Поворот апартеида
Прогнозы рискованны для обозревателя. И я уже на тонком льду, будучи основательно униженным своей колонкой за ноябрь 2020 года «Мэдисон Коуторн: он никогда не будет тереться яйцами о лицо другого мужчины».
Боже, мое лицо теперь красное (хотя и не такое красное, как лицо друга Котхорна).
Но одно предсказание, которое я сделаю с уверенностью, заключается в том, что расовый апартеид, о котором я так много писал на протяжении многих лет, никуда не денется. Двухуровневый расово-стратифицированный де-факто апартеид, в котором белые находятся в неблагоприятном положении — это наше неумолимое будущее (технически это уже наше настоящее; все, что остается — это сделать мейнстримным левым небольшой шажок от «это не происходит» к «это происходит, и это здорово», этот шаг с каждым месяцем делает всё больше из них).
Нравится вам это или нет, но новый апартеид институционализировался. Под этим я не подразумеваю санкционированные правительством (хотя оно уже санкционировано настолько, насколько демократы могут себе это позволить, и это очень много, и насколько часто республиканцы позволяют им это делать, то есть всегда). Я имею в виду, что антибелость, «децентрация» белых (если использовать любимый термин левых), стала машиной, которая самовоспроизводится за пределами идеологического убеждения.
Идеологическое государство становится постоянным, когда оно больше не нуждается в приведении в движение создавшими его идеологами, то есть когда машина может ехать на автопилоте. Новая система принимается «как есть», и все просто начинают с ней жить. Даже если она не нравится людям, они учатся действовать в её пределах.
В любом идеологическом государстве, будь то нацистская Германия, Советская Россия, любое исламское государство и т. д., есть истинно верующие, которые занимаются основной деятельностью и следят за чистотой веры. И у вас есть неверующие, которые соглашаются только потому, что должны. Если бы у них был выбор, они предпочли бы не жить в соответствии с господствующей ортодоксальностью. Но у них есть рты, которые нужно кормить, пусть даже только свои собственные, поэтому они выбирают путь наименьшего сопротивления.
А еще у вас есть эксплуататоры. Это хитрые оппортунисты, которые используют верующих в своих интересах. Они знают, что главной слабостью верующего является патологическая потребность в гегемонии. Верующие знают, что они — правота и истина, поэтому никогда не подозревают тех, кто вдруг «очнется». Детская психологическая потребность верующих в подкреплении делает их легко манипулируемыми, поскольку они не склонны сомневаться в мотивах тех, кто запрыгивает на идеологический поезд (и по совпадению извлекает из этого выгоду).
Три класса: верующий, соглашатель, эксплуататор. Применяя это к нашему нынешнему апартеиду, верующие являются жесткими антибелыми идеологами: евреи, черные, другие небелые, которые обладают яростной ненавистью к белым, и белые, которые обладают яростной ненавистью к себе. Смиряющиеся — это белые, которым не нравится кастовая расовая система, в которой они находятся в самой заднице; они не в восторге от того, что прием на работу, академия, медицинское обслуживание, уголовное правосудие, развлечения, государственная политика и, черт возьми, все остальное в Америке нужно рассматривать с точки зрения «как это может принести пользу небелым по сравнению с белыми? ”; и они не в восторге от того факта, что все, что считается «слишком белым», должно подвергаться критике и пресекаться. Но система по-прежнему позволяет им зарабатывать на жизнь, хотя и с некоторыми новыми препятствиями, поэтому они прикусывают язык и продолжают жить.
А эксплуататоры — это корпорации, которые видят в апартеиде очередной тренд, который можно доить. Они не думают о долгосрочных социальных последствиях. Отчасти это простое желание получить прибыль, а отчасти — стандартная динамика молодых сотрудников, оправдывающих свое существование и устанавливающих господство над старшими, заявляя, что они «связаны» с тем, что якобы модно и остро. Правое клише «go woke go broke» звучит как кладбищенский свист. «Ха! Это антибелое шоу Netflix провалилось! Воук идеология мертва!». Самый бессмысленный показатель. То, что десять из ста антибелых шоу проваливаются, — это не победа. Антибелизна по-прежнему насыщает рынок. То, что не весь контент успешен, не снижает насыщенность. Из корпоративной Америки не исходит ничего, что бросало бы вызов антибелой повестке. У вас есть корпоративные сообщения, которые либо проапартеидные, либо нейтральные, но никогда не антиапартеидные.
Однако этих трех классов — верующего, соглашателя и эксплуататора — недостаточно, чтобы запустить машину на автопилоте. Настоящих верующих всегда меньшинство, как и эксплуататоров. А неохотные соглашатели видят в машине бремя. Идеология им не помогает; они были бы счастливы, если бы система рухнула, так как это не приносит им никакой пользы. Их отсутствие сопротивления защищает систему, но не способствует ей.
На самом деле именно четвертый класс приводит машину в движение. Посредственные, жирная середина кривой нормального распределения любой демографической группы. Люди, которым не хватает значительного таланта или навыков. Не дебилы, а средние, заурядные. Тусклые шестеренки, которые, судя по их заслугам, никогда не возвысятся над посредственностью. Эта огромная демографическая группа процветает, когда система вводит что-то иное, чем заслуги, по которым измеряется ценность.
«Клаус не лучший работник, но он убежденный национал-социалист. Нам нужны такие люди, как он».
«Георгий не самый талантливый на свете человек, но более убежденного ленинца не сыщешь».
«Амир бесполезен, как пердеж верблюда, но его преданность Корану вдохновляет».
Это обычные люди, которые — осознают они динамику или нет — извлекают пользу из системы, в которой увлеченное повторение ортодоксальных мантр заменяет способности. Они не истинно верующие, они не расчетливые эксплуататоры, и они не уступчивые соглашатели. Посредственность принимает систему, потому что она устраняет необходимость быть исключительным. Черт, она устраняет необходимость быть адекватным. И судя по количеству (и да, даже среди белых выпуклость кривой нормального распределения состоит из заурядных людей), люди, которые извлекают выгоду из этого нового стандарта, становятся ядром машины.
Прямо сейчас в Америке, если вы наряжаете нестандартную или некачественную продукцию в атрибуты разнообразия, инклюзивности и справедливости (DIE), ваша продукция становится не просто хорошей, а лучшей. Когда вы читаете о том, как разоряющиеся больницы настаивают на своей приверженности DIE, даже когда их пациенты буквально умирают, возникает тенденция ставить катафалк впереди лошади. Мы смотрим на ситуацию и думаем: «Безобразие! Новый расовый апартеид вынуждает прекрасные институты снижать стандарты!»
Хорошо, может быть. Или, возможно, в этих учреждениях есть определенное количество людей — как рабочих, так и администрации — которые благодарны за освобождение от бремени необходимости быть хорошими в том, что они делают. Правые жалуются на то, что каждое учреждение, от медицинских школ до NASA и Геологической службы США, объявило, что нет важнее вещи, чем DIE (я просто случайно угадал насчёт Геологической службы США; попробуйте — подумайте о любом крупном агентстве или учреждении, и вы обнаружите, что они имеют те же приоритеты). Рефлекторной реакцией может стать утверждение, что эти институты насильственно разлагаются новой расовой ортодоксией. Но ошибочно рассматривать это как результат выкручивания рук. Новый апартеид не был бы и вполовину так опасен, если бы он основывался исключительно на силе и принуждении, если бы никто не извлекал выгоды, кроме небольшого числа людей, нанятых по программам affirmative action или эйчаров.
Я думаю, что более уместно уподобить новый апартеид государству всеобщего благосостояния. Что-то, что подсаживает людей на лень.
Вот сравнение: как только федеральное правительство дошло до того, что у него работает столько же американцев, сколько работает сейчас, перестало иметь значение, хорошо оно работает или нет. Его функцией стала занятость этих людей. Целых поколений людей. Машина самовоспроизводится, потому что она обеспечивает легкую работу для незаурядных.
Как только каждая задача на рабочем месте, каждая цель компании превратится в болтовню о том, как перевести внимание на небелых, как [вставьте здесь название продукта или компании] выгодно для небелых, как [вставьте здесь название продукта или компании] в прошлом было слишком сосредоточено на белых, и как даже при всем достигнутом прогрессе еще так много работы предстоит сделать, как только это вытеснит любую другую меру успеха или меру результатов, человек, который может запомнить язык и ката апартеида и повторять их с удовольствием, получает преимущество перед человеком с реальными навыками.
Конечно, все покатится вниз. Это всегда происходит в идеологическом государстве. Но государство продолжит существовать, как только оно начнёт приносить пользу достаточному количеству людей.
И сегодня вы можете просто почувствовать постоянство. Вы можете почувствовать, что мы находимся в фазе «учимся работать внутри системы», а не в фазе «остановите это». Каждый день появляются новые примеры апартеида в действии. Этим утром? Белым запрещено появляться в жилье для студентов Беркли за пределами кампуса. Вчера? Овсяное молоко слишком белое; кофейные заведения должны покупать сливки у небелых предприятий. Два дня назад? Учителя Миннеаполиса подписывают контракт с условием, что белые в случае чего будут уволены первыми. Это происходит буквально каждый день, в значимых вопросах и не очень, в государственном или же частном секторе. Между тем, когда я это напишу, и тем, когда вы это прочитаете, будет еще десять (и это только те, которые попадают в новости).
Поэтому мы злимся и трясем кулаками. И мы продолжаем жить.
Помните, в мае старший директор Dropbox Жасмин Фридл с энтузиазмом призналась, что она дает льготы при приеме на работу, основываясь на антибелом настроении? Она дошла до того, что заявила, что даже предпочитает перепредставленные небелые группы белым (то есть ее политика не направлена на создание численного паритета, а конкретно на то, чтобы не нанимать белых ради самого факта).
Все справа потрясли кулаками — тряс-тряс-качал-качал — и думали ли вы об этом с тех пор?
Есть люди, которые клянутся, что подобные вещи в конце концов побудят белых дать отпор! Ага, только подожди. Есть предел издевательств над нами, понимаете? М-да, видишь?
Наслаждайтесь принятием желаемого за действительное. Подобные вещи скорее означают, что апартеид прочно укоренился.
Мы находимся на этапе снижения вреда; слишком поздно для профилактики. И любое снижение вреда должно быть сделано с использованием языка апартеида, почти так же, как люди в мусульманских странах, которые пытаются либерализовать законы, все еще должны окутывать свои предложения исламским саваном. «Реформатор» в Иране не может сказать: «К черту законы, основанные на исламе!» Он должен сказать: «Я считаю, что мы можем немного ослабить правила, не нарушая великих принципов ислама, согласно которым, конечно же, мы все должны жить».
Никто в CPAC на прошлой неделе не осмелился бросить вызов основному принципу апартеида («Само по себе белое плохо; добавление небелых всегда делает все лучше»). Стив Бэннон посвятил свое выступление необходимости получить «55 или 60 процентов голосов латиноамериканцев», а затем «показать им, что мы заслужили это голосование действием».
Да, вся идея в том, чтобы привлечь небелых на борт и проявить себя перед ними. Ценность чего-либо измеряется тем, насколько оно небелое. Бэннон говорит на языке апартеида так же энергично, как и любой левый.
Потому что апартеид — это текущая система. Даже «реформаторы» должны признать его основы и говорить на его языке.
Потрясите кулаком, если вам от этого станет лучше.
Вы можете сказать своим внукам, живущим как граждане второго сорта, что вы сделали все возможное.