Проблемы кампании вокруг РГГУ

Резко взлетевшая борьба студентов против научной школы имени Ильина породила противоречия, которые сейчас начали выходить наружу и вызывать вопросы у тех, кто поначалу безусловно поддерживал кампанию. Почему борьбу с фашизмом в лице дугинской школы в РГГУ яро поддерживают люди, сами заигрывающие с фашизмом (те же КПРФ, Пучков, Стас)? Почему от лица паблика «РГГУ ПРОТИВ ИЛЬИНА» выходят то заявления об аполитичности их движа, то статьи про фашизацию Украины? Какие вообще цели у этой борьбы – только вопрос «сохранения исторической памяти» или нечто большее?

Понятное дело, что все участники протеста скованы рамками российской цензуры, и это накладывает свой отпечаток, но дело не только в этом. Борьба против имени Ильина собрала под свой флаг людей с очень разными взглядами – от социал-демократических до красно-коричневых, от провоенных до антивоенных, от антидугинских до продугинских (даже так, да). Но в эту борьбу участники вкладывают совершенно разные смыслы, и это стало очевидно ещё на том этапе, когда межвузовская коалиция пыталась писать коллективное обращение, объясняя, почему они поддерживают студентов РГГУ. 

Оказывается, Ильина можно не любить по разным причинам. Для многих «левых патриотов», в целом поддерживающих российскую политику, но тяготеющих к красным символам, ситуация проста: Россия ведëт борьбу с фашизмом на Украине? Ведëт. Тогда почему за еë спиной какой-то стрëмный Дугин поднимает на знамя бывшего коллаборанта, человека, который участвовал в войне против нашей Родины? Комплексная философия Ильина, которая привела его к поддержке фашистских лидеров и которая стала востребована российской властью, «левых патриотов» волнует не сильно. Им интересны восстановление «исторической справедливости» и борьба за символы, а не противостояние насаждаемому в образовании цивилизационному подходу на основе вечной борьбы России с Западом (с этим они скорее согласны). Поэтому вектор этого антиильинского крыла направлен на поиск сторонников среди блогеров, чиновников, военных, ветеранов СВО, ни в коем случае не выступающих против государственной линии, а, наоборот, максимально провластных. Дескать, вот поддержат нас солдаты, уважаемые военкоры (а заодно и Мизулина), все вместе выступят против Ильина – и власть к нам сразу прислушается. 

В особенно комичной форме подобный взгляд на проблему выразился в статье «Почему Россия не должна стать Украиной»,  из которой следует, что сама Россия счастливо избежала фашизации, поскольку в 90-е РНЕ, Нацболы и общество «Память» не получили влияния, а не то бы – майдан и фашизм, как на Украине. Последние годы России при этом никак не анализируются. Видно, что часть сочувствующей аудитории и редакции инициативной группы РГГУ разделяет эту позицию, однако в том же сообществе встречаются материалы противоположного толка, прямо указывающие на то, что «в конфликте нет столкновения враждующих государств, есть очевидный процесс фашизации образования, которому надо помешать». 

Эта позиция ближе другому крылу анти-ильинского сопротивления. К ним относятся леваки «без чувства ранга», которых во всей этой истории напрягает само желание власти ввести в высшее образование идеологию, навязывающую бесприкословное подчинение начальству, исключительность русского мира и вечную войну с Западом. С этой точки зрения Ильин, Дугин, научная школа, репрессии и война взаимосвязаны, и никакой «ужасной ошибки, товарищ Сталин», не произошло. Просто вводится идеологическая обслуга уже проводимой государственной политики РФ – внешней и внутренней. В этом случае требование просто сменить вывеску с Ильиным или заменить Дугина на менее мемного персонажа недостаточно, надо бросать вызов самой школе и её целям. Ибо какой смысл воевать с одними фашистами, прогибаясь под других? Как можно судить, в движении РГГУ это понимание тоже есть, но оно не может принять более конкретные формы из-за страха подставиться под репрессивные законы. При этом первое крыло «леваков-патриотов» в своих высказываниях не ограничено ничем, и разнообразные красно-коричневые силы активно пользуются этим, сливая/подменяя политическую составляющую проблемы. 

Вот такой клубок противоречий назрел вокруг анти-ильинского протеста, и до поры до времени его стараются держать под ковром, позиционируя движение единым, пытаясь призвать любые возможные силы себе на помощь. Широкое медийное освещение всколыхнуло общественность, завязало дискуссии, стимулировало процессы знакомства и самоорганизации студентов в разных вузах. Этот результат уже многого стоит, и его последствия мы ещё не до конца представляем. Но стоит признать – спустя две недели кампания начинает буксовать. В результате медийного давления со стороны студентов инициаторы школы сначала попали врасплох, но позже демонстративно начали работу, как будто ничего не происходит. 

Напрасно надеяться на то, что депутатские запросы и выступления уважаемых людей принесут победу (гневные призывы военных даже тело убитого Техаса не помогают вернуть его жене). Как-то так получается, что только реально массовое студенческое сопротивление (включая акции прямого действия, как было с посещением лекции ректора) обычно воспринимается вузовской администрацией, как причина начать диалог с протестующими. Не когда за студентов говорит кто-то, а когда они говорят и действуют сами. Сможет ли группа РГГУ усилить давление, вырастет ли межвузовская коалиция в активный орган взаимопомощи, или протест завянет, отрицая сам себя, мы скоро узнаем. 

Сейчас же мы призываем демократические оппозиционные силы – независимо от того, какой путь выберет группа РГГУ, примкнуть к кампании. Поддерживать этот протест как сопротивление студентов местному авторитаризму надо. И как сопротивление политическому вмешательству государства в высшее образование – надо. Пишите об этом, вносите эту повестку в местные объединения, если вы студент. Сама тема РГГУ взлетела только потому, что большинство увидело в ней практически единственное окно в духоте навязанной аполитичности и какую-то надежду, повод поверить в самих себя. Нельзя позволить этому умереть.