Про заблуждения о женской самообороне, из-за которых она считается бесполезной

Тема абьюза и борьбы с ней неизбежно тянет за собой разговоры о способах противостоянию насилию, в том числе сексуальному. И в итоге люди делятся здесь условно на три группы. В первую мы засунем всех я-не-понимаю-в-чем-проблемников, сама-дура-виноватчиц, а-в-моем-окружении-такого-нетчиков и правильный-круг-общения-выбирайщиц, а также им подобных, не разбирающихся в теме абьюза и насилия с точки зрения понимания, почему это происходит в обществе. Засунем их в резервацию первой группы в этом посте и говорить о них не будем, потому что это про базовый уровень погружения в проблематику и про это я много писал раньше. А сейчас речь пойдет о более глубоких материях и сместим ударение на две другие группы. Кто в них?

Во второй группе у нас феминистки, разделяющие взгляды второй волны. Где-то в 70-80-х годах прошлого века феминистический мейнстрим разделял идею противостояния насилия путём обучения женщин самообороне — умению проводить границы, озвучивать свои желания и нежелания, а в случае харассмента или попытки изнасилования — применению физических навыков для остановки агрессора. Все бы правильно, если бы не одно довольно большое «НО» — вторая волна все чаще начала слышать, что женщины взяли заботу о своей безопасности в свои руки, а живут-то они в обществе. А это значит, что женщины вполне в своём праве ожидать от социума каких-то базовых вещей. К примеру, что их не будут рассматривать как неодушевленные объекты для удовлетворения похоти и соблюдать их гражданские права. Это справедливое утверждение встречается второй волной в штыки и со словами «Хочешь сделать хорошо, сделай сама. Или не плачь потом, когда мужчины не справятся с обеспечением безопасности женских границ и соблюдением их прав».

И тут мы приходим к третьей группе — феминистки третьей волны. Где-то с 90-00-х они говорят, что нельзя переваливать заботу о собственной безопасности на женщин, не все могут защититься, да и не должны вообще, потому что за защиту слабых членов общества ответственно все общество, до сих пор управляемое мужчинами. И что мужчины задолжали женщинам безопасность просто потому, что они угнетали их со времён зари человечества. «Учите мужчин не насиловать, отвалите от жертв!» говорят они. Они топят за то, что самооборона это не только перемещение фокуса на жертву и последующий виктимблейминг, но и еще — внушение ложного чувства безопасности. К тому же, самооборона не решает корневой проблемы насилия — общественного устройства, в котором мужчина это аватар активности и завоевания, а женщина — аватара пассивности и подчинения.

Я не знаю, когда там пойдет четвёртая волна феминизма, но на мой взгляд как эксперта в самообороне и человека, немножко разбирающегося в феминизме, идеи второй и третьих волн не должны мешать друг другу, потому что они решают одну и ту же проблему с разных сторон. Вторая волна она больше про тактику и «прямо здесь и сейчас», а третья — про стратегию и «потом». При этом самооборона также влияет на стратегическую перспективу, потому что каждый акт удачной самообороны моделирует поведение агрессоров в долгосрочной перспективе, в то время как отсутствие сопротивления закрепляет модель «так можно». Борьба же за изменение общества и работа на будущее порой изменяет расклад в настоящем — #metoo и громкие дела, изменяющие общественную парадигму прямо сейчас это заслуга третьей волны.

Мы с женой стараемся делать и то, и другое. Мы считаем, что вина за агрессию лежит исключительно на агрессоре и на обществе, которое создало такую систему ценностей. При этом мы за то, чтобы каждая женщина получила больше шансов дожить до светлого общества с минимально возможным количеством травматичного опыта. И занятия самообороной влияют на это прямо, потому работают с насилием до того, как оно случилось (причём во всех смыслах, но об этом позже). Фокус самообороны на предотвращении. Третья волна тоже говорит о предотвращении, но давайте поговорим, что входит в определение предотвращения насилия с точки зрения третьей волны. Я приведу вам перевод наиболее цитируемого определения предотвращения насилия с точки зрения феминисток третьей волны и организации Centers of Decease Control and prevention («Центры контроля заболеваний и предотвращения», как-то так переводится), которое используется с 2004 года:

«Пресечение сексуального насилия может быть поделено на три последующие категории:

- Первичное предотвращение: подходы, которые применяются до совершения сексуального насилия для предотвращения появления преступников и жертв.

- Вторичное предотвращение: принимаемые немедленные ответные меры после совершенного сексуального насилия для работы с краткосрочными последствиями насилия.

- Третичное предотвращение: принимаемые долгосрочные меры после совершенного сексуального насилия для работы с длящимися последствиями насилия, а также с сексуальными агрессорами для их исправления».

При таком размытом определении пресечения очень легко пренебречь первой частью, которая, собственно, и является предотвращением насилия для каждой конкретной женщины, которая попала в ситуацию sexual assault. Все остальное это не предотвращение для нее, а бюрократические процедуры и терапия. Да, второй и третий пункт нужны и работают, но это НЕ предотвращение в моменте.

Почему же самооборона оказалась за скобками борьбы с сексуальным насилием для третьей волны феминизма и многих организаций, которые борются с сексуальным насилием против женщин? Потому что для оценки ее эффективности и для организации эффективных курсов людям часто не хватает экспертизы в области женской самообороны И ОДНОВРЕМЕННО учета специфики вместе со знанием социальной психологии. И да, пониманием основных идей радикального феминизма в общих чертах, главная мысль которого — все беды женщин заключаются в существующей и поддерживаемой социумом модели гендерных ролей, в рамках которой мужчине положены быть агрессивным охотником, а женщине — пассивной хранительницей.

Когда в системе оценки отсутствует одна из составляющих, появляются неэффективные, вредные и ограничивающие идеи самообороны. Отсюда появляется убеждение в бесполезности сопротивления насилию, слова про мнимую уверенность женщин в своих силах, которые в этом месте начинают петь в унисон с патриархальными идеями беспомощности женщин «паприроди». В этом месте третья волна невольно играет в одной команде с патриархальным обществом, ради изменения которого делает так много. 

И это не мнение привилегированного мужла в моем лице c какими-то познаниями в самообороне. Об этом пишет в своей статье в журнале Feminism & Psychology (2016, Vol. 26(2) 207-226), а также в своём исследовании от 2014 года Джоселин А. Холландер (Jocelyn A. Hollander), профессорка кафедры социологии в Государственном университете Оригона, США.

В двух материалах Джоселин, которые раскопала жена в библиотеке, в общей сложности на 40 страницах текста подробно и на основе исследований разбираются главные тезисы третьей волны, которыми стигматизируется и критикуется женская самооборона. Далее идет перечень выделенных в кавычки и приписываемых самообороне «проблем» и их разгром, сделанный на основе материалов Джоселин А. Холландер: 

1. «Неэффективность». Многие ошибочно принимают женскую самооборону за умение драться руками и ногами, когда это лишь узкая часть, которая применяется далеко не всегда и не в полном объеме. Не разбирающиеся в специфике не учитывают мягкие техники, прочерчивание границ, крик, вовлечение свидетелей. Но главное — развенчание мифа о женской беспомощности, на котором растут абсурдные утверждения, вроде того, что женщина того же роста и веса, что и мужчина, в 7 раз его слабее. Да, самооборона для женщин включает в себя много специфики и работает не только с телами, но и с головами. Это речь про эмпауэрмент в первую очередь, все остальное следует за ним. Исследовано, что сопротивление помогает избежать насилия с большей вероятностью (Tarik & Kleck, 2004, 2014; Ulman, 2007) и не повышает риск получения травм (Ulman, 1998, Tarik & Kleck, 2014). Тарик и Клек также установили, что активное сопротивление изнасилованию снижает вероятность его свершения на 80-86%.

2. «Ситуативность». Почему-то все свелось к тому, что или самооборона должна быть универсальной и эффективной, как удар молнией в агрессора, направленной силой мысли, или она бесполезна. Упускается главная идея: самооборона это всегда про повышение шансов, это не панацея. И да, для каждой ситуации подходят разные техники и стратегии. Какие-то узкоспециальны, какие-то относительно универсальны. Но даже такие работают в 80% случаев даже при идеальной долгосрочной отработке. Почему мы должны выбрасывать мобильный телефон, если им неудобно забивать гвозди, а молоток — если по нему нельзя выйти в интернет? Всему свое время и случай.

3. «И снова виктимблейминг». Третья волна говорит, что любое продвижение самообороны это попытка переложить ответственность на жертву. Не пошла заниматься — сама виновата. Как бы это дает мужчине мысль, что если женщина от него не отбилась, значит или хотела, или плохо училась драться, и это не его проблемы. Только проблема в том, что для насильника проблема жертвы никогда не проблема. Он не видит там проблемы. Ему или нравится насиловать, или он принимает какие-то сигналы женщины или их отсутствие за ложное согласие. Мужчине здесь хорошо, и жертву, если вдруг выясняется, что она была жертвой, начинает винить потом. В основном за то, что она не дала ему ясно понять, что не хочет секса или вела себя слишком призывно. Так что перенос ответственности и обвинение женщины все равно есть, только делают его не те, кто предлагает инструменты защиты, а те, кто насилует. Да, работа с воспитанием мальчиков и девочек поможет снизить уровень насилия в будущем, но это никак не помогает женщинам прямо здесь и сейчас. Призывы в настоящем времени к взрослым мужчинам в формате «Эй, насильник, не насилуй!» будут встречать риторику «А чо я, я не, она сама хотела, разберитесь сначала в ситуации». Это просто не работает так. Работают законы, но законы всегда карают после ситуаций сексуального насилия. И то не всегда и не везде.

4. «Самостоятельный виктимблейминг». Противницы самообороны говорят, что женщина, которая училась самообороне, но не смогла отбиться от насильника, будет винить себя в случившемся, потому что была уверенна в себе, но не смогла избежать беды. Это опровергается эмпирическими исследованиями (Bart & O’Brien, 1985; Rozee & Koss, 2001), и они говорят, что жертвы изнасилований, занимавшихся самообороной, как минимум винят себя не больше тех, кто не занимался, а зачастую даже меньше. Это можно объяснить тем, что когда ты делаешь все, что можешь, тебе не о чем сожалеть. Было исследование в области социальной психологии, которое говорит о том, что люди гораздо больше сожалеют о том, чего не сделали, чем о том, что сделали. Координат исследования, увы, не помню.

5. «Женщины не будут защищаться от знакомых». Очень часто самооборона исходит из того, что на женщин нападают незнакомые мужчины, и никак не разбирают ситуации, когда на них нападают соседи, друзья, родственники и коллеги, что случается в 4 раза чаще. Это во многом правда. Как этому могут учить люди, которые зачастую не в курсе такого положения дел и даже отрицают его? Для «своих» есть мягкие техники, которые достаточно эффективны. Плюс распознавание ситуаций, которые могут вылиться в насилие. Мягкие техники применять психологически проще. Есть исследования, которые говорят, что обученные самообороне женщины в одинаковой степени уверенно чувствуют себя и с незнакомцами, и со знакомыми, если надо обороняться. Хотя, конечно, чтобы ощущение уверенности не покидало со знакомыми, в арсенале стоит иметь «мягкие» техники.

6. «Самооборона не решает корневой проблемы». Иначе говоря, не учит насильника не насиловать. И здесь же для усиления обычно идет история про то, что если обученная женщина отбивается, агрессор ищет более слабую. Как бы на жертв идет навешивание, что если они отбиваются от насильника, то тем самым подводят какую-то другую женщину, которая будет изнасилована вместо нее. То есть женщине как бы предлагается потерпеть с одной стороны, а поскольку это нонсенс, делается вывод, что вот мол потому и надо учить насильников не насиловать. Но давайте подумаем, что обучит агрессивного мужчину, готового проламывать границы женщин в сексуальном плане — глубокомысленная статья о том, что насиловать плохо и что женщины от этого страдают? Или все же потеря эрекции вовремя домогательств, испуг от резких команд, жестких действий или даже боль от сломанного колена? Люди — существа социальные. А потому одна лишь риторика, обращённая к агрессорам, не работает, потому что поведение человека определяется не только его внутренними качествами и склонностями, но и средой, социальными взаимодействиями и ситуациями (Heise, 1998; Swartout, 2015). Иначе говоря, если женщина не сопротивляется сексуальной агрессии и терпит ее, то у агрессора закрепляется абьюзивное поведение. Он получает позитивное подкрепление в виде сексуального контакта, добровольность которого его не волнует — только условное согласие, иногда добытое, иногда нанытое, иногда выбитое. Зато если в ответ на нарушение границ, харассмент или попытку изнасилования агрессор получает разрыв шаблона беззащитной женщины, стресс от противостояния или даже боль и травму, у него накапливается негативный опыт, который в будущем скорее будет вести к сокращению сексуальной агрессии, чем к ее росту.

Исследование профессорки Холландер, которое, кстати, упоминала в том числе и глава организации El HaLev, помогло мне разложить все по полочкам в плане того, где проходят водоразделы между рядом областей — мерами безопасности и виктимблеймингом, самообороной и общественными нормами. Для меня это просто находка, потому что она на основании научной базы и научного же подхода расписала все то, о чем мы с женой думали. Если суммировать ее мысли и выводы в нескольких предложениях, то критика самообороны со стороны третьей волны основана на ложных предпосылках: 1) непонимании того, что из себя представляет обучение самообороне, 2) гендерных стереотипах и 3) индивидуальных представлениях о воздействии самообороны.

Джоселин Холландер прямым текстом заявляет, что самооборона для женщин, в основе которой лежит идея эмпауремента, снижает количество ситуаций нарушения границ, харассмента и сексуального насилия. Об этом говорит ее исследование, в котором приняло участие почти 300 женщин (до конца исследования дошли 60%) со средним возрастом около 21 года — почти все они были студентками колледжа и находящиеся в группе повышенного риска сексуального насилия согласно полицейской статистике. Всем девушкам сказали, что исследование касается их студенческой жизни. При этом половина участниц прошла 30-часовой курс самообороны, остальная половина — контрольная группа, которая продолжила жить как жила. Примечательным в исследовании является то, что после окончания курса самообороны участниц сопровождали еще год. Чтобы подробнее прочитать про условия, набор, распределение по группам, методики опроса и прочее, рекомендую прочесть оригинал. Впрочем, в любом случае рекомендую это сделать, поскольку в этом посте я смешиваю свои перекликающиеся мысли с ее выкладками: Does Self Defense prevent sexual violence against women, Joselyn A. Hollander, 2014. Кроме того, скринами прилагаю материалы из ее статей и исследования.

На десерт исследование этой профессорки в цифрах отвечает на вопрос о том, как именно влияет на шансы противостояния сексуальному насилию занятие самообороной. Если в общих чертах, то вероятность стать жертвой у тех, кто занимается самообороной, снижается в 2-3 раза. Согласно завершающему опросу видно, что 30% женщин контрольной группы в течение года подверглись какому-либо виду сексуального насилия, против 12% для группы, занимавшейся самообороной. При этом детализация по типам нежелательных сексуальных контактов выглядит так (цифра слева занимавшиеся женщины, цифра справа — не занимавшиеся):

Объятия, петтинг, поцелуи и др: 9,3% и 20,4%

Нежелательный коитус: 4% и 13%

Попытка изнасилования под угрозой или с применением силы: 2,7% и 8,3%

Свершившееся изнасилование: 0% и 2,8%

В выводах Холландер пишет, что для женщин из группы самообороны сократилось само количество неприятных ситуаций, в которые они попадали. Отдельно отмечено, что предстоит исследовать отдельно за счет каких именно факторов это улучшение происходит — невербальных сигналов, повышения уверенности в себе и своих силах, избегания и пресечения ситуаций до того, как они приводят к неприятному развитию или все вместе. 

И напоследок хочу заметить, что для мужчины в целом принято заниматься каким-то мордобоем с целью повышения способности к самообороне, и тем сильнее это желание у мужчины, чем тщедушнее он и чем более подавлена в нем мужская гендерная социализация — за счет этого дрищеватые мужчины поднимают свою самооценку и социализируются в кругу мужчин. Почему же некоторые женщины даже в фемкругах передают заботу о своей защите мужчинам или государственным аппаратам, которыми пока что, как правило, до сих пор управляют мужчины? Почему бы не приблизить гендерное равенство, взяв на себя заботу о своей безопасности так же, как это делают многие мужчины? Тем более что женщины в этом заинтересованы больше мужчин.