Преодолевая страх подать "Голос", или Эхо референдума от "Честных людей"

Более двух месяцев назад в Беларуси прошел референдум о внесении изменений и дополнений в Конституцию, еще более расширяющий полномочия Александра Лукашенко. По утверждению Центризбиркома, поправки одобрило 65,16% граждан, имеющих право голоса, против высказалось 10,07% избирателей.

Демократические силы призывали к срыву референдума. Результатами акции по приведению бюллетеней в негодность (предлагалось поставить крестики возле обоих вариантов ответа), а также видением будущего в интервью "Позірку" поделилась лидер сообщества "Честные люди" Елена Живоглод.

- Акция с двумя крестиками состоялась?

- Да, конечно. Если углубляться в детали, то нужно вспомнить, для чего мы все это делали: чтобы еще раз выразить протест против Лукашенко и его режима, чтобы сказать нет референдуму, чтобы мобилизоваться, да просто потому, что не можем молча смотреть на происходящее. Все это мы сделали, референдум не считается легитимным ни внутри страны, ни за ее пределами.

Атмосфера напряженности и страха (я про "вертикаль" власти) вокруг этого события только подтверждала, что это имитация, а не реальная электоральная кампания.

И да, граждане ставили крестики, становились в очереди на участках, пели песни. Звучали кричалки в поддержку Украины и против диктатуры, состоялись локальные марши. Много людей собралось в центре города, сигналили водители. Мы снова показали свою субъектность: и в контексте референдума, и в контексте только начавшейся тогда войны в Украине при соучастии Лукашенко.

Если о цифрах, то я бы говорила о десятках тысяч человек по всей стране, которые к 14 часам 27 февраля пришли к тысячам избирательных участков. Это, к сожалению, максимальная точность, с которой можно говорить. Но это, конечно, не все люди, пришедшие проголосовать с помощью двух крестиков. Только на платформу "Голос" поступило более 100 тыс. сообщений о недействительных бюллетенях.

- Сколько человек прислали фото в чат-бот "Голоса"? Сколько сообщили о результатах?

- Всего в онлайн-голосовании на платформе "Голос" приняли участие 200.788 пользователей из Беларуси. Из них 110.869 (55,22% проголосовавших на платформе) сообщили, что сделали свой бюллетень недействительным, 71.295 (35,5%) не пришли на участки.

4.309 пользователей (2,15%) проголосовали за принятие предложенных властями изменений и дополнений в Конституцию, 14.315 (7,13%) — против.

21.174 пользователя (16%) из тех, кто проголосовал на платформе "Голос", смогли прислать фото бюллетеней. Это значительно отличается от ситуации 2020 года, когда во время президентских выборов снимки прислали более 50% участников онлайн-голосования.

Во время кампании "Перечеркни референдум — перечеркни беззаконие" многие белорусы отмечали, что опасаются делать бюллетень недействительным и фотографировать его из-за страха преследования.

- До референдума вы говорили, что в инициативу поступило около 150 обращений из избирательных комиссий. Связывались ли члены избиркомов с вами после плебисцита? Что говорили?

- До проведения референдума обратились 163 человека, представившиеся членами избирательных комиссий. Однако только 13 из них вышли на связь повторно и сообщили о ходе голосования и подсчете голосов.

Власти организовали кампанию по недопущению сотрудничества членов комиссий с организациями гражданского общества. На общих собраниях и в личных беседах руководители предприятий угрожали подчиненным, состоявшим в избиркомах, уголовной ответственностью за сотрудничество с гражданскими инициативами и утечку любой информации.

Угрозы возымели действие. Связавшиеся с нами члены избиркомов проинформировали о нарушениях на участках, жестком контроле членов комиссий и общей атмосфере страха. С наблюдателями из госсистемы, которые пытались фиксировать нарушения, проводили воспитательные беседы.

- Какие нарушения и сколько зафиксировано во время голосования?

- В наших и не только наших медиа есть абсолютно нездоровая тенденция оценивать любые электоральные кампании исключительно с точки зрения того, как проходит голосование. Почему-то мы считаем, что для возвращения демократии нужно посчитать реальные голоса.

Но голосование — это результирующая часть электоральной кампании, а не основная. На других ее этапах было нарушено все, что было возможно. То, как создавался проект. То, что в него внесли. То, как его "обсуждали". Все это одно сплошное нарушение, на фоне которого вбросы в урны, принуждение голосовать досрочно, отсутствие шторок — мелочи.

Нам нужно приучать себя к тому, что электоральная кампания — это не только голосование. Иначе мы будем вечно ходить по кругу. Чтобы сделать выбор в пользу чего-либо, нужно, чтобы он был тебе предоставлен.

- Присутствие российских войск, прибывших якобы для учений, повлияло на проведение референдума? Проводился ли анализ с этой точки зрения?

- На этапе "учений" влияло несущественно. Создавалось определенное напряжение, но даже украинские СМИ пытались успокаивать граждан. Однако все изменилось после вторжения.

- Референдум в Беларуси совпал с началом войны в Украине. Многие белорусы протестовали. Вы фиксировали число людей, вышедших на улицы? Есть ли данные, во что это обошлось протестующим (задержания, уголовные дела)?

- Начало войны полностью изменило повестку. Дата референдума по факту стала днем протестов против действий России в Украине. Вернуть обсуждение Конституции в повестку было не под силу ни демократическим силам, ни государству.

Сколько людей вышло, сейчас не скажет никто. По некоторым данным, в стране было задержано около тысячи человек. На наш взгляд, оценивая общую численность протестующих, можно умножить эту цифру в десять или двадцать раз.

Мы привыкли составлять мнение о происходящем по картинке, а люди по понятным причинам боятся снимать и вообще хранить в телефоне сделанные видеозаписи, а тем более делиться ими со СМИ. Поэтому многие считают, что людей вышло мало. Это несправедливо. Цена участия в протестах и риски куда выше, чем в России. Но люди все равно вышли.

- По понятным причинам внимание международной общественности сфокусировано на Харькове, Мариуполе, Буче. И все же как вы оцениваете реакцию гражданских институтов, политиков западных стран на референдум в Беларуси?

- Будет несколько наивно ожидать реакции на имитацию электоральной кампании в Беларуси в то время, как в Украине из братских могил до сих пор эксгумируют тела людей. В такой момент перетягивать одеяло на себя не очень этично.

При этом мы понимаем, что европейские политики не признают ни Лукашенко, ни так называемый референдум. Можно зафиксировать, что европейцы воспринимают референдум как некую декларацию о намерениях Лукашенко. И соответственно их в условиях войны интересует две вещи: размещение ядерного оружия у границ ЕС и отказ от нейтралитета. Наличие в принятой Конституции нормы о недопущении агрессии со своей территории даже комментировать не нужно, и так все понятно.

- Власть объявила итоги референдума. И что теперь? Есть ли понимание, куда двигаться?

- Ничего не изменилось. Некоторые политики и политические структуры до сих пор используют для обозначения действий режима в области законодательства словосочетание "правовое поле". Акция с двумя крестами была манифестом несогласия с этим.

Вне правового поля находимся не мы, а власть. Что она делает с Конституцией и законами — это декор беззакония. Подобно тому, как на обезображенный труп наносят грим полиролью. Двигаться нужно к восстановлению и укреплению права, а не пытаться делать вид, что определение права по-прежнему прерогатива режима.

- Видны ли шаги по реализации принятых изменений в Конституцию? Где наибольшие риски?

- Как будто режим был чем-то ограничен до принятия изменений в Конституцию! Риски в том, что, например, в новой редакции нет никакой ясности по поводу Союзного государства. Это может быть угрозой, если вспомнить, что в ноябре были подписаны программы, которые собираются реализовывать, унифицируя законодательство с российским.

В целом обновленная Конституция наметила образ будущего для власти и возможные формы пожизненного правления Лукашенко. Законом в нашей стране по-прежнему является воля определенного круга лиц, а их ограничителями — только их личные барьеры и воля основного спонсора — России.