Привез в багаже хрупкую девушку для секса и утех
⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻
Привез в багаже хрупкую девушку для секса и утех
Книга четвертая. 01-22/ 112.418
Гильдия проводников.
Новелла первая.
Коктейль «Фэнтэзи»
Водка 50 мл
Фанта 100 мл
Смешать напитки, подать со льдом.
Бар на колесах.
Таким родился я, по счастью,
и внукам гены передам;
я однолюб: с единой страстью
любил я всех попутных дам.
Игорь Губерман
Глава первая.
Трудно поверить в такое, но это случилось: я оставил работу в баре. Да, работу интересную и, что немаловажно, денежную. Вот как будто надломилось что-то в душе, поэтому просто взял и ушел из ресторана, в котором проработал несколько лет, и где со мной произошло столько всякого и разного, - ушел и ни разу не оглянулся.
Наверное, накопилось на душе, накипело, или же сказалось ощущение неудовлетворенностью жизнью вообще, или сработало мое ненормальное душевное состояние на тот конкретный период жизни в частности; возможно также, что дали о себе знать семейные неурядицы, и мне захотелось бежать, бежать, бежать... как можно дальше из собственного дома, лишенного любви и человеческого тепла, сменив работу и заодно образ жизни; а еще, может, отчасти виновата весна... Весной я всегда немного цыган: с самого раннего возраста в это время года я отчего-то начинаю беспокоиться; при этом меня неудержимо тянет путешествовать, уехать – все равно куда, - ну есть что-то такое в моих генах. Ко всему прочему мне остро не хватало прежних развлечений, ведь мой лучший друг и партнер по амурным мероприятиям Кондрат прозябал на службе в рядах Советской армии, а без него мне было совсем невмоготу, даже в баре работать стало тоскливо и неинтересно…
Проведя несколько недель в полном бездействии, то есть в лежании на диване перед телевизором и походах между телевизором и холодильником, а также изредка встречаясь со своими приятелями, работавшими теперь проводниками виноматериалов и успевшими в этом качестве покататься по Союзу, я, наслушавшись их красочных рассказов, решил, что моей мятущейся душе, вероятно, не хватает простора, который мне может дать подобная работа, и задумал подыскать себе подходящее местечко.
Наверное, уговаривал я сам себя, во мне назрела необходимость познакомиться и пообщаться со своей необъятной родиной поближе, повидаться с ней воочию, то есть, как сказал кто-то из наших именитых писателей – встретиться с ней лицом к лицу.
Все те же мои товарищи – новички и уже бывалые проводники, - помимо прочего, в один голос трубили, что в рейсах на дальние расстояния – за Урал, в районы Сибири, Дальнего востока, - можно прилично подзаработать, и это звучало вдвойне привлекательно: срубить «капусты» и при этом практически бездельничать, находясь в многодневных поездках в специально подготовленном для этого вагоне, в довольно терпимых, по их мнению, бытовых условиях, в то же самое время оставаясь почти независимым, в известном смысле, конечно, практически от всех: от опостылевших оков семейных, от нудных начальничков, прилипчивых комсомольских и партийный работников и т.д., – да мало ли их, сидящих на нашей шее, а кому, скажите, мы не обязаны?
В нашем городе имелся достаточно широкий выбор для работы проводником; среди прочих были такие места и поездки:
а). От консервного завода – развозить консервированные фрукты и овощи, тушенку, соки. В стеклянной и жестяной банке, картонные ящики. Куда? – да почти все уголки нашей необъятной родины.
б). От завода вторичного виноделия объединения Сельхозпром - бутылочное вино, география поездок также достаточно обширная;
в). От винзавода первичного виноделия Молдвинпром – вино разливное, в цистернах.
Последний вариант считался наиболее предпочтительным: хлопот и забот меньше, а доходу, как говорили опытные люди, больше; поездки, опять-таки, практически по всей стране.
У каждой из этих работ была своя специфика и свои особенности, но более всего меня бы устроил третий вариант, решил я.
Итак, сделав выбор, я стал действовать. И решил идти не по линии блата и знакомств, что было бы вполне логично в наше время при моих возможностях и связях, а просто вместе со своим товарищем Игорем Жердиным, который на данном этапе также как и я оказался безработным, наудачу отправился эту самую работу искать.
Чтобы добиться поставленной цели, нам с Игорем приходилось день ото дня подниматься с постели необычайно рано, часов эдак в шесть, садиться в его раздолбанный «жигуленок» третьей модели, и отправляться на один из многих винзаводов, расположенных на юге или в центре МССР, в поисках свободных вакансий, благо и заводов этих в республике были десятки. На винзавод, расположенный в нашем городе, устроиться пока не было никакой реальной возможности: во-первых, там нам ясно объяснили, что в ближайшее время им проводники не потребуются – и так, мол, перебор в людях, и скоро, мол, по каким-то там причинам предстоит сокращение штатов; во-вторых, рейсы от нашей базы считались не очень удачными, а, значит, и менее доходными, чем в других местах; а в-третьих, замдиректора по кадрам, который эти самые кадры на работу принимал, только-только отправился в отпуск на целый месяц.
Таким образом, объехав весь юг, а также и центр Молдавии, и нигде не добившись успеха – уже было очевидно, что все хапуги, бездельники, алиментщики, романтики, а также предприимчивые люди, раскусив, что работа проводника выгодная, и при этом не слишком пыльная, бросились на нее устраиваться, - мы вернулись к идее дожидаться вакансий в родном городе, пусть даже не теперь, а через какое-то время, ведь работать рядом с домом нам все же было бы проще и спокойнее.
Теперь, как бы компенсируя себе время, впустую затраченное на поиски работы, мы с Игорем до самого полудня отсыпались по своим квартирам, затем, созваниваясь, встречались в ресторане, вместе обедали, после чего без определенной цели слонялись по городу, а ближе к вечеру прибивались к какой-нибудь компании, где играли в триньку – эту незамысловатую карточную игру на деньги, так полюбившуюся местным населением.
Хотя мы и играли с Игорем и Володей – третьим нашим товарищем, носиашим кличку Граф, «на одну руку» и, что называется «на один карман», - и при этом за несколько последних лет, как вы понимаете, научились понимать друг друга не только с полуслова, но с полувзгляда, - и тут нам тоже не особенно везло: мы умудрились за две последние недели проиграть, проесть и пропить из нашей общей кассы последние полторы тысячи рублей, в результате чего оказались на краю финансовой пропасти.
И вот, в одно раннее не слишком прекрасное утро (из-за очередного карточного проигрыша, после которого мы натурально остались без копейки) мы с Игорем решили попытаться взыскать с наших должников свои кровные деньги. Что, как известно, не так просто. Для чего ранним утром приехали к третьему нашему товарищу – Графу, и постучали в дверь комнаты общежития городского узла связи, где он ночевал у своей подруги. После минутного ожидания мы услышали из-за двери голос Володи:
-Кто там?
-Вова, открой, это я, Игорь, - нетерпеливо проговорил мой товарищ.
-А почему Вова, а не гандон? – удивленно спросил из-за двери Володя, вероятно, сильно озадаченный тем, что его лучший друг впервые за многие годы назвал его по имени.
-Потому, что дело серьезное, гандон! – вскричал Игорь.
-Так бы сразу и сказал, - раздалось за дверью, и мы с Игорем, не сдержавшись, расхохотались.
Спустя несколько минут заспанный Граф, надевая на ходу пиджак, вышел в коридор, и мы, дружно закурив, принялись при скудном утреннем освещении, льющемся из мутного, много лет не мытого коридорного окна, изучать блокнот со списком моих личных должников, который на текущий момент в некотором роде заменял мне сберегательную книжку. Дело в том, что за многие месяцы моей работы в баре этот блокнот наполнился многими десятками имен, при этом суммарной долг этих людей составил восемь с лишним тысяч рублей, что, между прочим, равнялось стоимости нового автомобиля. И вот теперь, изучив данный список, мы надеялись – да и необходимость этого настоятельно требовала, - уменьшить его путем выбивания долгов, чтобы вернуть, таким образом, хотя бы какую-то часть этой суммы.
А на дворе, попутно замечу, стоял май 1982 года.
Итак, мы наметили план мероприятий и, не откладывая дела в долгий ящик, приступили к его реализации.
Еще не было и семи утра, когда мы приехали к дому одного из самых бессовестных должников, который «висел» нам шесть сотен за карточный долг, и еще по бару числился в полторы сотни, всего – 750 «рябчиков».
На стук дверь нам открыл сам должник, которого звали Дмитрий, и я, ни слова не говоря, шагнув ему навстречу, впихнул парня обратно в дом, а ребята вошли следом. Супруга Дмитрия, молоденькая худощавая женщина, выскочившая на шум из спальни в одной ночной рубашке, засуетилась, бегая перед нами и умоляя оставить ее мужа в покое. Однако мы расселись на кухне и сказали им, что уйдем отсюда только тогда, когда получим наши деньги назад. В квартире, как выяснилось несколько позднее, кроме хозяев находился еще один человек – брат Дмитрия, спавший во второй из комнат; разбуженный шумом, он оделся и вышел к нам для проведения переговоров.
Через четверть часа, после нескольких вроде как дружеских, но довольно увесистых Игоревых подзатыльников Дмитрию, поначалу не поверившему в серьезность наших требований, а также обещания Игоря, что он заберет его жену «в рабство» на год (при этом Жердь оглядел ее оценивающим плотоядным взглядом и довольно поцокал языком), если вопрос не решится в самые ближайшие дни, мы стали разговаривать уже по существу дела с одним лишь Григорием, братом Дмитрия, оказавшимся гораздо более рассудительным и толковым.
Григорий совсем недавно вернулся с Севера, где уже несколько лет находился на заработках и успел познакомиться с тамошними суровыми, но зачастую справедливыми законами и порядками. От него мы получили заверения, что через три дня необходимая сумма будет возвращена, он, мол, снимет деньги со своего счета в банке и вернет долг за брата. Мы вышли из этого дома, не затратив много времени на переговоры и, решив «ковать железо, пока горячо», отправились к дому следующего «клиента».
По дороге, едва отъехав - какая удача! - мы повстречали знакомую нам семейную пару: мужика звали Степаном, его жену - Лидией. Степен «висел» мне 50 рублей (он одолжил их, спаивая у меня в баре какую-то малолетку, которую намеревался снять на ночь, и с тех пор, хотя прошло уже около года, деньги не возвращал).
Я выскочил из машины, подошел к супругам и, отозвав Степана в сторону, потребовал вернуть деньги. Он стал что-то бормотать насчет того, что у него через неделю зарплата, рассчитаемся, мол, но я напомнил ему, что эта история тянется уже около года, и сказал строго: «расчет здесь и сейчас!» Его жена, с которой я был немного знаком, подошла и стала расспрашивать меня, в чем дело, но я не стал ей пересказывать историю долга ее мужа, решив, что у него это лучше получится - навесить ей на уши какой-нибудь ерунды в форме душещипательной истории, поэтому отошел в сторону. Он и наболтал ей буквально в считанные секунды кучу ужастиков, а конец рассказа украсил брошенной мною минутой ранее фразой: «Если до вечера денег не отдашь, знай, завтра же мы тебя отловим и коллективно трахнем».
Внимательно выслушав мужа, жена Степана подозвала меня, достала кошелек и, отдавая за него долг, вполне серьезным тоном заявила:
-Савва, я убедительно прошу тебя не трахать моего мужа и в долг ему никогда больше не давать.
Я торжественно пообещал.
Вот такими методами мы и действовали с товарищами моими Жердем и Князем в течение нескольких последующих дней, в результате чего в нашу пустую до этих пор кассу поступило от должников примерно половина списочного долга, - почти четыре тысячи рублей. Не сказать, чтобы много, конечно, но зато теперь, по крайней мере, у нас было, на что покупать бензин для автомашины, обедать в ресторане и вступать в карточные игры.
Впрочем, за всеми этими делами мы не забывали и о главном – об устройстве на работу, и вот однажды утром, надеясь, что оно для нас окажется действительно добрым, мы с Игорем отправились на местный винзавод, чтобы первыми застать заместителя директора, выходившего сегодня на работу после отпуска.
У нас вновь появились некоторые надежды на вакансии в связи с тем, что за это время кто-то из ранее работавших проводников, по нашим предположениям, мог уволиться, кто-то заболеть, а кого-то, как мы слышали, выгнали то ли за пьянку, то ли за воровство, или еще за какие-то там прегрешения.
С опаской входил я в кабинет чиновника, только что вернувшегося из отпуска, которого могли раздражать все кто угодно, и тем более посетители, с первого дня беспокоящие его по делу. Однако начальник, грузный и краснолицый мужчина лет пятидесяти, с солидным брюшком и весьма самодовольный, судя по всему, был благодушно настроен, задал мне несколько дежурных вопросов: «Проблемы с алкоголем?», «Были ли судимости?», получил на них отрицательные ответы и завизировал заявление, приписав внизу резюме: «На усмотрение начальника сбыта».
В следующем кабинете, куда я вошел, сидел «наш человек» - Алик Наумович Песков, как его тут называли, для своих же собратьев-евреев его имя звучало Цалик Буюмович, начальник отдела сбыта, о котором я знал лишь то, что он работник принципиальный и строгий, и, что давало мне весьма призрачную надежду на благополучный исход моего дела, являлся отцом моего бывшего одноклассника и школьного товарища Миши.
Начальник сбыта заботливо, почти по-отечески расспросил меня о здоровье, семье, о родителях и, как бы невзначай – о предыдущей работе. Врать не было смысла, моя трудовая книжка лежала перед ним на столе, и я сказал честно, предполагая, что его, чистокровного еврея и добропорядочного семьянина, никак не причислишь к постоянным посетителям ресторанов и баров:
-Раньше я работал барменом в ресторане.
-А теперь, значит, хотите вино возить? – не поднимая на меня глаз, тусклым голосом спросил он.
-Да, если это возможно, - пробубнил я, лихорадочно ища подвоха в этих безвинных на первый взгляд словах.
-Конечно, я вас понимаю, - все тем же голосом продолжал он, после чего поднял на меня глаза и воскликнул фальцетом: – Бар на колесах! Вот что вас интересует, молодой человек, не правда ли?
Я промолчал, подавленный, потому что понял, что вслед за этим уже совершенно определенно последует отказ.
Теперь мне уже показалось довольно неуместным напоминать ему о том, что мы с его сыном учились в одном классе. Алик Наумович тем временем начертал что-то в заявлении и протянул мне листок:
-Иди, оформляйся. Первый рейс – испытательный!
Я, боясь выказать свою радость, едва слышно поблагодарил его и поплелся к дверям, но, едва открыв ее, не сдержался и с восторгом вылетел из кабинета, чуть не наскочив на стоявшего за ней моего товарища Игоря.
-Ни пуха тебе, братан!.. – сказал я ему, указав на заявление в его руках.
-Пошел на хер! – оскалился он и толкнул дверь.
Нестандартный ответ на мое «ни пуха», не помешал Игорю тоже получить «добро», и часом позже оба мы были оформлены на работу, а еще через неделю нам были назначены первые рейсы: я отправлялся в Мытищи, что под Москвой, а Игорь – на Тулу, причём оба были определены в пару к опытным работникам.
Всю последующую неделю мы с друзьями предавались безудержному разгулу и пьянству, а перед самым рейсом я, прилично поиздержавшись, набрался нахальства, и, зайдя в кабинет к Алику Наумовичу, попросил выдать мне аванс, мотивируя просьбу тем, что зарплату мы получим не ранее, чем через месяц, то есть лишь по возвращению из рейса.
-Вы что, товарищ проводник, воду в своих цистернах повезете? – спросил меня Алик Наумович ворчливо с непередаваемым местечковым акцентом. – На хлеб вы себе по дороге заработаете. – И, легко перейдя на «ты», добавил: - Иди, иди, свободен.
Моим напарником в первом рейсе стал Коля Петру, с которым я прежде был немного знаком. Он был моим сверстником, сложением весьма худ, при этом казался даже изможденным, зато был бодр сердцем и красив душой; в общем, по всем параметрам замечательный парень.
Получив необходимые документы и отбыв с ними на железнодорожную товарную станцию, мы с партнером приняли под свою материальную ответственность два вагона: один из них - «спец», так называемый ледник, второй - просто «бандура». В спецу имелся жилой отсек для проводников - купе, а по обе стороны от него располагаются цистерны 14-тонники, отгороженные от купе деревянно-щитовыми стенами. Вторым вагоном была всем знакомая железнодорожная цистерна, или в простонародье бочка, на которых обычно красуются надписи: «нефть», «бензин», «спирт» и «вино». По-нашему же, среди проводников, эта цистерна называется «бандура» и имеет объем около 60 тонн. То есть вина мы должны были загрузить: 14+14=28+60, итого = приблизительно 88 тонн.
Когда на станцию прибыли первые автоцистерны с вином, отгружаемые винзаводом, мы получили сопроводительные накладные, в которых говорилось, что нам предстоит оприходовать и сопровождать до места назначения сухое вино. Крайнее разочарование отразилось на наших лицах: это был крах всех наших с Николаем надежд, потому что в городе Мытищи, куда большинство проводников просто обожают ездить, с сухим вином делать было попросту нечего.
Городок Мытищи, пригород Москвы, был хорош для нашего брата-проводника сразу по нескольким причинам: добираться туда было сравнительно недолго, всего неделя пути, а порой и меньше, зато стоять до выгрузки приходилось по месяцу и более, и вина за это время можно было продать любое количество, а главное, рядом, под боком – Москва, цивилизация, зона развитого социализма, магазины полны продуктов и разнообразнейших товаров, не говоря уж о девушках и женщинах – благодать, одним словом. Вот только была во всем этом одна маленькая загвоздка: сухое вино в Москве, хоть убей, спросом не пользовалось.
Зато, по иронии судьбы, масса желающих на наше сухое вино объявилась тут же, на станции, ведь местные жители понимают, в отличие от прочих, вкус сухих вин; повезло еще, что майские праздники уже миновали, а в праздничном календаре остался лишь последний из них - день пионерии, 19 мая.
Родственники Николая – близкие, дальние и даже совсем ему неизвестные прежде, а также наши с ним друзья, соседи, знакомые, знакомые знакомых, бывшие одноклассники и сокурсники, шофера от нашей же фирмы и от многих других, коллеги-проводники, и просто незнакомые люди шли, шли и шли к вагону, как посетители к мавзолею Ленина, и просили, умоляли, требовали: вина, вина, вина... Тому надо было «всего» полсотни литров на свадьбу (у вас же его вон сколько!), другому 30 литров на поминки, у третьего ожидалось прибавление в семействе... и так без конца. По моим самым скромным подсчетам, мы в течение двух дней раздали около тонны вина. Просто так, не заработав на этом ни копейки. Еще даже не тронувшись с места. Я с легким ужасом поглядывал на своего невозмутимого напарника Николая, но тот не проявлял признаков беспокойства, и мне тоже пришлось смириться: будь что будет!
Вечером третьего дня погрузка была закончена, нам выдали на руки сопроводительные документы, которые мы должны были представить принимающей стороне, то есть заводу-получателю, а спустя еще два часа мы с Николаем прибыли с личными вещами на станцию, так как отправка была назначена на полночь.
С удивлением и интересом я разглядывал принесенные моим напарником непонятные мне пока приспособления, с помощью которых нам предстояло делать деньги: набор шла
Муж не удовлетворяет русскую мамочку и она обращается к сыну
Муж Вылизав Жене Анал Выебал Ее Раком В Пизду И Кончил На Попку
Зрелая Украинская Шлюшка Просит Игоря Что Бы Он Трахнул Ее Мокрую Возбужденную Пизду