Повесть о том, как поссорились...

Повесть о том, как поссорились Владимир Владимирович и Эмомали Шарипович, по понятным причинам освещается крайне скупо. Но какие-то версии и варианты этой склоки вполне доступны к своему озвучиванию.

И Таджикистан, и Россия выстроили на своих территориях жесткие автократические государства на грани и даже за гранью террористических. Что подразумевает в том числе и жесточайшее подавление инакомыслия и намека на политику даже в ее азиатском изложении.

Твердость - всегда оборотная сторона хрупкости. Чем сильнее науглероживать железо, тем чугун будет звонче, но хрупче.

При этом Таджикистан - это вполне классическая биполярная социальная структура «город-деревня» плюс вообще отдельный Горный Бадахшан, хотя он во внутритаджикских раскладах всегда стоял и будет стоять немного в стороне.

Таджикистан не сумел в советское время пройти переходный период к индустриальной фазе, значительная часть городской страты в ходе и после гражданской войны эмигрировала, и по сути, сегодня Таджикистан вернулся обратно в традиционное общество. Однако управление традиционным обществом всегда тяготеет к одной из двух относительно устойчивых моделей - феодальной раздробленности или централизованной имперской структуре. 

Проблема Таджикистана, что он ни то, ни другое. Таджикистан - крайне неустойчивая деспотия, опирающаяся исключительно на силовой ресурс. Будучи переохлажденным обществом, она способна сохранять устойчивость только через сброс пассионарных кадров за пределы собственной территории. Второй вариант поддержания устойчивости - война с соседями, но здесь таджикские власти вполне благоразумно не занимаются экспериментами, очень хорошо понимая свой военный потенциал, а потому передали свою внешнюю оборону 201 военной базе (ранее 201 Гатчинской дивизии).

В формате деспотии легитимность власти близка к нулю, ей подчиняются только через страх, что, собственно, и предопределяет конечность такой формы правления.

И вот теперь Таджикистан сталкивается с вызовом, на который ему ответить нечем. На юге к власти пришел Талибан, которому, в сущности, Таджикистан не нужен, но вся проблема в том, что теперь Талибан союзен с афганскими таджиками и серьезно конфликтует с небольшой, но очень непростой группировкой «Вилайет Хорасан», которая возникла в ходе экспансии ИГИЛ в окружающее его пространство в 2014-2016 годах.

В Афганистане «Вилайет Хорасан» неконкурентоспособна по отношению к Талибану, так как Афганистан - это территория жесткого трайбализма, а ИГИЛ обладает влиянием своих идей только в самых слабых и находящихся на самом социальном дне субъектах. Деклассированных и выброшенных из жесткой родо-племенной структуры афганского общества.

Зато ИГИЛ внезапно обнаружил свою привлекательность в таджикской среде, которая деспотичным режимом в Душанбе задавлена и маргинализована в значительной степени. Режим Рахмона заинтересован в зачистке пространства Таджикистана от всех проявлений родо-племенной солидарности, так как она по сути является оппозиционной характеру режима, но тем самым Рахмон создает десоциализированную среду, которой идеи ИГИЛ заходят очень хорошо. В переводе на примерно понятный нам терминологический ряд идеология ИГИЛ - это специфический исламский интернационализм, густо замешанный на идеях социальной справедливости. Еще не исламские коммунисты, но где-то близко к исламским эсерам. А как мы помним, партия эсеров просто на ура заходила в крестьянскую массу времен революционных событий.

Поэтому чем жестче режим Рахмона, тем больший простор получает в Таджикистане ИГИЛ. До поры до времени Рахмон решал проблему, сбрасывая массово весь опасный контингент в Россию - разбирайтесь там сами.

В России ИГИЛ чувствует себя не очень хорошо. Во всяком случае, здесь ему существенно сложнее просто потому что цивилизация городская, а потому кормовая база невелика. Даже на периферии на одичалых территориях. В среде мигрантов и гастарбайтеров повольготнее - но нужно понимать, что хотя мигранты и не ассимилируются, влияние городской цивилизации очень велико. Она более структурна, а потому существенно снижает структурные особенности традиционной среды, в которой живут замкнутые на себя анклавы национальных мигрантских общин.

Конечно, идеи ИГИЛ внутри них распространяются и имеют успех, но он перестает быть таким концентрированным, как в местах, откуда они прибыли.

До поры до времени такая ситуация устраивала всех. Таджикистан сбрасывал опасные кадры, в России они теряли значительную часть угрозы через «разбавление» новой средой, ИГИЛ не особо интересовался Россией как таковой, зато интересовался территорией собственно Хорасана, где работы невпроворот.

Однако все очень сильно начало меняться после победы Талибана и резком потеплении отношений его с российским руководством. Талибы действовали примерно как глава Башкирии Рахмонов, который одной рукой пестовал свои националистические радикальные движения, другой - шантажировал Кремль тем, что никто кроме него не способен держать башкирских националистов на поводке. Талибы тоже пугали Кремль экспансией на север, а также угрозой ИГИЛ, предлагая нехитрую комбинацию - вы оказываете нам посильную помощь, а мы будем придерживать эти угрозы. Ну, и наркотрафик - объемы урежем, но конкурировать ни с вами, ни с вашими коллегами в регионе не будем. А как известно, афганский героин - это бизнес серьезных людей. В свое время Кучма простодушно сообщил, что газ - это бизнес президентов. По поводу героина так прямо никто не высказывался, но где-то это очень рядом.

В общем, ИГИЛ почувствовал определенную угрозу и решил купировать ее просто и без затей - теракты в России должны были дать понять Кремлю, что шашни с Талибаном нужно заканчивать. Иначе получите полноценную террористическую войну, с которой сделать не сможете ничего, так как без гастарбайтеров вам не выжить, а в этой среде у нас позиции достаточны для того, чтобы создать вам проблемы.

По понятным причинам российские спецслужбы обратились к таджикским с требованием как-то начать фильтровать отправляемый в Россию контингент, но таджикские коллеги то ли развели руками (что понятно), то ли просто формально отписались, но в итоге вдруг оказалось, что небольшая группировка полумаргинального толка вполне вытягивает на ультиматум геополитической сверхдержаве. И имеет на это полное право, так как угроза вполне нешуточная.

Отсюда и нынешние реактивные действия с высылкой таджикских гастарбайтеров, с созданием препятствий на границе и, наконец - с нотой недовольства со стороны руководства Таджикистана. Которое очень хорошо понимает, что такое в его ситуации заткнуть слив из страны. Бассейн быстро переполнится, и тогда потечет из всех щелей.

Однако российские коллеги неумолимы - либо вы зачищаете отправляемых к нам у себя, либо мы будем их тормозить, а там - разбирайтесь с тем, что в итоге получится, сами.

Вот и причина для ссоры, причем как выйти из нее, не совсем понятно. Российские спецслужбы практически не способны не то что контролировать, но даже как-то отслеживать ситуацию в национальных общинах. Да, есть прикормленные «диаспоры», которым отдали на кормление немалые делянки, но вопрос доверия стоит все равно очень остро. Таджикские спецслужбы тоже не очень хорошо работают в бесструктурном хаотизированном маргинальном подполье на своей территории. С ИГИЛ бороться на их поле - задача крайне нетривиальная. И за неделю-две создать такую борьбу невозможно. Впрочем, и за полгода-год тоже.

Возникает тупик. А значит - конфликт будет продолжаться и далее.