Прислуга

Прислуга

Кэтрин Стокетт

Глава 9

В субботу, в день свидания со Стюартом Уитвортом, я два часа сижу под «Шелковистым блеском» (предыдущий результат продержался, разумеется, до первого мытья). Высохнув, еду в «Кеннингтон», покупаю туфли на самой плоской подошве и маленькое черное платье из крепдешина. Терпеть не могу ходить по магазинам, но сейчас потратила восемьдесят пять долларов с маминого счета, раз уж она умоляла меня обновить гардероб («Купи что-нибудь, что скроет твои
размеры».)

Правда, декольте мама наверняка не одобрит. Ничего подобного у меня никогда прежде не было.

На парковке магазина завожу двигатель, но не могу тронуться с места из-за внезапной боли в животе. Ухватившись за баранку, в десятый раз напоминаю себе, как глупо и смешно желать недоступного. Представлять, что у него голубые глаза, когда видела всего лишь черно-белую фотографию. Надеяться, хотя нет ни малейшего шанса, а только обещания и отложенные встречи. Но платье, вкупе с новой прической, действительно мне очень идет. Ничего не могу поделать — все равно надеюсь.

Четыре месяца назад Хилли показала мне фотографию, мы сидели тогда около ее бассейна. Хилли загорала, а я пряталась в тени, обмахиваясь веером. В июле у меня началась потница и никак не проходила.
— Мне некогда, — лениво отозвалась я.
Хилли сидела на бортике бассейна, толстая и какая-то оплывшая после беременности, но необъяснимо самоуверенная в своем черном купальнике. Брюшко у нее дай боже, но ножки, как всегда, изящные и стройные.

— Я ведь даже не рассказала тебе, кто он такой, — не отставала Хилли. — А он из очень хорошей семьи. — Она, разумеется, имела в виду собственное семейство. Парень приходился Уильяму троюродным братом. — Давай встретимся с ним и посмотрим, как он тебе.
Я еще раз глянула на фото. Прямой ясный взгляд, вьющиеся волосы, и он самый высокий в группе мужчин, стоящих на берегу озера. Но вообще-то фигуры почти не видно за остальными. Может, у него рук и ног нет.
— С ним все
в порядке,

 — говорит Хилли. — Спроси Элизабет, она встречалась с ним на Празднике в прошлом году, когда ты еще училась в колледже. И, кстати, у него был роман с Патрицией ван Девендер.
— С Патрицией ван Девендер? (Которая два года подряд была «Мисс "Оле Мисс"»?)
— Вдобавок у него нефтяной бизнес в Виксбурге. Так что если дело не выгорит, тебе не придется каждый божий день сталкиваться с ним в городе.
— Ладно, — вздохнула я, скорее для того, чтобы Хилли от меня отвязалась.

Когда я возвращаюсь домой, на часах уже половина четвертого. У Хилли мне нужно быть к шести. Бросаю взгляд в зеркало. Локоны на концах чуть растрепались, но в основном с прической все в порядке. Мама была в восторге, когда я сказала, что хочу еще раз воспользоваться чудодейственным прибором, и даже ничего не заподозрила. Она знать не знает о моем сегодняшнем свидании, в противном случае ближайшие три месяца терзала бы вопросами «Он позвонил?» и «Что ты сделала не так?», потому что все равно у меня ничего не выйдет.

Мать с отцом в гостиной, болеют за баскетбольную команду «Ребел». На диване расположился братец Карлтон со своей очередной девушкой. Они приехали сегодня днем из Луизианы. На девице красная блузка, темные волосы завязаны в хвостик.
Мне удается уединиться с Карлтоном в кухне; он, как бывало в детстве, ласково дергает меня за волосы и улыбается:
— Как поживаешь, сестренка?

Рассказываю ему о работе в газете, о том, что стала редактором информационного бюллетеня Лиги. Еще говорю, что хорошо бы ему после окончания юридической школы вернуться домой.
— Думаю, ты тоже заслуживаешь немножко маминого внимания. Мне, пожалуй, достается его несправедливо много.

Он хохочет, будто все понимает, но понимает ли на самом деле? Карлтон на три года старше, он высокий светловолосый красавчик, заканчивает юридическую школу в Луизиане и защищен от родительской любви ста семьюдесятью милями проселочных дорог.

Братец возвращается к своей девушке, а я все никак не могу отыскать ключи от маминой машины. Уже без четверти пять. Столбом застываю в дверном проеме, пытаясь привлечь мамино внимание. Приходится подождать, пока она закончит мучить девицу с хвостиком вопросами о ее семье и всех родственниках. Мамочка ведь не отвяжется, пока не найдет хотя бы одного общего знакомого. Потом следуют вопросы о студенческом обществе, в котором состояла бедолага, и под занавес — об узорах на фамильном серебре. Мамочка всегда говорит, что эта информация точнее гороскопа.

Девица сообщает, что семейный узор у них — «Шантийи», но она, когда выйдет замуж, выберет себе новый.
— Поскольку я считаю себя независимо мыслящей личностью.
Карлтон поглаживает подружку по голове, а она котенком льнет к его ладони. Оба с улыбкой смотрят на меня.
— Скитер, — окликает меня Хвостатая, — вам так повезло, что узор вашей семьи — «Франциск Первый». Вы сохраните его, выйдя замуж?

— «Франциск Первый» — это просто сказка, — с сияющим лицом отвечаю я. — Знаете, я часто достаю наши вилки, только чтобы полюбоваться.
Мама грозно щурит глаза. Жестом приглашаю ее выйти в кухню, но проходит еще десять минут, прежде чем она наконец появляется.
— Где твои ключи, мам? Я опаздываю к Хилли. Кстати, пробуду у нее весь вечер.
— Как? Но ведь Карлтон приехал. Что подумает его новая подруга, если ты вдруг куда-то исчезнешь?

Оправдываться бесполезно, потому что дома Карлтон или нет — все равно будет скандал.
— Паскагула приготовила жаркое, папа принес дров для камина.
— Мам, на улице теплынь.
— Послушай, твой брат приехал домой, и я надеюсь, что ты будешь вести себя как любящая сестра. Я не хочу, чтобы ты уходила, не пообщавшись толком с его девушкой.
Она бросает взгляд на часы, а я напоминаю себе, что мне уже двадцать три.

— Прошу тебя, дорогая, — говорит она; я вздыхаю и обреченно волоку в гостиную чертов поднос с мятным джулепом.
В пять двадцать восемь я возвращаюсь к прежней теме:
— Мама, мне нужно идти. Где твои ключи? Хилли ждет меня.
— Но мы даже еще не попробовали сосиски в тесте.
— У Хилли… вирусная инфекция, — шепчу я. — А прислуга завтра не работает. Она просила меня присмотреть за детьми.
Мама поджимает губы.

— Полагаю, это означает, что и в церковь ты пойдешь с ними. А я-то думала, мы проведем воскресенье вместе, всей семьей. У нас будет семейный ужин.
— Мама, прошу тебя. — Я роюсь в корзинке, где хранятся разные мелочи. — Я
нигде
не могу найти ключи.
— Но ты не можешь забрать «кадиллак» до завтра. По воскресеньям мы ездим на этой машине в церковь.

Он будет у Хилли через тридцать минут. А мне нужно еще одеться и накраситься. Дома я этого сделать не могу, чтобы не вызывать подозрений у матери. Папин новый грузовичок я тоже не могу взять. Он загружен удобрениями и нужен будет завтра на рассвете.
— Ладно, тогда я возьму старый грузовик.
— Кажется, он сейчас с прицепом. Спроси у папы.

Но я не могу спросить у папы, потому что не в силах появиться перед людьми, которых огорчит мой уход, поэтому просто хватаю ключи от старого грузовика, бросив на прощанье:
— Неважно, мне только доехать до дома Хилли.

Тут же выясняется, что наличествует не только прицеп, но и полутонный трактор, загруженный в этот прицеп. И на свое первое за два года свидание я отправляюсь в красном полноприводном «шевроле» выпуска 1941 года, с автогрейдером «Джон Дир» на прицепе. Двигатель стучит и чихает, и я начинаю беспокоиться, доеду ли вообще. Комки грязи разлетаются в стороны. На шоссе двигатель внезапно глохнет, моя сумка и платье летят прямо на грязный пол. Мотор заводится вновь со второй попытки.

В пять сорок пять на дорогу передо мной вылетает нечто черное, слышу глухой удар. Пытаюсь остановиться, но не так-то просто затормозить, если позади болтается механизм в десять тысяч фунтов весом. С диким стоном жму на тормоз. Нужно выйти посмотреть. Кошка, как ни странно, встает, дико озирается и пулей уносится в лес — так же стремительно, как и вылетела на дорогу.

Без трех минут шесть, протащившись со скоростью двадцать миль в час по шоссе, где стоит ограничение в пятьдесят, провожаемая гудками автомобилей и воплями подростков, паркуюсь на улице неподалеку от дома Хилли, поскольку дворик ее не приспособлен для сельскохозяйственной техники. Схватив сумку, влетаю в дом без стука, запыхавшаяся, потная, растрепанная — а они уже здесь, все трое, включая потенциального ухажера. Стоят с бокалами в руках и таращатся на меня.

Боже, да он действительно высокий, дюйма на четыре выше меня. Хилли, выпучив глаза, хватает меня за руку.
— Мальчики, мы сейчас вернемся. Посидите, поболтайте о полузащитниках и всяком таком.
Подруга тащит меня в свою комнату. Все просто кошмарно.
— Скитер, ты даже губы не накрасила! А прическа! Как воронье гнездо!
— Да знаю я! В грузовиках не бывает кондиционеров! Пришлось ехать, открыв настежь чертовы окна!

Хилли усаживает меня в кресло и принимается взбивать волосы так же, как мама, закручивать их в локоны, сбрызгивая самым убойным лаком.
— Ну, как он тебе? — попутно расспрашивает она.
Вздохнув, прикрываю ненакрашенные глаза:
— Симпатичный.

Так, теперь макияж. Не особенно представляю, как это делается. Хилли бросает скептический взгляд, вытирает мое лицо влажной салфеткой, берется за дело сама. Втискиваюсь в черное платье с глубоким декольте, надеваю черные туфельки. Хилли быстренько еще раз поправляет мне прическу. Протираю подмышки влажным полотенцем, Хилли возмущенно закатывает глаза.
— Я сбила
кошку,
 — признаюсь я.
— В ожидании тебя он выпил уже две порции виски.
Разглаживаю платье, выпрямляюсь и решительно заявляю:

— А теперь оцени меня — от одного до десяти.
Хилли оглядывает меня с головы до ног, задерживает взгляд на вырезе платья, удивленно приподнимает бровь — я никогда в жизни не демонстрировала грудь; пожалуй, вообще забыла, что она у меня есть.
— Шесть, — выносит она вердикт, и сама удивлена.
На миг повисает молчание. Потом Хилли издает короткий радостный визг, и я свечусь от счастья. Она в жизни не ставила мне больше четырех.

Когда мы возвращаемся в гостиную, Уильям как раз произносит, указывая пальцем на Стюарта:
— Я намерен баллотироваться на этот пост, и, клянусь, с твоим отцом…
— Стюарт Уитворт, — объявляет Хилли. — Позвольте представить вам Скитер Фелан.
Он встает, и на миг в моей голове воцаряется абсолютная тишина. По доброй воле заставляю себя молчать, пока он меня рассматривает.
— Стюарт учился здесь в школе, до Университета Алабамы, — вступает Уильям и добавляет: — «Ролл Тайд».
[24]

— Счастлив познакомиться, — коротко улыбается мне Стюарт. А затем с хлюпаньем осушает свой стакан — слышно, как кубики льда стукаются о зубы. — Ну, куда пойдем? — обращается он к Уильяму.
В «олдсмобиле» Уильяма мы отправляемся в «Роберт Э. Ли Отель». Стюарт открывает мне дверь, усаживается рядом на заднее сиденье, но потом наклоняется вперед и всю дорогу болтает с Уильямом об охоте на оленей.
За столом он любезно отодвигает для меня стул, я, сев, с улыбкой благодарю.

— Выпьете что-нибудь? — не глядя, спрашивает он.
— Нет, спасибо. Только воду, пожалуйста.
Обернувшись к официанту, заказывает:
— Двойной «Кентукки», чистый, воду отдельно.
Примерно после пятого «бурбона» я завожу беседу:
— Хилли рассказывала, у вас нефтяной бизнес. Должно быть, это интересно.
— Довольно прибыльно. Если вы именно это подразумеваете.

— О, я не… — Замолкаю, поскольку он, вытянув шею, рассматривает что-то вдалеке. Проследив за его взглядом, замечаю в дверях даму — грудастую блондинку в узком зеленом платье и с ярко-красными губами.
Уильям оборачивается посмотреть, на что это пялится Стюарт, но тут же поспешно отворачивается. Едва заметно кивает Стюарту, а я вижу, как из зала выходит бывший ухажер Хилли, Джонни Фут, со своей женой Селией. Мы с Уильямом обмениваемся понимающими взглядами, радуясь, что Хилли ничего не заметила.

— Боже, какая знойная крошка, горяча, как асфальт в Тунике,
[25]
— бормочет Стюарт, и ровно в этот момент мне все становится безразлично.
Хилли поглядывает на меня, контролируя ситуацию. Улыбаюсь, делая вид, что все в порядке, и она улыбается в ответ, радуясь, что все идет как по маслу.
— Уильям! — восклицает она. — Вон там помощник губернатора. Пойдем поприветствуем его.
И они удаляются, оставляя нас, влюбленных пташек, любоваться счастливыми парочками вокруг.

— Ну, — почти не поворачивая головы, начинает он. — Вы бывали на матчах Алабамы?
Я и на стадионе-то никогда не бывала, для меня это за пределами понимания.
— Нет, вообще-то я не поклонница футбола. — Бросаю взгляд на часы. Всего лишь семь пятнадцать.
— Вот как. — Он прикидывает на глаз уровень жидкости в стакане, явно намереваясь побыстрее опустошить его. — Чем же вы тогда занимаетесь?
— Я пишу колонку о… ведении дома для «Джексон джорнал».
Он морщит лоб, а потом хохочет:

— Ведение дома! В смысле… домашнее хозяйство?
Молча киваю.
— Господи, — хмыкает он, взбалтывая свое пойло. — Что может быть хуже чтения колонки о том, как прибираться в доме. — Замечаю, что передние зубы у него кривоваты. Жутко хочется указать на данное несовершенство, но он продолжает мысль: — Разве что писать такую колонку.
Молчу.
— Мне кажется, это своего рода уловка, чтобы найти мужа. Стать специалистом по домоводству.
— Послушайте, да вы просто гений. Вы разгадали мой план.

— Что, девушки в «Оле Мисс» специализируются в этом предмете? Профессиональной охоте на мужей?
Ошарашенно молчу. Может, я и не была на свидании тысячу лет, но что он о себе воображает?
— Простите, вас в детстве головой об пол не роняли?
Он растерянно моргает, а потом впервые за вечер весело смеется.
— Не думаю, что вас это касается, — продолжаю я. — Но если собираешься стать журналистом, обычно приходится с чего-то начинать.

Кажется, мне удалось произвести на него впечатление. Но затем он возвращается к выпивке, и тема закрывается сама собой.
Мы ужинаем, а я тем временем разглядываю его. Нос, пожалуй, островат, брови слишком густые, а русые волосы чересчур жесткие. Хилли периодически обращается к нам с фразами типа: «Стюарт, Скитер живет на плантации к северу от города. Сенатор ведь тоже вырос на ферме?»
Стюарт все заказывает выпивку.
Когда мы с Хилли выходим в дамскую комнату, она с надеждой улыбается:

— Ну, как он тебе?
— Э-э… высокий. — Удивительно, неужели она не замечает, что мой потенциальный парень не только необъяснимо груб, но и откровенно пьян?
Наконец ужин завершается, мужчины расплачиваются. Стюарт встает и подает мне жакет. Спасибо хоть хорошо воспитан.
— Господи Иисусе, никогда не встречал женщин с такими длинными руками, — заявляет он.
— А я никогда не встречала мужчин, имеющих такие проблемы с алкоголем.
— Ваша одежда пахнет… — Наклонившись, принюхивается, морщится. —

Удобрениями.
Он удаляется в туалет, а мне хочется провалиться сквозь землю.
Все три минуты обратной поездки проходят в гробовом молчании. И тянутся очень долго.
У Хилли нам навстречу выходит Юл Мэй в своей белой униформе.
— Дети в порядке, уснули, — докладывает она и выскальзывает через черный ход.
Извинившись, иду в ванную.
— Скитер, не подбросишь Стюарта домой? — спрашивает Уильям, когда я возвращаюсь. — Я что-то не в форме, да, Хилли?

Хилли по выражению моего лица пытается разгадать, что у меня на уме. Мне казалось, я вполне ясно дала это понять, проторчав в ванной целых десять минут.
— А вы… без машины? — спрашиваю у пустого места рядом со Стюартом.
— Думаю, мой кузен не в состоянии сесть за руль, — усмехается Уильям.
Все молча ждут.
— Я приехала на грузовике. Я бы не хотела, чтобы вы…
— Отлично. — Уильям ободряюще хлопает Стюарта по спине. — Стюарт не против проехаться на грузовике, верно, парень?

— Уильям, может, ты сядешь за руль, а Скитер просто прокатится с вами? — предлагает Хилли.
— Только не я, я слишком пьян, — отзывается Уильям, хотя только что привез нас домой.
В конце концов я обреченно направляюсь к выходу. Стюарт бредет следом и даже не интересуется, отчего это я не припарковалась рядом с домом. Около грузовика мы останавливаемся, молча смотрим на трактор, возвышающийся позади моего автомобиля.
— И вы сами водите эту штуку?

Я лишь вздыхаю. Я крупная девушка и, наверное, поэтому никогда не чувствовала в себе особой женственности, но этот трактор… Пожалуй, немного чересчур.
— Чертовски забавная штука, никогда таких не видел, — продолжает он.
— Хилли может вас подбросить, — говорю я, отступая в сторону.
Повернувшись, он впервые за весь вечер смотрит прямо на меня. Спустя несколько долгих мгновений на глаза наворачиваются слезы. Я просто очень устала.

— О черт, — вырывается у него. — Послушайте, я говорил Хилли, что не готов к этим чертовым свиданиям.
— Не надо… — Я разворачиваюсь и ухожу в дом.

Утром в воскресенье просыпаюсь пораньше, прежде чем поднимутся Хилли с Уильямом, их дети, прежде чем все начнут собираться в церковь. Еду домой с грохочущим на прицепе трактором. От запаха удобрений меня мутит, хотя накануне не пила ничего крепче воды.

Вчера вечером я вернулась к Хилли, Стюарт плелся следом. Постучавшись в спальню Хилли, я попросила Уильяма, который высунулся уже с полным ртом зубной пасты, все-таки отвезти Стюарта домой. И отправилась в гостевую комнату, не дав ему возможности возразить.
Переступив через собак, спящих на пороге, вхожу в родительский дом. Крепко обнимаю встречающую меня маму. Она пытается высвободиться, но я не пускаю.
— Что такое, Евгения? Ты случайно не заразилась от Хилли, нет?
— Нет, все в порядке.

Как бы я хотела рассказать ей о вчерашнем вечере. Мне стыдно, что я так неласкова с ней, что не испытываю потребности в материнском внимании, пока не случаются какие-нибудь неприятности. И мне тяжело оттого, что больше всего сейчас хотелось бы оказаться рядом с Константайн.
Мама приглаживает мои растрепанные волосы — они ведь, наверное, добавляют пару дюймов моему росту.
— Ты уверена, что не заболела?
— Я в порядке, мам.

Я слишком устала, чтобы спорить. Так больно, словно получила удар ногой в живот. В тяжелом ботинке. И боль не проходит.
— Знаешь, — сообщает с улыбкой мама, — думаю, эта девушка подходит Карлтону.
— Отлично, мам. Рада за него.

На следующее утро, часов в одиннадцать, звонит телефон. К счастью, я оказываюсь в этот момент в кухне и сама снимаю трубку.
— Мисс Скитер?

Замираю, осторожно выглядываю в столовую, где мама проверяет чековую книжку. Паскагула достает из духовки жаркое. Пробираюсь в кладовку и прикрываю дверь.
— Эйбилин? — шепотом отвечаю я.
Секунду она молчит, а потом выпаливает:
— Что, если… если вам не понравится то, что я скажу? Ну, насчет белых.
— Я… мое мнение не имеет значения, — стремительно реагирую я. — Мои чувства совершенно не важны.
— Но откуда мне знать, что вы не рассердитесь и не повернете дело против меня?

— Я не… думаю, вы просто должны… довериться мне. — Затаив дыхание, жду ответа. Очень долгая пауза.
— Господь милостив. Думаю, я сделаю это.
— Эйбилин. — Сердце бешено колотится. — Вы не представляете, как я признательна…
— Мисс Скитер, мы должны быть очень осторожны.
— Разумеется, обещаю вам.
— И вы должны изменить мое имя. Мое, мисс Лифолт, вообще всех.
— Ну конечно! — Нужно было сказать об этом с самого начала. — Когда мы можем встретиться? И где?

— В белом районе этого уж точно делать не стоит. Думаю… придется у меня дома.
— А вы не знаете, кто еще мог бы участвовать в этом деле? — спрашиваю я, хотя миссис Штайн согласилась читать лишь одну историю. Но я должна быть готова — на тот случай, если ей понравится.
— Пожалуй, я могу поговорить с Минни, — после паузы произносит Эйбилин. — Но она не слишком-то любит общаться с белыми.

— Минни? Это… бывшая прислуга миссис Уолтер, — вспоминаю я, внезапно понимая, в какие интимные сферы влезаю. Я намерена заглянуть в частную жизнь не только Элизабет, но и Хилли.
— У Минни полно историй. Уж наверняка.
— Эйбилин, спасибо вам. Большое спасибо.
— Да, мэм.
— Только… я хотела спросить. Что заставило вас изменить мнение?
Эйбилин отвечает мгновенно:
— Мисс Хилли.

И я замолкаю, вспоминая о «туалетных» проектах Хилли, обвинениях служанки в воровстве и разговорах об инфекции. Имя прозвучало жестко и горько — как прогорклый орех.


Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь

Report Page