Москву, где 20 июня года и появляется на свет Юрий Визбор. Произошло это в родильном доме в районе Миусской площади; тогда он именовался в честь жены «вождя мирового пролетариата» Крупской, а ныне, как и до революции, носит имя своей учредительницы Агриппины Александровны Абрикосовой семья Абрикосовых владела кондитерским производством и занималась благотворительностью. Среди московских родильных домов это было, пожалуй, второе по медицинскому уровню и авторитету учреждение, уступавшее только знаменитому арбатскому роддому им. Грауэрмана где, кстати, родился старший товарищ Визбора по песенному жанру Булат Окуджава и где родится в своё время вторая дочь самого Юрия Иосифовича, Анна. Здесь царили хорошие традиции — профессиональные и чисто человеческие; персонал поддерживал высокую марку заведения. Имя Юрий, которое дали новорождённому, было популярно в е годы: тогда многие родители называли им своих сыновей. Если говорить о близкой Визбору сфере искусства, то в его творческом поколении Юриев немало: композитор Саульский, певцы Гуляев и Мазурок, балетмейстер Григорович, актёры Яковлев, Соломин, Горобец, прозаики Казаков и Коваль, бард Кукин, поэт Ряшенцев, автор стихов к популярным детским песням Энтин. Литературовед, знаток авторской песни, деятель ленинградского клуба «Восток» Андреев, автор едва ли не первого подробного разбора песенного творчества своего знаменитого тёзки в книге года «Наша авторская…». Другой литературовед, публицист Карякин, творческого интереса к авторской песне тоже не лишённый. А ещё учёный и телеведущий Сенкевич. И даже первый космонавт Гагарин. И московский мэр Лужков но это уже без Визбора. Некоторые из них ещё появятся в нашем повествовании. Вообще-то Мария Григорьевна собиралась сделать аборт: бытовые условия были неважными, муж уехал в командировку, и было ей как-то боязно рожать. Сын потом объяснял это намерение тем, что она хотела избежать «всяческих охов и ахов» многочисленной родни «по поводу столь раннего материнства». Но на аборт нужно было приходить со своей простынёй, а она об этом не знала. Пришла в другой раз, но теперь был неприёмный день. И больше уже не пошла… С грудным ребёнком на руках, но без мужа, человека вспыльчивого и ревнивого и это при устойчивой репутации прибалтийцев как людей хладнокровных и выдержанных! Вскоре Иосиф вновь забирает их в Москву, хотя Мария уже успела оформить развод выходит, не совсем ладной была их совместная жизнь. Спустя много лет, когда не будет в живых ни самого Юрия Визбора, ни его мамы, умершей в году, запись об оформлении развода отыщется в краснодарском архиве. Родные поэта считают, что свидетельство о разводе спасло семью в ту пору, когда Иосиф был арестован и по абсурдному обвинению «в принадлежности к контрреволюционной латышской националистической организации и подготовке террористических актов» расстрелян, как многие и многие в годы сталинских репрессий. Такой монетой платила советская власть тем, кто её устанавливал и кто за неё воевал. Если бы не развод — то, скорее всего, не миновать бы ареста жены, а значит — детдома для сына. Странно, но трёхлетний Юра запомнил момент ареста отца: чужие люди в форме, в доме всё перевёрнуто вверх дном, мамин крик… Жили они тогда в недавно построенном посёлке Сокол на северо-западе Москвы, на улице Врубеля, дом 6, корпус 16, квартира 18 здание не сохранилось. Квартира была коммунальной; Визборы занимали в ней одну комнату на первом этаже. По предположению А. Азарова, именно этот адрес и нужно считать местом рождения Юрия известен и другой, более ранний московский адрес семьи Визборов: Большая Андроньевская, 25, квартира 2. Это район Таганки. Посёлок Сокол — первое в Москве жилтоварищество — был задуман как «посёлок художников», но часть его территории была застроена домами для сотрудников НКВД. Теперь к этим домам почти каждую ночь подъезжал «чёрный воронок»… Шёл январь го; расстреляют отца в апреле. Так и остался он в памяти этой страшной ночью, да ещё одним ясным детским воспоминанием: солнечный выходной день, отец в майке, на столе — его пистолет и портупея. В дверях — мама. Свет и покой. И никто не знает, что этот покой уже обречён. Может быть, именно с этого момента в мальчике что-то переменилось: Мария Григорьевна будет потом вспоминать, что он рос хотя и тихим, послушным, но «с каким-то протестом внутри». Не здесь ли ключ ко всей творческой судьбе Визбора — человека, по свидетельству многих знавших его, как будто мягкого и всегда доброжелательного, но объективно выразившего, наравне с лучшими художниками своего поколения, дух непоказной внутренней свободы? Мама долго пыталась что-то узнать о муже. В Матросской Тишине, известной московской тюрьме, сотрудник в окошке, от которого тянулась длинная очередь жён и матерей арестованных, сказал ей: «Выслан без права переписки. Формулировка означала: расстрел. Двадцать лет спустя, в августе го, отец будет реабилитирован — как реабилитированы в хрущёвскую эпоху десятки тысяч навсегда канувших в небытие сталинских узников. Запрос пошлёт по просьбе Марии Григорьевны Юрий, ибо сама она, будучи в момент ареста уже разведена с мужем, юридически не имела к нему отношения. Не имела-то не имела, да только негласное клеймо жены «врага народа» так и тянулось за ней все эти годы. Из дома на улице Врубеля их спустя несколько дней выселили в переполненный деревянный двухэтажный дом возле Военно-воздушной академии им. Жуковского: семье «латышского националиста» и «террориста» среди жильцов-чекистов оставаться было нельзя. Антонину, как и многих детей «врагов народа», забрали в специнтернат, да и не ладились у неё отношения с мачехой. Характер у девочки был сложный — что не удивительно при её судьбе. Надолго, до х годов, сводная сестра исчезнет из поля зрения брата, потом вновь появится под фамилией Васютина , но родственного тепла в отношениях между ними не будет. Мария Григорьевна же и Юра вскоре вновь отправились в дорогу. В те годы многие семьи, оставшись без навсегда уведённого от них кормильца, снимались с места и уезжали в какой-нибудь далёкий город, за Урал и дальше, где, как они надеялись и расчёт зачастую, хотя и не всегда, срабатывал , никто не знал о прошлом их семьи. В надежде получше устроиться и побольше заработать Мария Григорьевна решила уехать с сыном в самую дальнюю даль — в Хабаровск; дальше просто не бывает. Ехали неимоверно долго, недели две, пересаживались с поезда на поезд, зато какая красота открывалась за окнами вагона: Уральские горы, сибирская тайга, крутые берега Байкала, замёрзший Амур, показавшийся мальчику похожим на гигантскую свалку ледяных глыб. В детстве многие трудности и неурядицы переживаются почему-то легче: может быть, потому, что ребёнок воспринимает обстоятельства своей жизни как должное, ему пока не с чем их сравнивать. Хабаровск мало чем запомнился: жили в комнатушке деревянного барака с длинным коридором, где всегда был полумрак, а на кухне стояли керосинки, на которых многочисленные жильцы готовили себе пищу. За керосином ходили с мамой в лавку за два квартала от дома. Юра — помощник, а как же иначе. Маме тяжело, он понимает это. Но бывают и праздники — поход в кино, например. Кино, с которым его крепко свяжет потом судьба, началось для него здесь. По крайней мере, первый фильм, который ему запомнился, он увидел в Хабаровске. Мама повела его смотреть «Лунный камень» — историю поиска на Памире ленинградской научной экспедицией иренита «лунного камня» , открытого ещё до революции геологом Иваном Поповым. Мужественные продолжатели его дела, преодолевая сопротивление перешедших границу и напавших на них «белобандитов» в чалме и с белогвардейскими погонами одновременно! Лет сорок спустя фильм вспоминался Юрию Иосифовичу, наверное, как наивный, но тогда мальчик следил за ходом событий на экране, широко раскрыв глаза. И Памир, наступит время, войдёт в его жизнь, в его душу и песни… Прожили в Хабаровске недолго, вернулись в Москву ещё до начала войны. Много ли могла заработать, хотя бы и на Дальнем Востоке, фельдшерица? Назад ехали мимо тех же пейзажей, оставляя позади так и не ставший для них родным домом Хабаровск. И вот первое отчётливо запомнившееся мальчику московское жильё — тот самый двухэтажный дом в парке воздушной академии, на Левой Дворцовой аллее, неподалёку от Ленинградки так многие москвичи называли Ленинградское шоссе, теперь — Ленинградский проспект. Сама академия располагается в старинном Петровском замке, где в своё время пережидал московский пожар Наполеон. Теперь уже идёт другая война, и из башен Петровского замка выглядывают зенитки, охраняющие находящийся по соседству Центральный аэродром — тот самый, куда водила его мама. Над городом висят тревожные, продолговатые, похожие на гигантских рыб аэростаты — они тоже охраняют московское небо от фашистских самолётов, которые из-за этих, мешающих им, надувных фигур не могут спуститься низко к земле и прицельно бомбить город. Но бомбардировщики всё же иногда прорываются сюда, и чтобы враг не увидел огней и не понял, где находятся здания-мишени, окна нужно было закрывать светомаскировкой — большими, во всё окно, листами плотной чёрной бумаги, которые днём закручивались наверх. Такой приказ был объявлен уже в самый первый день войны. Мальчику эта светомаскировка кажется бесполезной: электричество в домах отключено, а от коптилки банка с керосином и опущенный в неё горящий шнур, воткнутый, чтобы держался вертикально в круглый срез от картофелины или в какое-нибудь другое приспособление какой свет — так, полумрак только. Но раз нужно затемнять окна — значит, нужно; правительству виднее. Наши зенитки били в ответ, и от грохота закладывало уши, а однажды посыпалось на пол оконное стекло: не спасли крест-накрест наклеенные полосы бумаги, которые должны были удерживать стёкла от взрывной волны. Массовая эвакуация из Москвы ещё не началась, а Мария Григорьевна уже решила уезжать. Ведь Юре подошло время идти в первый класс, а здесь до того ли?.. Снова поезд — теперь опять краснодарский. Но это всё-таки быстрее, чем до Хабаровска. Мама и сын едут к родне, которую Юра, конечно, не помнит, но мама как правительство: раз она так решила — значит, всё правильно. И вот они уже в Краснодаре, в доме на Кузнечной улице, у дяди Пети Шевченко, маминого брата. Дядя Петя показал ему картину, нарисованную Юриным отцом и служившую в доме не то украшением, не то ковром: «А ты ему помогал, подрисовывал вот эту траву. Не помнишь? Ему тогда, может, и был от силы год… Он и потом, уже после Краснодара, забудет об этом, да мама как-то напомнит уже почти взрослому сыну. Но что запомнится гораздо лучше — так это прекрасные украинские песни, которые пелись в маминой семье всё-таки в жилах Марии Григорьевны текла украинская кровь. Как раз осенью, вскоре после их приезда в Краснодар, созрели арбузы, дед привёз их несметное число то ли две, то ли три арбы , «на арбузы» собралась вся многочисленная родня, и весь вечер пели… С тех пор Юра любил слушать народные песни — не только украинские, но и, конечно, русские. Позже он скажет, что народные песни были его «единственной музыкальной школой». Теперь у Юры есть двоюродный брат Витя, сын дяди Пети, совсем взрослый, ему уже четырнадцать. С ним интересно поиграть во дворе, послушать его рассказы, и хочется поскорее стать таким же большим, как он. Витя и отведёт его первый раз в первый класс, и станет семилетний вчерашний москвич краснодарским школьником. Да только недолго ему им быть: летом го фрицы прорвались к Краснодару, и теперь стало опасно и здесь. Неужели город сдадут? Не хотелось в это верить. Но мама на всякий случай увозит его опять в Москву. Там стало спокойнее, чем здесь, хотя и нет краснодарских арбузов и винограда. Зимой под Москвой врага остановили и отогнали от города, и теперь столицу он уж точно не возьмёт. А в Краснодар немцы и впрямь вошли. Так что уехали оттуда мама с сыном вовремя… Много лет спустя в разговоре с «земляком»-краснодарцем Эдуардом Гончаровым, приглашавшим его выступить в этом городе, Визбор обмолвится, что после Краснодара какое-то время жили в Борисоглебске, в Воронежской области. Но всё равно в итоге вернулись в Москву. Теперь они живут на Сретенке. Сейчас это почти центр Москвы, а тогда город был поменьше нынешнего и Сретенка напоминала скорее окраину, чем центр. Дом у них, правда, не совсем на Сретенке, а рядом — в Панкратьевском переулке, что срезает угол хотя и сам поворачивается прямым углом между Сретенкой и Садовым кольцом. Для москвичей Сретенка — не одна только улица с таким названием, но весь примыкающий к ней район. Как, например, Арбат. Так что взрослый Визбор имел право считать, что вырос на Сретенке. Сама же Сретенка — улица с историей. Когда-то на ней находился Сретенский монастырь — он и дал ей название. А монастырь был заложен в честь встречи старинные слова «Сретенка», «сретенье» — того же корня москвичами иконы Божией Матери, перенесённой по приказу московского князя Василия Дмитриевича из Владимира: она должна была помочь в обороне города от шедшего на Москву войска Тамерлана. Наверное, и впрямь помогла: грозный восточный завоеватель на Москву так и не пошёл, передумал почему-то. Было это в конце XIV века. Но теперь, в середине XX, о монастырях и иконах почти не говорят: с религией покончено, вон уже сколько взорвано церквей в Москве! На самой Сретенке, правда, стоят две уцелевшие — в начале улицы и в конце её, но ребятам они малоинтересны. Если бы им тогда вдруг сказали, что придёт время и церкви и монастырь станут снова действующими и заблестят куполами, — они бы, конечно, не поверили… Хотя как знать — может быть, и неспроста взрослый уже Визбор будет ценить и любить тихие, укрытые от толп прохожих, уголки старой Москвы, вроде подворья Богородице-Рождественского монастыря на Бульварном кольце, недалеко от Неглинной. Как символично оказалось для судьбы Визбора то, что через стоявшие здесь каменные ворота Белого города шла в старину дорога на север Руси, к Белому морю, в те края, которые уже в юные годы окажутся причастны к биографии Юрия. Но об этом — позже… На Сретенке Юрина жизнь вступает в полосу отрочества — отрочества обычного московского парня послевоенных лет. Питались скудно — ездили с мамой с Ярославского вокзала за город, на станцию Северянин почему именно туда — ему по прошествии лет трудно было вспомнить и объяснить , собирать крапиву на суп, а заодно ромашку и полынь от клопов. От этих насекомых не было покоя в московских — да разве только московских! Было время, мама заболела тифом, и тогда было особенно трудно. Но, слава богу, поправилась. И даже смогла в военные годы выучиться на врача — окончила Первый медицинский институт. Когда война завершилась и жизнь вернулась в мирное русло, мама стала отправлять его на лето в пионерский лагерь. Там раздолье: игры в войну, в футбол, а порой чтобы воспитатели не увидели и в карты. Но не на деньги денег у ребят нет — так, на интерес и на щелбаны. Наступил момент, когда четырнадцатилетний Юра Визбор поехал в лагерь уже не как пионер, а как помощник пионервожатого. Там ему приглянулась одна девочка, и он даже сочинил не слишком оригинальные стихи про то, как «тоскует по любимой» и «вспоминает счастье прежних дней» и ещё что-то уж совсем детское про «рубиновые глазки». Стихи попались на глаза маме, она отнеслась к ним более чем серьёзно и как будто нечаянно оставила на Юрином столе брошюру с названием вроде того «Что нужно знать о сифилисе». Смешно будет ему вспоминать эпизод с брошюрой, но в ту пору было не до смеха. К этому же времени восьмой класс относится первое из сохранившихся поэтических произведений Юрия, написанное как вариация на тему стихотворения Леонида Мартынова «Вот корабли прошли под парусами…»; творчеством этого поэта он тогда и на всю жизнь увлёкся. Будущий друг Визбора поэт Дмитрий Сухарев вспоминает, что среди поэтов начала х Мартынову, автору «точных, сочных, энергичных» стихов, «не было равных в искусстве версификации». Возможно, это и привлекло юного читателя Юру Визбора. Его подростковые, написанные «под Мартынова», стихи начинались так: Поёт пассат, как флейта, в такелаже,. Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор! Ну что молчишь ты, что с тобою? Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах. Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил — я не слышал. И всё это происходит, пока самолёт наш мчится. Кругом летят «паккарды». Бесплатная электронная библиотека. Скачать книги и читать онлайн бесплатно! Самиздат, бестселлеры, топ книг, новые книги, лучшие книги в формате: fb2, txt, html, rtf, epub, mobi.
Тунис бесплатные пробы Экстази, скорость
Анализы. Как самостоятельно понимать результаты исследований
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
Тренировки команды 'Мозговорот'
Даламан купить наркотик Трава, марихуана в телеграм
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары
Купить закладку МДМА Кристаллы Тагил
Визбор \[Анатолий Валентинович Кулагин\] (fb2) читать онлайн
Купить закладку Амфетамин, амф Хилок
Пробы Лирика капсулы 300 мг Карловы Вары