Пробы Лирика, амфетамин Преображенское

__________________________________

__________________________________

📍 Добро Пожаловать в Проверенный шоп.

📍 Отзывы и Гарантии! Работаем с 2021 года.

__________________________________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>🔥🔥🔥(ЖМИ СЮДА)🔥🔥🔥<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

__________________________________

⛔ ВНИМАНИЕ! ⛔

📍 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!

📍 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!

__________________________________

Пробы Лирика, амфетамин Преображенское

Муж или сожитель? Сколько ей лет? Говорить может? Если не примем, он ее выкинет? Уже выкинул? Вещи тоже выкинул? Так, проблемы с милицией есть? Разговаривайте с ней, мы едем». Это будни Сергея Матевосяна, директора реабилитационного центра «Новая жизнь» в городе Кингисеппе Ленинградской области. Сергею 41 год. Они никому были не нужны — ни родственникам, ни милиции», — говорит Матевосян, сам никогда не бывший наркоманом. Какой-то жлобский вопрос. Когда я увидел их — многие не могли ходить, есть. Это как увидеть ад и уйти. Я не мог уже жить так, как будто этих людей нет. К нам идут те, кому больше не на кого надеяться. И мы им ничего не обещаем, мы просто пытаемся им помочь». Пока мы едем из Питера в Кингисепп, Матевосяну не раз звонят. Этот звонок — рядовой. Подъезжаем к воротам, возле них топчется девушка. Парень слово сдержал — выбросил ее на улице. Минус десять. Девушку с глазами размером с блюдце ведут спать. Завтра на анализы. И — в коллектив. Если не передумает. Поиск базы База находится в селе Преображенское. Когда-то тут была старая барская усадьба. Барин, который ее построил, просвещал крестьян словом Христовым. В советское время на руинах построили психушку. К году она была разворована по щепочке. Матевосяна сюда привезли тоже случайно. Местные власти не знали, что делать: в приграничных с Эстонией зонах наркотики были на каждом шагу, наркомания выкосила целое поколение молодежи, но никто не хотел заниматься этой проблемой. Когда по Питеру пошел слух, что нашлись ненормальные энтузиасты, им с облегчением отдали остатки бывшей усадьбы в состоянии тлена и разрухи. Сейчас тут все сделано руками тех, кто здесь переставал умирать. Наркоманы приходили, отогревались, немного подлечивались, вдоволь над нами измывались и снова — сигареты, алкоголь, доза. Тогда мы стали искать место в глуши. Чтобы решиться сюда приехать, нужно обрести стремление реально изменить свою жизнь. В деревне нельзя достать дозу, да и выпить-покурить деревенские нашим не дают», — говорит Матевосян. До этого он работал с тюрьмами, где зеки гнили от туберкулеза. Снова пытаюсь допытываться — что за дело ему до этих людей. Матевосян — христианин, уверовал, когда ему было Хотелось сворачивать горы». Утром она ходила по центру и пыталась стрельнуть сигарету, не веря, что сигарет нет ни у кого. Потом она вышла за ворота со словами, что уезжает «от таких козлов». Вернулась к обеду — пьяная в хлам. На пороге каминного зала, где идет совещание работников, возникает качающаяся фигура. Матевосян дает ей восемь минут на раздумье — столько времени остается, чтобы дойти до автобуса, который идет в город. Нормально, — говорит Матевосян. Работники звонят ее парню. Тот охотно сообщает, что вещи выкинул где-то на подъезде к центру в канаву. Оксана оставила ему в квартире одни обои — продала все. На порог ее он не пустит. Все это ей пересказывают. Боже, как мне плохо«, — Оксана рыдает, хохочет, пробует драться, выбегает в одних колготках на улицу, ругается матом. И не уходит. Матевосян снова собирает своих помощников. Сообща быстро принимают решение. Ей бесполезно рассказывать, что она нарушила все правила центра, пусть три дня спит и приходит в себя. Мы право от лево не отличали» — и ветераны наперебой рассказывают о том, что вытворяли они. Поверить, глядя на этих приличных мужчин и женщин, в то, что они все свои душевные и физические силы тратили на саморазрушение, сложно. Не верить их рассказам невозможно. Три ухода и три изгнания Инне 46 лет. Она решилась прийти в центр потому, что ее подруга каким-то чудом, как ей казалось, перестала быть наркоманкой. Как это так — она смогла, а я — нет? Мы были настолько изворотливыми на выдумки — Оксана просто дитя простодушное. Даже на лодке через реку уплывала, чтобы покурить стрельнуть. На седьмой раз я осталась. Мальчика Ваню родила, а мне ведь 25 лет говорили про бесплодие». Инна рассказывает так безмятежно, как будто вокруг — одни выпускницы института благородных девиц. Это новое поколение наркотиков и новое поколение наркоманов. Мы годами покрывались язвами, гнили заживо, а сегодня сгорают всего за два-три года. Что ж, с ВИЧ можно жить, можно иметь семью — наши ребята женятся, а вот с героином нельзя иметь ни семьи, ни работы». Инна осталась работать в центре — ходит по переполненным городским больницам, где пытаются подлечивать наркоманов, рассказывает им про центр. Они привыкли к мысли, что им могут почистить кровь, снизить дозу, а потом они возвращаются на круг. Чем богаче родители, тем труднее судьба их детей. У нас был парень, который ушел только потому, что ему был нужен душ два раза в день, а у нас баня только раз в неделю. Но после клиник, где есть душ и все, что угодно, за три тысячи баксов в месяц, почему-то люди продолжают колоться. Чего только им не предлагают — и позвоночник почистить, и кровь. В центре имени Бехтерева отмораживали »центр желания» в мозге. Люди выходили настоящими зомби. В психушках применяли электрошок — люди переставали узнавать родных«. Благословенны жалобщики Марине из Челябинска около Обеспеченная и преуспевающая мать. В 14 лет она ушла из дома, бросила школу. В 15 — сошлась с блатным, в 16 — родила дочь. Через пять лет муж-наркоман покончил счеты с жизнью, его друзья поддерживали Марину на свой лад — наркотой. Она вяло начала искать монастыри, клиники. Мать привезла ее и внучку в центр на собеседование сама, а привезя, объявила, что дочь угодила в объятия секты и уехала домой вместе с внучкой. Марина осталась. Мне моя наставница сказала, что напрасно я так неистово поверила в чудеса избавления, и я перестала верить«. Те, кто помнит ее, говорят, что Марина рыдала целый год. Она прошла реабилитацию и вернулась домой. Дочь, к которой так рвалась я, волевая мама, — все как-то сразу померкло, завертелся привычный ритм жизни. Но в какой-то момент я поняла, что не пойду вновь по этой колее, что у меня должна быть другая судьба«. Марина снова вернулась в центр, прошла еще один курс, забрала дочь, вышла замуж и родила двух здоровых детей. А ее мать начала нешуточную многолетнюю войну с центром, наслав на него десятки проверяющих комиссий. И эти люди оценили наши труды, стали нашими защитниками«, — говорит Сергей Матевосян. Жалобщиков много. Главный жалобщик — бывший врач психбольницы, живет в той же деревне. Он регулярно дает интервью о вреде »колдунов, которые за колючей проволокой истязают бедных наркоманов«. Однако местные бабки, которым центр помогает, чем может, особо разговориться ему не дают. Уж больно для них очевидна разница между этими соседями — центром и психушкой. Враги человеку — домашние его Родители — это важный фактор в жизни наркомана. Если они, конечно, есть. Они платят их долги, они выкупают их у ментов, когда те попадаются, — говорит Саша с Украины. Когда ты один, у тебя выбор четче: смерть на передозе или свобода. Путь к свободе трудный, но одолимый. Я остался реально один. Вокруг — море наркотиков. Только успевай собирать. В этом на Украине ситуация хуже. Другое дело, что мак, который надо приготовить, позволяет человеку дольше протянуть, чем синтетические наркотики«. Он из тех, кто освободился от зависимости сам, благодаря силе духа. Его отцу выпало счастье увидеть не только сына-ненаркомана, но сына, который занят спасением других. Жизнь свела его с Матевосяном. С тех пор они работают вместе. Разовая доза Разговор зашел об отмене понятия разовой дозы наркотиков правительство сейчас готовит соответствующее решение. Позиция Матевосяна кажется жесткой. Он считает эту меру спасительной, а волну ожидаемых арестов наркоманов — чуть ли не благом. Да, тысячи наркоманов, в том числе и молодых ребят, сядут в тюрьму — но это тысячи спасенных на 2—3 года жизней! Тюрьма — это карантин для наркомана«, — Матевосян уверен, что год существования закона о среднеразовой дозе принес миллионы прибыли торговцам, их »крышам«и унес миллионы жизней летних. Тело разваливалось, а ты жил, варил свое зелье по полтора часа — и до следующей дозы. Героин, который появился после го года, — это синтетически обработанный порошок. Он никогда не бывает чистым, подмешивают что угодно — даже крысиный яд. Ни один торговец не гарантирует тебе жизнь после дозы. Ни один покупатель не уверен, что проснется наутро. Но покупают. Изнутри все болит, но язв нет. ВИЧ ловят многие с первого укола. Умирают теперь не по подвалам — по квартирам, — говорит Матевосян. Все ускорилось — и смерть, и масштаб распространения». Первый раз она укололась за компанию. ВИЧ получила чуть ли не с первой дозой. Ей повезло. Большинство ее друзей умерли. Кололась с 14 лет, мама ни о чем не знала полтора года. Когда узнала, я ушла. Пять лет прошли как в тумане. Первый раз меня мама привезла в центр. Я побыла три месяца и уехала. А потом мне так сюда хотелось вернуться — и я вернулась», — говорит Юля. Работает в центре уже 5 лет, вышла замуж, возглавляет «тепличный департамент» — так здесь называют громадное фермерское хозяйство. У них своя клиентура на всякую продукцию. Зимой ассортимент скудный — в основном зеленый лук выращивают. Юля показывает свой фронт работ: «За нашими девчонками глаз да глаз. Они могут целый день обрезать луковицы — нормальный человек успеет это сделать за час. Могут подрезать стрелки, так что лук получается бракованный. Могут по несколько раз взвешивать одну и ту же связку, но все равно что-нибудь перепутать, — Юля смеется. Юля показывает кроличью ферму — 6 тысяч кроликов редких пород. Их держат на развод и на мех. Продают в зоопарк на съедение тиграм и питонам и в супермаркеты — на съедение людям. Считается деликатесом. Кур тоже разводили, но оказалось невыгодно. Козье и коровье молоко, хлеб и макароны своего изготовления, племенные лошади, овечье стадо — только успевай… «Можно ли выбрать, где работать? Нет, работать надо там, куда тебя определят. А когда ты избавился от зависимости, тогда, конечно, работаешь там, где лучше получается», — говорит Юля. Спортсмены — группа риска Оле 38, трое детей. С ее фантастического исцеления начался центр в том виде, в каком он существует теперь. Девочка из благополучной семьи, член олимпийской сборной по плаванию. В 14 укололась, родители ничего не подозревали до В 28 лет она весила 42 кг, врачи поставили диагноз — «рак крови» и дали ей два месяца жизни. Оля обошла всех, кто предлагал спасение, — от православных монастырей до наркологов. За нее начали молиться евангельские христиане. Один из них, ее будущий муж, пришел к ней домой, три дня снимал трубку и каждому, кто хотел купить у нее дозу, говорил: «А Оля умерла! У нас были и борцы, один гнил заживо, когда его привезли. У спортсменов большие нагрузки, потом им хочется расслабиться. Алкоголь дает похмелье, а героин сперва даже кажется лекарством. Это потом вдруг из тебя как будто в одну секунду выкачивают все силы — и остается только шкурка». Она сама — евангельская христианка. В центре религиозная пропаганда запрещена. Одни из самых стойких друзей и защитников центра — питерские православные священники. Оля видела, как лечат наркоманов в США. И ванны, и джакузи, и фильмы — только реабилитируйся. Хочешь работать — вот тебе мастерские. Хочешь вернуться в общество — на тебя работает множество программ. Даже если ты хочешь быть наркоманом до смерти — будь, тебе создадут условия, — говорит Оля. У нас есть работники, которым просто некуда вернуться. Они вычеркнуты из списка живых. Кому-то мы помогаем купить жилье, защищаем их права в судах. Но в стране нет видения решения этой проблемы». Правила центра С правилами знакомят каждого, кто решает тут остаться. Все здесь на «ты». Это самое легкое. Новички называются «младшими», к каждому прикреплен «старший». Те, кто уже прошел реабилитацию и остался в центре, называются «стажерами». Те, кто и дальше решил связать свою жизнь с этим местом, называются «работниками». Абсолютно запрещены сигареты, алкоголь и, естественно, наркотики, в том числе и для гостей, журналистов, проверяющих. Запрещено общение полов — вплоть до того, что мальчики и девочки не разговаривают друг с другом. Хотя здесь ставят спектакли, устраивают ежедневные «общения» и вместе работают. Исключения редки. Год необщения — это большое испытание. Мы берем с наших ребят, которые остаются работать, обещание, что после реабилитации они не женятся еще 1,5 года. Ты выходишь после года воздержания, и тебе начинает казаться, что ты испытываешь любовь к первому встречному. А вообще многие наши пациенты потом женятся, и это счастливые браки. Когда вы знаете, что вам обоим пришлось преодолеть, многие мелочи отходят на второй план». Матери в центре отделены от детей. Если не с кем оставить, то у нас есть детский сад. Сейчас там 56 детей. Много первоклашек — возим их в сельскую школу». Запрещены ругань, мат и насилие в любой форме — от словесного до физического. Запрещено выходить за территорию центра. Запрещено в одиночку бродить по центру. Запрещено врать по любому поводу. У него десятки личин — и каждая подтверждена бесконечным враньем. Когда ты снимаешь с себя последнюю, ты становишься собой, таким, какой ты есть, — жалким. И тебе становится плохо. Это обычно наступает через полгода, с кем-то раньше, с кем-то позже, — говорит Оля. Ведь в той жизни наркоман никому ничего не должен и ничем не ограничен. Не врать — это впервые встретиться с тем, кто ты есть на самом деле. Бывает страшно». Первые полгода запрещено общаться с родными. Мобильники надо оставлять дома. Через полгода человек обязан позвонить домой, через год — съездить. Многие боятся, не знают, как жить в большом мире. Матевосян смеется: «Наши люди боятся в школу идти и из школы, в армию — и из армии, в тюрьму — и из тюрьмы. Пора перестать боятся». Случаются ли попытки бунта против таких жестких правил? Те, кто решился идти в центр, должны сдать анализы — на СПИД, туберкулез, гепатит. Бомжам и людям без средств центр помогает сдать анализы в Кингисеппе. Если находят туберкулез, лечат сначала в местной больнице. И еще одно правило: если ты хочешь попасть в центр, то должен дозвониться до Матевосяна. Узнать его телефон и дозвониться. Но из этого правила бывают исключения: те, кого работники находят полумертвыми, забитыми, обмороженными; те, кто, хрипя в смертельном ужасе, просит не оставить их умирать. Их привозят, моют, читают им книги, держат их за руку, учат ходить. Все время, пока была там, я задавала вопрос: зачем вы это делаете? Специально задавала этот дурацкий вопрос от имени тысяч скептиков, которые убеждены, что наркомания неизлечима, а те, кто заявляет, что лечат от нее, — сплошь мошенники. Люди пожимали плечами — у них нет ответа. И им не нужно никому ничего доказывать. Они просто не могут оставить умирать, как когда-то не оставили их. Просто цифры За 11 лет в центр обратилось более 4 тысяч человек. Больше тысячи прошли полный реабилитационный цикл. Более освободились от зависимости, работают, создают семьи. Пока я была в центре, состав? Родителям носил дозы. Бывают такие мамы, которые в детях »носят» дозы на продажу, как в живых контейнерах. Детей ведь не обыскивают. Курят с пяти лет — мама же не прячется. Дети алкоголиков садятся на иглу. Дети наркоманов ненавидят родителей, но колются все равно«. Государство не дает центру ни копейки и не делает никаких льготных послаблений. Выживают на самообеспечении. Выходцы из центра в Кингисеппе создали 17 новых центров по стране. А всего в России евангельскими христианами организовано около таких центров. Централизованная религиозная организация Российский объединенный Союз христиан веры евангельской пятидесятников. Москва, ул. Прохладная, д. Материалы сайта CEF. RU могут быть использованы полностью или частично только при условии ссылки на источник. Все новости. Богатому трудно войти в царствие небесное, еще труднее ему перестать быть наркоманом. Молитва и помощь! Деятельность Проповедь Евангелия Миссионерское служение Молитвенное предстояние Социальные проекты Реабилитация нарко- и алкозависимых Служение в тюрьмах. Документы Устав Канонические правила Положения и регламенты Официальные рекомендации Официальные заявления Прочие документы. Поиск Архив. Есть несохраненные изменения. Если вы покинете страницу, они могут быть утеряны. Собор — Год семьи

Пробы Лирика, амфетамин Преображенское