Пренебречь, боксируем! Традиционные забавы русской масленицы

Кулачный бой. Покой нам только снится.

«Север» уже обращался к сочинению замечательного русского этнографа Сергея Васильевича Максимова «Неведомая, нечистая и крестная сила». Надеемся, наши рассказы о традиционных ценностях русских праздников читателям помогли, Новый год они отметили веселыми играми, и кавалеры, хохоча, били своих дам лопатами пониже спины, а также бодали бычьими рогами — «так, чтобы было не только больно, но и стыдно». А дамы, конечно же, радостно кавалеров благодарили, а потом, на Рождество, гадали, выставляя в окна именно те части тела, которые кавалеры им помассировали лопатами.

А теперь — масленица. Неделя, когда темная память о языческой древности сталкивается с требованиями православной церкви: впереди Великий пост, время торжественное и печальное, а значит, напоследок надо гульнуть. И русские крестьяне гуляли, не щадя скудных своих средств. Друг друга, кстати, тоже не особенно щадили. Не случайно масленицу называли «широкой», а также — «пьяной», «обжорной» и даже «разорительницей».

Сам Максимов говорит об этом так: «Устанавливая сырную неделю, с ее полускоромной пищей, православная церковь имела в виду облегчить крестьянам переход от мясоеда к Великому посту и исподволь вызвать в душе верующих то молитвенное настроение, которое заключается в самой идее поста, как телесного воздержания и напряженной духовной работы. Но эта попечительная забота церкви повсеместно на Руси осталась гласом вопиющего в пустыне, и на деле, наша масленица не только попала в число «праздников», но стала синонимом самого широкого, безбрежного разгула. В эту неделю наш скромный и набожный народ как бы разгибает свою исполинскую спину и старается в вине и весельи потопить все заботы и тяготы трудовой будничной жизни».

Пару слов об экономической стороне вопроса: «Семья среднего достатка в 5–6 душ затрачивает от 5 до 10 руб. на водку, рыбу, постное масло, гречневую муку и всякие сладости. А если к этому прибавить еще расходы на обновки бабам и девушкам, то будет вполне понятно, почему масленица называется «разорительницей».

Но вообще, если вы думаете, что главное на масленицу — это блины, то зря. Главное — безудержное веселье.

Немного эротики и битая теща

Максимов ярко описывает гуляющую деревню: улицы, обычно пустые по вечерам, наполняются народом, принарядиться стараются даже бедняки, звучат песни. В толпе есть и пьяные — не только мужики, бабы тоже, случаются драки, но их быстро разнимают, настроение общего праздника побеждает ссоры.

Друг с другом люди добры, но вот животные… Животные, увы, страдают. Для лошадей масленица — совсем не праздник. Самое любимое развлечение в эти дни — катания на санях: «…вся эта многолюдная деревенская улица поет, смеется, шутит, катается на санях. Катается особенно охотно: то там, то здесь из ворот вылетают тройки богачей с расписными, увитыми лентами дугами или выбегают простенькие дровни, переполненные подвыпившими мужиками и бабами, во всю мочь горланящими песни. От этих песен изнуренные, костлявые, но разукрашенные ленточками и медными бляхами, крестьянские лошаденки дрожат всем телом и, под ударами захмелевших хозяев, мчатся во весь дух вдоль деревенской улицы, разгоняя испуганные толпы гуляющих.

Никогда не ⁠достается так крестьянским лошадям, как в дни масленицы. ⁠Обыкновенно, очень ⁠сердобольные к своей скотине, крестьяне ⁠берегут и холят лошадей больше, чем ⁠собственных ребят, но на масленицу, под пьяную руку, ⁠всякая ⁠жалость к скотине пропадает».

Люди спешат на «съездки», из деревень — в крупные торговые села, где собирается иногда до тысячи саней с гуляющими. Парни катают девок, любят кататься бабы, но главное зрелище «съездок» — «новожены»: как раз накануне масленицы — мясоед, время крестьянских свадеб, и только что поженившиеся пары должны демонстрировать сельской публике свое счастье.

«Есть предположение, что масленица в отдаленной древности была праздником, специально устраиваемым только для молодых супругов: для них пеклись блины и оладьи, для них заготовлялось пиво и вино, для них закупались сласти. И только впоследствии этот праздник молодых стал общим праздником», — говорит Максимов, и в доказательство описывает масленичный обычай, который называется «Столбы».

Молодожены парами (как столбы) встают вдоль деревенской улицы. Вдоль строя молодых слоняются односельчане и кричат: «Порох на губах!» Или просто: «Покажите, как вы любитесь!» И, преодолевая стыд, молодые должны целоваться. А прохожие оценивают качество ласк и сопровождают действо шутками, иногда — довольно циничными, заставляющими женщин краснеть.

Еще одна обязанность новоженов — визиты. Едут к тестю и теще, пируют, потом снова отправляются кататься, оставляя стариков дома. Но деревенская жизнь — не всегда идиллия.

«Не везде, однако, масленичные визиты молодых проходят так мирно и гладко. В некоторых местах, напр., в Хвалынском уезде (Саратовск. г.) визит молодых к теще и поведение при этом зятя принимает иногда характер резко выраженной вражды. Это бывает в тех случаях, когда молодой считает себя обманутым. Тут уж, как ни старается теща «разлепешиться в лепешку» перед молодым, но он остается непреклонным. На все угощения отвечает грубо: «Не хочу, от прежних угощений тошнит… сыт, наелся», а то и просто нанесет теще какое-нибудь символическое оскорбление: накрошит блин в чашке с кислым молоком, выльет туда же стакан браги и вина, и, подавая жене, скажет: «На-ко, невинная женушка, покушай и моего угощенья с матушкой: как тебе покажется мое угощенье, так мне показалось ваше». Иногда раскуражившийся зять не ограничивается символами и при теще начинает, по выражению крестьян, «отбивать характер» молодой жене. А случается, что и теща получит один-другой подзатыльник».

Это, впрочем, еще не конец праздника: после того, как зять с супругой, которая не уберегла девственность до брака, уедут, тещу бьет тесть. За то, что плохо воспитывала дочку.

Около футбола

В то время, когда Максимов работал над своей книгой (то есть в конце XIX века), традиция кулачных боев, бывших некогда главным масленичным развлечением, уже уходила в прошлое. Но кое-где все-таки еще сохранялась: «Однако, и теперь во Владимирской губ. и в медвежьих углах далекого севера, а также кое-где в Сибири уцелели любители кулачных развлечений. Так например, наш вытегорский корреспондент (Олонецкая губ.) сообщает, что в некоторых волостях у них и поныне устраиваются настоящие сражения, известные под невинным названием «игры в мяч». Состоит эта игра в следующем: в последний день масленицы парни и семейные мужики из нескольких окольных деревень сходятся куда-нибудь на ровное место (чаще всего на реку), разделяются на две толпы, человек в тридцать каждая, и назначают места, до которых следует гнать мяч (обыкновенно сражающиеся становятся против средины деревни, причем одна партия должна гнать мяч вниз по реке, другая вверх). Когда мяч брошен, все кидаются к нему и начинают пинать ногами, стараясь загнать в свою сторону. Но пока страсти не разгорелись, игра идет довольно спокойно: тяжелый кожаный мяч, величиною с добрый арбуз, летает взад-вперед по реке, и играющие не идут дальше легких подзатыльников и толчков. Но вот мяч неожиданно выскочил в сторону. Его подхватывает какой-нибудь удалец и, что есть духу, летит к намеченной цели: еще 20–30 саженей и ловкий парень будет победителем; его будут прославлять все окольные деревни, им будут гордиться все девушки родного села!.. Но не тут-то было. Противная партия отлично видит опасность положения: с ревом и криком она прорывается сквозь партию врагов и со всех ног кидается за дерзким смельчаком. Через минуту удалец лежит на снегу, а мяч снова прыгает по льду под тяжелыми ударами крестьянского сапога. Случается, однако, и так, что счастливец, подхвативший мяч, отличается особенной быстротой ног и успеет перебросить мяч на свою половину. Тогда противная партия делает отчаянные усилия, чтобы вырвать мяч и пускает в ход кулаки. Начинается настоящее побоище. Около мяча образуется густая толпа из человеческих тел, слышатся глухие удары ног, раздаются звонкие оплеухи, вырывается сдавленный крик, и на снегу то там, то здесь алеют пятна брызнувшей крови. Но осатаневшие бойцы уже ничего не видят и не слышат: они все поглощены мыслью о мяче и сыплют удары и направо и налево. Постепенно, над местом побоища, подымается густой столб пара, а по разбитым лицам струится пот, смешиваясь с кровью».

Россия, как видим, родина не только слонов, но и американского футбола. Хотя русскому человеку, чтобы размять кости, никакой мяч, конечно, не нужен: «В других губерниях, хотя и не знают игры в мяч, но кулачные бои все-таки устраивают и дерутся с неменьшим азартом. Вот что сообщает на этот счет наш корреспондент из Краснослободского уезда (Пензенской губернии). «В последний день масленицы происходит ужасный бой. На базарную площадь еще с утра собираются все крестьяне, от мала до велика. Сначала дерутся ребятишки (не моложе 10 лет), потом женихи и наконец мужики. Дерутся, большею частью, стеной и „по мордам», как выражаются крестьяне, причем после часового, упорного боя, бывает передышка». Но к вечеру драка, невзирая ни на какую погоду, разгорается с новой силой и азарт бойцов достигает наивысшего предела. Тут уже стена не наблюдается — все дерутся столпившись в одну кучу, не разбирая ни родных, ни друзей, ни знакомых. Издали эта куча барахтающихся людей очень походит на опьяненное чудовище, которое колышется, ревет, кричит и стонет от охватившей его страсти разрушения. До какой степени жарки бывают эти схватки, можно судить по тому, что многие бойцы уходят с поля битвы почти нагишом: и сорочки, и порты на них разодраны в клочья».

P.S.

Знаете, может, не так уж и плохо, что из всех масленичных обычаев дожила до наших времен только традиция есть блины. Хотя… Был ведь еще русский карнавал: деревенские парни и девушки скидывались, покупали наряд для Масленицы, делали из соломы чучело, наряжали, в одну руку ему вкладывали блин, в другую — бутылку водки. Чучело ставили в санки, в них же садилась первая красавица села, а вместо лошадей запрягали парней. Образовывался целый поезд — за санями с Масленицей ехали другие, тоже с парнями вместо лошадей. Катали девушек, пели песни, потом отправлялись кататься с горки.

Любопытно, кстати, как выбирали первую красавицу, и почему прочие красавицы не протестовали. Но о скандалах наш этнограф ничего не пишет. Не было, наверное, скандалов.

После двух дней веселья Масленицу сжигали. «Сожжение масленицы оставляет, так сказать, заключительный аккорд деревенского веселья, за которым следует уже пост, поэтому присутствующие при сожжении обыкновенно швыряют в костер все остатки масленичного обжорства, как-то: блины, яйца, лепешки и пр., и даже зарывают в снег самый пепел масленицы, чтобы от нее и следов не осталось».

Уничтожив чучело, крестьяне шли на кладбище — просить прощения у своих мертвых за обиды, нанесенные при жизни. Мертвым оставляли водку и блины, и если в течение трех дней это добро с могилы исчезало, считали, что покойному за гробом живется хорошо, аппетит у него отменный и на живых он не обижается.

И в этом есть своя красота, конечно, и своя мудрость.